Портрет синей бабочки - Заровнятных Ольга. Страница 8

Все остальные участницы вечера галдели в очереди, обсуждая наряды друг друга. Среди них не было ни единой в маскарадном костюме, все сплошь в бальных платьях. Я поглядывала на них свысока, в то же время осознавая, насколько я сейчас являюсь отщепенцем. Более того, меня словно понизили до уровня оруженосца. Я стояла с этой розовой сумочкой и не знала, куда себя деть. Другая на моем месте плюнула бы и пошла в класс, никуда бы Дина не делась. Но я же была ответственной! Раз попросили подождать и я согласилась – значит, обязана стоять и ждать.

По мере того как очередь редела, число толпящихся в холле увеличивалось. Судя по всему, школьниками окончательно овладело стадное чувство, и они не собирались расходиться по своим классам. Если в самом начале возле меня одиноко мялся шлейфоносец, то сейчас толпились взбудораженные юнцы, обсуждающие наряды одноклассниц с мастерством если не модельеров, то бывалых участников ток-шоу «Модный приговор» точно. Но когда это стадо стало обращать внимание на меня… Отзывы были настолько нелестные, что шлейфоносец даже отступил от меня в сторону, чтобы показать, что ко мне никакого отношения не имеет. Я бы и это все пережила. Я бы стерпела, клянусь! Но когда один из парней, чтобы подчеркнуть всю степень своего презрения, плюнул в мою сторону, я густо покраснела и бегом кинулась в наш класс.

По дороге к классу мне не попался ни один человек в маскарадном костюме. Увы, тревожный звоночек во мне еще не прозвенел. Я просто влетела в класс, отдышалась… и на меня обрушился вселенский ржач. Смеялись все – парни, девчонки. Больше парни. Девчонки шушукались, посмеивались, обсуждали мой внешний вид…

– Осталось бороду себе отрастить, – язвительно заметила одна из них.

– Ой, да просто опять выпендриться захотела! – громко заявила другая.

Я осмотрела собравшихся. Ни одного маскарадного костюма! Ни одного! Можете себе представить весь ужас моего положения? Я не выглядела главной среди равных, как мне того хотелось, я была словно выскочка. Однако я все еще продолжала держаться бодрячком, оказывать сопротивление всей этой ненавистной толпе.

– А ты почему не в костюме? – бойко спросила я у Иры, которая тоже обычно держалась особняком от остальных всего лишь потому, что носила очки с толстыми линзами. На ней и сейчас, в отличие от остальных разряженных девиц, было скромное черное платье. Вечернее, но скромное. Услышав мой вопрос, она смущенно оглянулась на одноклассниц, соображая, не разыгрываю ли я ее, а потом ответила:

– Ну почему же… Я в костюме.

– Не в маскарадном же, – уточнила я.

– Так ведь сегодня не маскарад, – глупо хихикнув, сказала она. – Обычный бал.

– И что, не было никакого объявления по поводу маскарада? – продолжала настаивать я, уже чувствуя, что холодею от осознания того, что на этот раз я сама являлась объектом розыгрыша.

– Всем сказали прийти в бальных платьях. Девочкам сказали. А мальчикам – в костюмах, – честно отрапортовала мне одноклассница и поправила очки, словно только сейчас заметила мой нелепый – учитывая сложившиеся обстоятельства – вид.

Это был полный провал. Полнейший. Неимоверный. Я стремглав рванула в туалет, чтобы хотя бы усы с лица смыть. Туалет был пуст, к моему счастью, и я принялась яростно смывать усы водой. Возможностью закатать рукава я не воспользовалась – не до нее было. Так что к концу водных процедур мои руки по локоть были мокрые.

Думаете, на этом мои злоключения в тот день кончились? Не тут-то было. Они только еще начинались. Я не решилась сразу пойти в класс. Пошла бы – меня бы засмеяли за мокрые рукава. Им теперь любой повод годился. Да и вообще, в гробу я видала своих одноклассниц.

Усевшись на подоконник в туалете, я смотрела в окно. С крыши капало. Это была еще не полноценная оттепель, потому что снег-то лежал на тротуаре. Завтра с утра наверняка снова подморозит, и бегущие с крыши ручьи превратятся в ледяные свечи, столбы и мосты. Сколько еще таких оттепелей будет за весну…

На небольших холмиках земли в старых автомобильных шинах по обе стороны от школьного крыльца снега не было, и в прошлогодней пожухлой траве копошились стайки крошечных черно-белых птичек. Издалека казалось, что они даже мельче воробьев. Едва кто-то выходил или входил в школу, птахи срывались с клумб и уносились в ближайшие голые кусты, а затем снова возвращались на свое место.

В туалете было полно обычных туалетных запахов, уныло журчала вода в унитазах и рокотала где-то в трубах, я всей душой рвалась на улицу. Чтобы я еще когда-нибудь посетила школьное мероприятие – не дождетесь!

– Вот ты где! – раздался писклявый голосок Дины.

Я обернулась – она вошла в туалет, не закрыв за собой дверь, и теперь с любопытством смотрела на меня. Я совсем и забыла, что все это время таскаю с собой ее сумочку.

– Ты плакала, что ли? – без капли жалости в голосе спросила она, подходя поближе. – А я тебя искала везде.

– Не плакала, – твердо ответила я и тут же почувствовала, что готова расплакаться. Вот только что никакого желания не было – и тут на тебе, одно слово провокаторши изменило мое состояние на сто восемьдесят градусов.

– А почему здесь сидишь? – продолжала безжалостный расспрос Дина.

– Потому что я одна без платья, – всхлипнула я.

– Подумаешь! Не голышом же! – «утешила» Дина и предложила: – Хочешь, вместе в класс пойдем, если ты одна стесняешься. Там сейчас чаепитие будет, столы уже накрыли.

– Ну пойдем. – Неожиданная поддержка со стороны подруги вернула мне уверенность. Хотя бы частично. Ну в самом деле: да, все в платьях, а я в джинсах – и что? Что тут такого, я спрашиваю? Наверняка и одноклассники мои уже поболтали, обсудили и забыли. Все сейчас заняты чаепитием, на меня и не посмотрит никто. Тем более если я буду держаться рядом с Диной. Не то чтобы ее мнение было непререкаемым авторитетом, но в классе ее уважали и с ее решением считались.

А ведь каких-то лет пять назад все было с точностью наоборот. Я и не помню уже толком, с чего все тогда началось, вся эта безумная травля, но ее объектом была тогда Дина, как я сейчас. И я вот даже не знаю, что было предпочтительнее – подвергаться насмешкам одноклассников в младших классах или в старших? С одной стороны, в младших нет четкого разделения полов, осознанного разделения. И если уж травят – то травят по полной программе. Там и побои запросто можно отхватить. С другой – в старших классах издевательства со стороны одноклассников изощреннее и ядовитей.

Почему тогда травили Дину, я знаю точно. Именно за подчеркиваемую женственность. Уроки физкультуры она никогда не посещала, потому что у нее была справка на все времена года, хотя она при этом выглядела вполне себе цветущей. Это к старшим классам Дина похудела и вытянулась, а в младших была как фарфоровая куколка с пухлыми щечками. Я ненавидела ее не меньше других.

Она никогда не принимала участия в наших детских играх, зато не упускала случая похвастать кусочком коралла, привезенного с моря, или огромной раковиной, нашептывающей на ухо песни волн – с моря же, или африканскими косичками – тоже с моря… Словом, любила блеснуть перед нами заморскими диковинками.

Я не понимаю, как она могла не чувствовать раздражения, идущего от нас в ответ на все это великолепие. Это же насколько надо быть толстокожей! Постепенно ее стали толкать, шпынять, обзывать. А она ходила, задрав нос, будто ее все это не касалось. В один прекрасный день мы подкараулили ее после школы и избили. Сейчас я осознаю, насколько жестоко это звучит. Честно – не помню, чтобы я лично тронула ее хоть пальцем. Скорее всего, мальчишки просто толкнули ее несколько раз подряд, как меня тогда, когда я была в маске.

Как бы там ни было, на другой день в школу пришли ее родители и устроили всему нашему классу разбор полетов. Суть их наезда сводилась к следующему: либо мы в сторону Дины даже не смотрим, либо они заявляют на нас в полицию за избиение их дочери.

Ну вы же понимаете, как мы испугались. Нет, мальчишки-то, может, не испугались, но девчонки основательно струсили. Вы представьте только: заявляется к вам домой участковый и объясняет вашим родителям, что вас ставят на учет в детскую комнату полиции, шаг вправо, шаг влево карается интернатом. Как вам такой оборот событий?