Сто лет тому вперед - Булычев Кир. Страница 24

– У взрослых бывают тайны, о которых даже думать смешно, – сказала, смеясь, Юлька.

– У так называемых взрослых, – поправила ее Алиса. – Она всего лет на шесть-семь старше нас. Пустяки.

– Пустяки, – согласилась Юлька.

– Расскажи мне про свой класс, – сказала Алиса.

– А что рассказать?

– Как вы учитесь, часто ли ходите в школу, какие специальности у вас – все расскажи.

– Я даже не знаю, с чего начать. Ведь ты и так все знаешь.

– Я все забыла. Считай, что я ничего не знаю. Ровным счетом.

– Я не знаю, когда тебе верить, а когда нет.

– Честное слово, я почти ничего не знаю о твоей школе. Не знаю, как у вас учатся, как в школу ходят...

– А сколько у нас классов, помнишь!

– Кажется, десять. Правильно?

– Видишь, вспомнила. А с каких лет в школу идут?

– С пяти?

– Ой, Алиса, с семи! Ты или великая притворщица, или на самом деле у тебя каша в голове. Постой, а может, ты не только не из Москвы, а даже не из Советского Союза?

– Как ты себе это представляешь? – спросила Алиса строго.

– Ну, может быть, ты туристка, приехала из-за границы вместе с родителями и потерялась.

– А разве я плохо по-русски говорю?

– Нет, хорошо.

– Совсем хорошо?

– Совсем.

– Спасибо. Значит, в школу идут только с семи лет? А что же до этого делают?

– В детский сад ходят, играют, пирожки из песка делают... Ну что малышам делать?

– Странно, – сказала Алиса. – В пять лет я уже... – и замолчала.

– Что ты в пять лет?

Кто-то шел по коридору, остановился за дверью, но не вошел, а как будто прислушивался к разговору. Дверь была застекленная, матовая, и на ней был виден силуэт человека.

– Кто это может быть? – спросила Алиса.

– Мало ли кто! А тебе не все равно? Ты кого-нибудь ждешь?

– Нет.

– И все-таки я думаю, что ждешь. Я бы на твоем месте все время дрожала от ожидания. Вдруг откроется дверь и войдет твоя мама?

– Не войдет, – вздохнула Алиса, – я здесь одна.

– Ну, а если войдет?

– Уж лучше бы не входила.

– Она с тобой плохо обращалась? Может, ты из дому нарочно убежала? Может быть, у тебя не мама, а мачеха? Злая?

– Не говори чепуху, – ответила Алиса. – У меня чудесная, просто замечательная мама, не хуже твоей.

– А вдруг она войдет, а ты ее не узнаешь? У тебя ведь амнезия.

– Может быть, – сказала Алиса и отвернулась к стене. Может быть, заснула, а может быть, потихоньку плакала. Юля не могла сказать наверняка, хотя прислушивалась.

3. Я ТВОЙ ПАПОЧКА!

Прошло часа два-три. В больнице все утихло, многие заснули. Алиса все так же лежала лицом к стеле, а Юлька читала. Парниковые розы, которые принесла Наташа, стояли на тумбочке у кровати Юльки, и она чувствовала их свежий и приятный запах.

Вдруг снова в коридоре послышались шаги. Те же самые, что и раньше. Кто-то осторожно, но тяжело подошел к двери и остановился.

– Алиса, – шепнула Юлька, – смотри, снова он.

Алиса села на кровати и прижала палец к губам.

Силуэт человека постоял немного у двери и снова исчез.

– Мне это не нравится, – сказала Юлька. – Я позвоню дежурной сестре.

– Погоди, – сказала Алиса.

И тут они услышали, как в коридоре кто-то разговаривает. Несколько человек шли по коридору. Вот они остановились у двери.

Дверь медленно раскрылась.

Но ничего не случилось. Вошла дежурная сестра Мария Павловна. Это была пожилая и строгая сестра, больные ее не очень любили, потому что она всегда говорила о правилах и о том, что их надо соблюдать. А кому хочется соблюдать правила, особенно если ты уже выздоравливаешь?

– Вы не спите, девочки? – спросила она.

– Нет.

– Алиса, с тобой хочет поговорить Александр Борисович, – сказала она.

Алиса очень удивилась:

– Алик Борисович? А разве он...

Но Алик Борисович уже вошел в палату.

– Как себя чувствуете, девочки? – спросил он, как будто и не прощался с ними два или три часа назад.

Может, он уже вернулся из кино, подумала Юлька. Но что могло случиться? Поссорился с Шурочкой?

– Надеюсь, все в порядке, – сказал Алик Борисович. – А у меня для Алисочки сюрприз. Замечательный сюрприз! Я бы заставил тебя сплясать, но тебе еще вредно. Можешь собираться домой.

– Как? (Юлька увидела, как Алиса побледнела.) Не может быть!

– Может, может! – Алик так веселился, будто сам вот-вот пустится в пляс. – Все хорошо, что хорошо кончается! За тобой приехал твой папочка. Так что можешь собираться домой.

– Мой отец не может приехать, – сказала Алиса.

– Деточка, не сопротивляйся, – сказал Алик Борисович. Потом он обернулся к Марии Павловне и сказал строго: – Попрошу вас собрать вещи девочки и подготовить выписку.

– Как же так, Александр Борисович? – удивилась Мария Павловна. – Прямо сейчас, на ночь глядя? Нет, я возражаю.

– Попрошу не возражать! – сказал Алик совсем другим голосом. Юля никогда бы и не подумала, что он может разговаривать таким голосом. – Выполняйте мое указание.

– Завтра утром, – сказала Мария Павловна. – Согласно правилам. С разрешения заведующего отделением. На нарушение правил я не пойду. Тем более, что вы, Александр Борисович, уже сменились с дежурства, а дежурного врача нет.

– Я не виноват, что ночной дежурный врач куда-то ушел, – сказал Алик. – Он за это ответит. Но мы не можем насильно отрывать ребенка от семьи. Ее отец специально приехал из другого города, он переживает, волнуется. Послушайте.

Алик замолчал, и все услышали, как за дверью кто-то громко сопит, а может быть, плачет.

– Вот, – сказал Алик Борисович. – Вы хотите нанести травму и ребенку и всей его семье из-за каких-то дурацких правил. Идите, приготовьте документ, я подпишусь где надо, и дело с концом. Проявите наконец человеческие чувства.

– Но ребенку еще вредно передвигаться. У нее было сотрясение мозга.

– Было и прошло, – ответил Алик. – Я ее сегодня осматривал. Ничего с ней не случится.

– Александр Борисович, я вас буквально не узнаю! – воскликнула Мария Павловна. – Вы ведете себя странно.

– Идите! – сказал Алик. – И ждите на своем рабочем месте. И если вы не сделаете то, что я вам велел, я на вас напишу жалобу.

– Что? – Мария Павловна так удивилась, что чуть в обморок не упала. – Вы... на меня... жалобу?

И тут Алик буквально вытолкнул в коридор Марию Павловну и сказал тому, кто ждал снаружи:

– Заходите, папаша. Ваша дочка ждет вас с нетерпением.

Оттолкнув Марию Павловну, в палату втиснулся мягкий, весь трясущийся от жира толстяк в темных очках и низко надвинутой на лоб шляпе. Это был такой толстый и так странно одетый, словно замаскированный человек, что Юля даже рот открыла от удивления.

– Где моя доченька? – сказал толстяк тонким голосом. – Где мое сокровище? – и он, широко раскрыв толстые ручищи, пошел прямо к Алисе. – Идем, идем домой, в семью, к папе и маме, – говорил толстяк, надвигаясь на Алису, как паровоз.

– Нет! – закричала вдруг Алиса. – Не смейте подходить ко мне! – она сидела в кровати, прижавшись спиной к стене и закрывшись одеялом до самого подбородка. – Не смейте! Вы никакой мне не отец! Я вас где-то видела, но вы мне не отец!

– Стойте! – крикнула Юлька, которая сразу поверила Алисе. – А то я буду кричать, а вы еще не знаете, как я умею кричать.

– Погодите, – остановил толстяка Алик Борисович. – Не надо нервировать детишек. У вашей дочери было сотрясение мозга и травма. Она потеряла память. Она вас не узнает, и в этом нет ничего удивительного. И ты, девочка, не волнуйся. Сейчас мы все вместе вспомним, и ты поедешь домой, все будет хорошо. А ты, Юля, не кричи. Зачем кричать, когда в соседних палатах спят больные дети. Зачем их будить?

– Алиса, неужели ты забыла своего дорогого папочку? – сказал толстяк плаксивым голосом. – Ты забыла, как я качал тебя на ручках? Ты забыла, как мы с тобой летали на...

При этих словах доктор Алик почему-то схватил толстяка за рукав и зашипел, как змея.