Бабочка из бездны - Брюссоло Серж. Страница 32

– Какая? – спросила, стуча зубами, Пегги.

– Вода, на которой я замешан, замерзает. Через десять минут я уже не смогу двигаться… Я превращаюсь в ледяную статую. Пегги… Мне так жаль…

Девочка рванулась к Себастьяну, взяла его за руки. Ей показалось, что она притронулась к мраморной скульптуре. Его пальцы были твердыми как камень.

– Нет! – взмолилась Пегги. – Не оставляй меня!

Мальчик попытался что-то сказать, но уже не мог пошевелить губами.

– Плохи дела! – констатировал Шин. – Если сдвинуть Себастьяна с места, можно нечаянно его разбить. Он обледенел. Черт побери! Не знаю, что теперь делать.

– Давай разожжем огонь! – решила Пегги. – Скорее! Веточки тоже окоченели, и их легко поджечь.

Шин принялся разводить костер. У него тоже стучали зубы.

Он быстренько соорудил кучку из щепок коры и опавших листьев. Затем постарался зажечь зажигалку, чтобы подпалить хилый костер. К счастью, опилки быстро загорелись. Они распространяли едкий дым, но это было не важно, главное, они давали такое необходимое сейчас тепло. Пегги, Шин и пес подошли к костру, чтобы защитить языки пламени от ветра. Снежные хлопья оседали на их затылках и спинах. Каждый взмах крыльев бабочки в десять раз усиливал бурю.

«Она решила наказать людей, – подумала Пегги Сью. – Снег будет защищать ее до тех пор, пока идет. И охотникам придется искать укрытие, значит, они перестанут ее преследовать».

– Как странно… – пробормотал Шин Доггерти. – Кажется, тепло огня ослабевает. Посмотри! Я прикасаюсь к пламени пальцами, и даже нет ожога.

– Действительно, – заметила Пегги, погрузив руку в костер. – Значит… Это звучит глупо, но я думаю, что и огонь начинает замерзать.

– Мерзкое колдовство! – пролаял голубой пес.

Вытаращив глаза, они наклонились над слабеньким костерком, пламя становилось молочного цвета.

«Похоже на матовое стекло», – подумала Пегги.

Вскоре огонь перестал плясать и замер, наподобие хрустальной полупрозрачной скульптуры, не излучая больше никакого тепла.

Пегги обернулась к Себастьяну, чтобы встряхнуть его, но прикоснулась, как ей показалось, к бетонной глыбе.

– Если и дальше так пойдет, у меня заледенеют даже клыки! – захныкал голубой пес.

Пегги Сью всеми силами старалась преодолеть отчаяние, охватившее ее.

– Здесь больше нельзя оставаться, – заметил Шин. – Снег нас завалит. Надо вернуться в долину и укрыться в гроте. Там, пониже, есть одно местечко.

– Не хочу оставлять тут Себастьяна! – воскликнула девочка.

– Он немногим рискует, – возразил Шин. – В этом состоянии с ним уже ничего не может случиться. Мы без труда его найдем. Пошли! Или мы замерзнем, как это пламя.

С огромной болью в душе Пегги позволила Доггерти себя увести. От холода у нее перехватывало дыхание.

«Если я буду слишком глубоко дышать, – говорила она себе, – язык оледенеет у меня во рту!»

Инстинктивно Пеги легко провела по своим волосам, опасаясь, что и они обледенели.

Ослепленные хлопьями, они с шипом, спотыкаясь, добрались до грота. Он был не слишком глубокий, но позволил им укрыться от вихрей, круживших по равнине.

Вокруг громко трещали деревья. Щекотную траву тоже побило морозом; ее ростки напоминали колючки морского ежа. Они хрустели под ногами.

Пегги Сью свернулась клубочком в глубине пещеры. Девочка с трудом сдерживала слезы, иначе и они застыли бы прямо на глазах.

Буря свирепствовала несколько часов. Снегопад прекратился, но сильный мороз не спадал. Это был холод, не имеющий ничего общего с тем, что бывает на поверхности Земли. Здесь господствовало колдовство, и могло произойти что угодно, подростки это понимали.

Когда они вышли из пещеры, Пегги огляделась, надеясь увидеть Себастьяна. На равнине, покрытой белым саваном, она разглядела что-то похожее на снеговика.

«Это он! – подумала девочка. – Главное, найти способ восстановить его до того, как мы покинем подземное царство».

Покружив по равнине, они вышли наконец к деревне из убогих домиков, готовых развалиться под тяжестью снега. Жители деревни смотрели на них хмуро.

– Пегги Сью, – послышался шепоток, – Пегги Сью… Это из-за нее мы здесь.

Как несправедливо!

«Я никогда и никому не советовала прыгать в бездну вслед за бабочкой! – подумала девочка. – Как им не стыдно!»

И здесь костер напоминал стеклянную скульптуру. Пегги заметила, как дети подходят к нему и разламывают языки пламени на маленькие кусочки. Затем они запихивали эти осколки в рот и сосали их. Она спросила у одного из мальчиков, зачем он это делает.

– Когда кусочки тают, они становятся горячее, – сбивчиво объяснил малыш. – Как будто пьешь кипяченое молоко.

Озадаченная Пегги решила сама попробовать. Это оказалось правдой. Кусочек замерзшего пламени, растаяв на языке, постепенно обволакивал рот, как горячая вода с молочным привкусом.

Это, конечно, удивительно, но для восторга не было особых причин. В нижнем царстве, вероятно, было немало более странных чудес.

Девочка поделилась своим открытием с Шином.

– Невероятно, – ответил тот. – Сосать лед, чтобы согреться… Это уж слишком!

Он пытался выменять какие-то мелкие вещи на одежду и еду, но ему отказали. Группа мужчин кричала в их сторону оскорбления и грозила кулаками.

– Ты что, не знаешь поговорку? – сказал один из них. – Если голоден, съешь свою собаку!

– Предлагаю здесь не задерживаться, – застонал голубой пес. – У этих людей отвратительные кулинарные пристрастия.

Трое друзей ушли подальше от деревни. Пегги Сью раздала им кусочки замерзшего пламени, которые собрала около кострища.

– Отдает простоквашей, – процедил сквозь зубы Шин, ведь рот его был забит. – Но горячей, а это самое главное.

Поскольку голубой пес проваливался по грудь в снег, Пегги взяла его на руки и прижала к себе. У бедного животного так стучали зубы, что создавалось впечатление, что это трясут изо всех сил мешок с бильярдными шарами.

– Я чувствую, – затаив дыхание, сказал Шин Доггерти. – Чем ближе мы подходим к горе, тем сильнее становится холод…

– Верно, – согласилась Пегги. – Я думаю, это бабочка пытается так защитить себя от людей.

– Если температура и дальше будет снижаться, мы не сможем продвигаться вперед, – пролепетал мальчик. – Мы недостаточно тепло одеты. В пещере всегда было тепло. Как в тропиках. Никто не думал, что придется столкнуться с такой суровой зимой.

Над их головами бреющим полетом пролетела птица-альбинос.

– Суровой! – прозвучал голос, великолепно имитирующий интонацию Шина Доггерти. – Такой суровой зимой!

Едва эти слова выскользнули из ее клюва, как тут же замерзли в пространстве и упали на землю в виде букв алфавита, вырезанных изо льда.

– Ой! Что это такое? – пробормотала Пегги, нагибаясь.

Она поразилась, увидев, что ее собственные слова так же застыли в замерзшем воздухе. На одну секунду фраза зависла в пустоте, затем буквы, составлявшие слова, вперемешку посыпались в снег. Девочка потрогала их указательным пальцем.

– Похоже на азбуку для детей, – заметила она. – Буквы… Буквы, отлитые из замерзшей воды.

Чем дольше она говорила, тем больше падало новых букв, которые сталкивались друг с другом и позвякивали как льдышки. Девочка в изумлении отступила.

– Что произойдет, если мы пойдем вперед? – спросила она у голубого пса.

– Не знаю, – ответило озадаченное животное. – Может, наши мысли начнут замерзать прямо у нас в головах.

Пегги вздрогнула, представив себе мозг, забитый толченым льдом!

Трое друзей решили отступить.

– Необходимо найти контакт с бабочкой, – предложила девочка. – Отправить ей телепатическое послание. Если повезет, она согласится принять меня.

– Мне кажется, это хорошая идея, – заметил пес. – В любом случае, мы не можем идти дальше. С этого места начинается такой холод, что замерзает даже то, что в обычной жизни нематериально, например слова. Посмотри: белые птицы покидают гору. Они боятся, что зима обратит их в лед.