Алиса в стране чудес (издание 1958 года) - Кэрролл Льюис. Страница 19
Когда они уходили вместе, Алиса услышала, как Король тихо сказал всему обществу:
— Вы прощены!
«Вот это хорошо!» — подумала Алиса, потому что она чувствовала себя очень несчастной, видя такое множество осужденных Королевой на казнь.
Вскоре они подошли к Грифону, который крепко спал на солнечном припеке. (Если вы не знаете, кто такой Грифон, то посмотрите на картинку.)
— Встань, лентяй, — сказала Королева, — и помоги этой молодой леди увидеть Мок-Тартля и услышать его историю. Я же должна вернуться и присутствовать при исполнении назначенных мною казней. — И она ушла, оставив Алису вдвоем с Грифоном.
Наружность его не особенно понравилась Алисе, но в конце концов она решила, что последовать за свирепой Королевой нисколько не безопасней, чем остаться с Грифоном; поэтому она осталась.
Грифон приподнялся и протер глаза. Он смотрел вслед Королеве, пока она не скрылась из виду, затем тихо засмеялся.
— Потеха! — сказал Грифон наполовину самому себе, наполовину Алисе.
— Что — потеха? — спросила Алиса.
— Она, конечно, — сказал Грифон. — Это все ее выдумки: тут, знаешь ли, никогда никого не казнят. Идем!
«Каждый здесь говорит: «Идем!» — думала Алиса медленно идя за Грифоном. — Мне никогда столько не приказывали за всю мою жизнь, никогда!»
Не успели они немного отойти, как увидели в отдалении Мок-Тартля — Фальшивую Черепаху, который печально и одиноко сидел на обломке скалы. Когда они подошли ближе, Алиса услышала, как он вздохнул, словно сердце его было разбито. Она глубоко ему посочувствовала.
— Отчего он тоскует? — спросила она Грифона.
И Грифон ответил почти теми же словами, что и раньше:
— Это все его выдумки: у него, знаешь ли, нет никакого горя. Идем!
Так они подошли к Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе, который посмотрел на них большими глазами, полными слез, но ничего не сказал.
— Вот эта молодая леди, — произнес Грифон, — очень хочет узнать твою историю.
— Я расскажу ее, — сказал Мок-Тартль глухим, безнадежным тоном. — Садитесь оба и не говорите ни слова до тех пор, пока я не кончу!
Они сели, и никто в течение нескольких минут не произносил ни слова. Алиса подумала про себя: «Не вижу, каким образом он когда-нибудь сможет кончить, раз он даже и не начинал». Но она терпеливо ждала.
— Когда-то, — сказал наконец Мок-Тартль — Фальшивая Черепаха с глубоким вздохом, — я действительно был настоящей Черепахой.
За этими словами наступило продолжительное молчание, нарушаемое только отрывистыми восклицаниями: «Г-х-к-к-р-р-х!» Грифона и рыданиями Мок-Тартля. Алиса уже готова была подняться и сказать: «Благодарю вас, сэр, за вашу весьма интересную историю».
Однако она еще не потеряла надежды: должно же последовать за этим нечто большее. Поэтому Алиса тихо сидела и не говорила ничего.
— Когда мы были маленькими, — продолжал Мок-Тартль более спокойно, хотя он время от времени продолжал слегка всхлипывать, — мы ходили в морскую школу. Старая Черепаха была нашим учителем. Мы обыкновенно называли его Римской Черепахой…
— Почему вы называли его Римской Черепахой, если он не был ею? — спросила Алиса.
— Потому что он был самой древней из черепах и набивал трухою наши черепа! — ответил Мок-Тартль сердито. — Поистине ты очень невежественна!
— Стыдись задавать такие простые вопросы! — добавил Грифон, и затем они долго сидели молча и смотрели на бедную Алису, которая готова была провалиться сквозь землю.
Наконец Грифон сказал Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе:
— Поторапливайся, старина! Не растягивай свою историю на целый день!
И Мок-Тартль продолжал, начав теми же словами:
— Да, мы ходили в морскую школу, хотя ты можешь не верить этому…
— Я вовсе не говорила, что не верю! — прервала Алиса,
— Нет, говорила, — возразил Мок-Тартль.
— Придержи язык! — добавил Грифон, прежде чем Алиса могла заговорить опять.
Мок-Тартль продолжал:
— Мы получили самое лучшее образование. Действительно, мы ходили в школу ежедневно…
— Я тоже училась в ежедневной школе, — сказала Алиса. — Вам нет надобности слишком гордиться этим.
— С необязательными предметами? — спросил Мок-Тартль, немного обеспокоенный.
— Да, — ответила Алиса, — нас учили французскому языку и музыке.
— И стирке? — сказал Мок-Тартль.
— Конечно, нет! — ответила Алиса с негодованием.
— А! В таком случае, твоя шкода была не очень-то хорошей! — с большим облегчением воскликнул Мок-Тартль. — В нашей в конце программы стояло: «Французский, музыка и стирка — не обязательно».
— Едва ли вы так уж нуждались в стирке, — сказала Алиса, — раз вы жили на дне моря.
— Мои средства пе позволяли мне учиться необязательным предметам, — сказал Мок-Тартль, вздыхая. — Я мог только пройти постоянный курс.
— Чему же вас учили? — спросила Алиса.
— Сначала — чихать и плясать, конечно, — ответил Мок-Тартль, — затем четырем правилам арифметик: Сквожению, Почитанию, Угождению и Давлению.
— Я никогда не слышала о «сквожении», — осмелилась сказать Алиса. — Что это такое?
В изумлении Грифон поднял обе лапы.
— Никогда не слышала, что значит «сквожение»! — воскликнул он. — Ты знаешь, что такое «скольжение», я полагаю?
— Да, — неуверенно сказала Алиса. — Это значит — что-то… становится чересчур… скользким….
— Ну, тогда, если ты не знаешь, что такое «сквожение», ты — простачка!
Обескураженная Алиса потеряла всякое желание задавать дальше вопросы на эту тему и, обратившись к Мок-Тартлю — Фальшивой Черепахе, спросила:
— Чему же еще вас учили?
— Ну, там была Гастрономия… — ответил Мок-Тартль, считая предметы взмахами своих ластов. — Гастрономия, древняя и новая, с Мореграфией. Затем Верчение. Учителем Верчения был старый Морской Угорь, который обыкновенно приходил раз в неделю: он учил нас Верченню, Выпрямлению и Свертыванию в Кольца.
— На что это было похоже? — спросила Алиса.
— Ну, сам я не могу показать этого, — ответил Мок-Тартль. — Я недостаточно гибкий. А Грифон никогда этого не учил.
— Не было времени, — сказал Грифон. — Но все же я ходил к Учителю-Классику. Это был очень старый краб.
— Я никогда не учился у него, — произнес со вздохом Мок-Тартль. — Он преподавал Латунь и Жреческий, как помнится.
— Совершенно верно, совершенно верно, — сказал Грифон, вздыхая, в свою очередь, и оба создания спрятали свои лица в лапы.
— И сколько часов в день вы занимались? — спросила Алиса, спеша переменить разговор.
— Десять часов в первый день, — ответил Мок-Тартль, — девять — в следующий и так далее.
— Вот странное расписание! — воскликнула Алиса.
— Потому-то курс и назывался постоянным, — заметил Грифон. — Число уроков постоянно уменьшалось изо дня в день…
Эта мысль была для Алисы совершенно новой, и ей пришлось немного обдумать ее, прежде чем сделать следующее замечание:
— В таком случае, на одиннадцатый день должен был быть праздник?
— Конечно, так оно и было! — сказал Мок-Тартль-Фальшивая Черепаха.
— А чем же вы занимались на двенадцатый день? — живо продолжала Алиса.
— Достаточно об уроках! — прервал Грифон решительным тоном. — Расскажи ей теперь что-нибудь об играх!
Глава X Кадриль омаров {5}
— Похоже, что у него в горле застряла кость! — сказал Грифон и принялся встряхивать его и колотить в спину.
Наконец к Мок-Тартлю снова вернулся дар речи, и, обливаясь слезами, потоком стекающими с его щек, он продолжал снова: