Город-невидимка - Неволина Екатерина Александровна. Страница 25

Сергей! Охранник из их школы! Не может быть! Как он вообще оказался здесь, на Светлояре? Сколько времени прошло с того момента, как они попали в Китеж?! Ян, кажется, бормотал что-то насчет веков, но, к счастью, очевидно, по своему обыкновению прикалывался.

Она взяла у охранника кружку, вдохнула бьющий в нос запах и поморщилась.

— Это что, и вправду с ромом?..

— Пей! — в третий уже раз повторил Сергей. — Чай, ром, мед, мята и еще какие-то травки. Вам согреться надо.

Александра глотнула, закашлялась. Но стало легче — тепло заструилось по всему телу, казалось, вымороженному уже до самых костей.

— Я немного растер вас и натер жиром, — объяснял Сергей, переходя к Глебу, для которого у него тоже была приготовлена такая же кружка, как и для Саши, — но все равно кожа кое-где могла обморозиться. Евгений Михайлович везет доктора. Ну и сам он, конечно, едет. Я сразу же оповестил его, согласно инструкции.

Александра оглядела друзей. Динка, уже согревшаяся, дремала на одной из двух имеющихся в домике кушеток. Глеб и Северин только дождались своей очереди выпить горячий напиток, но, похоже, оба были более-менее в порядке. А вот Ян неподвижно лежал на второй кушетке, и его лицо в свете одиноко горящей под невысоким потолком лампочки казалось изжелта-белым, нездоровым.

— Что с ним? — спросила Саша. После напитка она значительно согрелась и вместе с тем начала дрожать — видимо, тело тоже постепенно согревалась, но пережитый стресс давал о себе знать.

— С Яном? — тут же откликнулся Серега. — Думаю, жить будет. Но, честно сказать, краше иногда в гроб кладут. Вы что, его вампирам скармливали?

Александра промолчала.

— Он свою кровь ради нас отдавал, чтобы мы могли из города-ловушки выбраться, — лязгая зубами о чашку — видимо, его тоже била дрожь, — отозвался Глеб. — Я никогда не встречал такого противоречивого и вместе с тем благородного человека…

Саша была полностью с ним согласна. Противоречивый — вот ключевое слово для обозначения Яна.

— Понятно, — Сергей, закончив с Глебом, занялся Северином. — Я боюсь, как бы он пневмонию какую-нибудь не заработал. Когда организм ослаблен, это легче легкого.

Александре очень не хотелось вставать и вылезать из-под теплого одеяла, но она тем не менее сделала это. На еще плохо подчиняющихся ногах подошла к Яну и накинула на него свое одеяло.

— Тебе самой поберечься надо, — укоризненно покачал головой охранник, — ты сейчас пропотеть должна, отогреться…

— Пусть лучше ему теплее будет, — не согласилась девушка.

Разумеется, оба парня — и Глеб, и Северин — тут же скинули с себя одеяла и стали наперебой натягивать их на Сашу.

— Девушка… — вздохнул Сергей, глядя на Александру с укоризненной обреченностью. — Устроила тут флешмоб…

Но видно было, что он вовсе не сердится.

— Сколько времени прошло с тех пор, как мы пропали? Какое сегодня число? — стал спрашивать Глеб, когда одеяла и прочие теплые вещи были все же поделены, а Саша водворена обратно в теплое кресло.

— Конец февраля уже, двадцать шестое число, — рассказывал охранник, после всех треволнений наливший и себе полрюмочки горячительного. — Когда вы пропали, Евгений Михайлович очень забеспокоился. Там, говорит, может этот… временной парадокс быть. Неизвестно, когда ребята появятся. Но мы, мол, Серега, должны ждать их и встретить, когда бы они ни вернулись. Приехали мы, значит, сюда, времяночку установили и стали со сменщиком по очереди в ней жить. За озером наблюдали — вдруг вы где покажетесь. Скукота, конечно, особенно зимой. Летом-то повеселее было. Летом здесь комаров тьма тьмущая, может, застали?..

Саша кивнула, подтверждая этот неоспоримый факт.

— Так вот, — продолжал рассказывать Серега, окончательно расслабившийся после выпитого, — сидишь, бывало, и смотришь, как вокруг озера туристы идут. В руках какая-нибудь ветка — и хлещут, хлещут себя, и по спине, и по рукам, и по ногам. Просто самобичевание какое-то. Я слышал, такое у религиозных принято — самого себя плеткой охаживать. А тут недаром говорят, что святое место — здешние комары кого угодно святым сделают! — он довольно захохотал.

— А мог бы посочувствовать, — покачал головой Глеб, впрочем, без особого энтузиазма — было заметно, что он тоже устал, а теперь согрелся и, сидя на своей табуретке, привалившись спиной к стене, борется со сном.

— Чего уж сочувствовать. Сами головой подумать бы могли, куда едут — озеро, местами приболоченное, лес — самый что ни на есть комарятник. Хотя местные бы, не будь они так ленивы, приработать могли бы на репеллентах… А вообще места здесь хорошие, красивые. И церковь деревянная, и камень со следом ангела… слышали легенду? А уж закаты… лучше нигде не найдешь, ни в какой загранице…

Он говорил, и под этот мерный голос глаза у Александры сами собой закрывались…

— Ну здравствуй, Алекс! Наконец дождалась тебя! — девушка, шагнувшая из тьмы ей навстречу, была точной ее копией, различались только выражения лиц — испуганное у Саши и торжествующее, насмешливое у ее зеркального отражения.

Александра отпрянула, двойняшка протянула к ней руку — тонкую, почти детскую, с узким беззащитным запястьем.

— Ты помнишь, Алекс? Ты, конечно же, все помнишь.

О да, она помнила.

Папа был вполне успешным бизнесменом и в то же время, что называется, не зацикливался на работе. Главной ценностью считалась семья. А еще и папа, и мама любили спорт — конные прогулки, пешие походы и, главное, плаванье на небольшой парусной яхточке под популярным названием «Ласточка».

Отец, высокий, подтянутый и загорелый, с широкой белозубой улыбкой, казался ей идеалом, почти что небожителем. Неудивительно, что и окружающие восхищались им, спешили услужить или просто завороженно оборачивались вслед. Какой же роскошный получился из него капитан, как ловко управлялся он с упрямым парусом!.. Глеб немного напоминает его…

Мама — всегда рядом с отцом, его верная помощница и соратница, разделяющая и дела, и увлечения. Такая же красивая, загорелая и грациозная.

Как было прекрасно, когда они всей семьей отправлялись в плаванье на «Ласточке», а затем возвращались — просоленные, счастливые, с кипой самых невероятных фотографий: вот необитаемый остров; вот — огромная черепаха; а это — рыба! Посмотрите, какая гигантская! Мы выловили ее сами!

Им с Лизой завидовали все знакомые дети, и Саша была уверена: тут есть чему завидовать! Она думала так до тех пор, пока не случилось несчастье…

Ветер поднялся внезапно, когда его совсем не ждали. Волны перехлестывали через палубу, волосы липли к пропитанному солью лицу.

— Лиза! Саша! Идите вниз, в каюту, а то смоет! — пытался перекричать вой ветра отец.

— Пойдем! — сестра тянула близняшку за руку. Туда, в спасительное сухое нутро.

Но уходить с палубы той вовсе не хотелось. Это темное, свинцовое, нахмурившееся тучами небо… Эти высокие волны — и вовсе не синие, скорее серые, гранитные… «Ласточка» казалась маленькой щепкой, затерянной между небом и морем. Было страшно и вместе с тем особенно волнительно и хорошо.

— Пойдем! — тянула за руку сестра, но уйти казалось невозможно.

Из груди так и рвались стихи — мощные, как и сама буря, прекрасные, как ярость океана…

А потом была смерть…

— Оставь меня! Оставь меня наконец! — закричала Александра.

Похоже, ее персональный кошмар никогда не закончится.

Но зеркальное отражение лишь покачало головой — так, что взметнулись ровно подстриженные каштановые волосы:

— Я никогда тебя не оставлю!

— Все в порядке? Ты кричала, — охранник Сергей с беспокойством склонился над девушкой, трогая обжигающе-горячей ладонью ее лоб. — Ух ты, какая ты холодная, словно в ледяной воде побывала.

Александра поежилась. Как нельзя более точное определение. Как в ледяной воде.

Оказывается, она задремала в своем кресле, а теперь, из-за приснившегося кошмара, перебудила всех. Вон и Динка проснулась, и Глеб с Северином, улегшиеся на одеялах на полу. Спал только Ян, погруженный в свои собственные горячечные кошмары.