День вампира - Готти Саша. Страница 13

Молли пожала плечами.

– Ничего себе, как Гильс Муранов обращается с библиотечными книгами…

Она умылась в ванной, местоположение которой уже знала по вчерашнему происшествию, и по звукам доносившихся голосов нашла лестницу, ведущую вниз.

Марик, Егор и Дрина уже сидели в столовой за столом и завтракали, обложившись тетрадками и книгами. Марик отчаянно зевал, ворча, что его подняли ни свет ни заря, а Егор даже был немного причесан, что говорило о том, что он всерьез подготовился к поездке в город.

– Привет, – поздоровалась с нелюдями Молли, и ребята дружно кивнули ей головами, приглашая садиться за стол вместе с ними.

Молли, глядя, что ребята с головой ушли в конспекты и учебники, испугалась, не забыл ли Егор свое обещание съездить на Садовую и уладить конфликт с соседом, но тролль, будто прочитав ее мысли, сказал:

– Да помню я, помню, что обещал насчет собаки… Сейчас, допишу страницу и поедем.

– Это только у Гильса интересная жизнь, устроил всему курсу летом реферат по истории и пропал… – проворчал упырь Марик, роясь в тетрадках.

Молли села за стол, налила себе в чашку какао и принялась рассматривать книги и конспекты, которые лежали на столе. Заголовки книг были один страннее другого: «История древних нелюдей», «Восстание болотных кикимор в 1267 году», «Особенности вампиров средневековья», и самая толстая и огромная книга под названием «История ванхельсингов».

– Интересно вам, наверное, в вашем МУНе учиться, – вздохнула Молли. – А у нас в школе темы рефератов не такие.

– В МУНе учиться просто ужасно, – пробормотала Дрина, переписывая какие-то тексты из книги в тетрадку. – Мы всем курсом пишем летом реферат, как наказание. А все потому, что в конце прошлого учебного года, весной, Гильс поругался с учительницей истории. Он сказал, что она некомпетентный преподаватель.

– Ого, – заметила Молли. – А почему он так сказал?

– Вообще, многие в МУНе считают, что Гильс прав, – покачал головой упырь Марик. – Та учительница была немного не в себе. Почти весь год она вместо того, чтобы преподавать нам историю нелюдей средневековья, читала страшилки про какого-то демона ночи и твердила, что его надо найти и убить. Она была упырицей, а нам, упырям, надо следить за собой.

– Да уж, Инферна Танатовна будто с ума сошла, – покачала головой Дрина. – Она носилась с какой-то старой книгой, которую она откопала в библиотеке МУНа, и говорила про предсказания, демонов, вместо того чтобы преподавать историю и безмолвный язык, по которому у нас всех и так тройки.

– Пока Гильс не сказал ей прямо в лицо, что она параноик, – усмехнулся Егор. – Был страшный скандал… Ректор МУНа вызвал их обоих в кабинет, но Гильсу удалось отстоять свою точку зрения, и Инферна Танатовна уволилась.

«Ничего удивительного, – подумала Молли. – Если вспомнить, как Гильс разговаривал с папой Анжелы, что ему какая-то учительница истории…»

– Но напоследок она успела на лето задать всему курсу реферат по древним воинам, в отместку, – хмыкнул Марик. – Мы их называем ванхельсингами, в честь мифического борца с нами, нелюдями… Я уже сто страниц написал, я все про них знаю… Вот, слушай…

Он полистал толстую тетрадку и, сощурив глазки за стеклами очков, начал читать нараспев:

…Самый древний род ванхельсингов – борцов с нелюдями, который насчитывает тысячелетия своей истории, – фон Аревы. Упоминаются в летописях Яромир ван дер фон Арев, который считался грозой троллей, и его брат, Вильгельм, известный тем, что не убил ни одного нелюдя. В 1493 году немецкий король Максимилиан Первый пожаловал им титул баронов, за изгнание вампиров с его земель… По некоторым данным, Вильгельм и его брат, Яромир, получили вместе с титулом бессмертие, от придворного колдуна. По слухам, получив бессмертие, Аревы потеряли право противостоять хоть в чем-то людям или вступать в конфликты с ними.

В двадцать первом веке следы Аревых потерялись. Есть предположение, что они и их потомки растворились среди людей, и единственное, что у них осталось, – бессмертие, которое им приходится скрывать.

У каждого из Аревых есть древний клинок, который режет любой материал, как масло. В средневековье они прорубали дороги в скалах, чтобы увести от троллей заблудившихся путников и попавших к троллям в плен…

– Вот, смотри, это Вильгельм фон Арев. – Марик повернул книгу к Молли и ткнул пальцем в картинку, расположенную внизу на странице.

Молли смотрела на фотографию и не верила своим глазам.

На ней был изображен ее дед, Вандер Францевич, собственной персоной, только гораздо моложе, чем Молли привыкла его видеть. На нем были сверкающие латы, в руках он держал меч, а под ногами у него извивалось нечто похожее на оскаленного бегемота.

– Здесь нарисован… – удивилась Молли. – Это же…

– Да, впечатляет, – согласилась Дрина. – Это он и есть, древний воин с нами, нелюдями. Интересно, где он сейчас живет? Говорят, что в наше время он затерялся среди людей, где-то в этом городе…

Егор захлопнул книгу.

– Все, пора ехать. Дрина, заверни-ка пирогов, отвезем дедушке Молли. Он, наверное, никогда не пробовал упырику.

Прежде чем выйти из дома, Марик и Егор залезли в башню и осмотрели округу с высоты, чтобы убедиться, что мамы Егора, Эммы Бертиловой, нет поблизости.

Добежав до остановки автобуса, ребята забрались в него, и он повез их на Садовую улицу.

Пока они ехали, у Молли не выходила из головы фотография деда, которую она увидела в книге, но веселый водитель, хрюкая, так лихо крутил руль, что все мысли вылетали из головы на каждом крутом повороте.

Родной двор на Садовой улице был непривычно безлюден – и Молли даже обрадовалась, что можно будет пройти домой, не привлекая чужого внимания.

– Что-то у меня нехорошие предчувствия, – напряженно произнес Егор, на секунду остановившись посреди двора. – Что-то мне в этом дворе не нравится, хотя понять не могу, что именно.

Молли тоже терзали предчувствия, но сказать о них своим новым знакомым-нелюдям она не могла – ее запросто могли поднять на смех. Вообразить своего деда бессмертным ванхельсингом, древним воином с нелюдьми? Скорее всего, это ей просто показалось…

Глава 10

Фон Аревы и водяная

почтовая служба

– Молли, чуть не забыл, – прошептал Егор, когда они поднялись по лестнице и остановились у двери тринадцатой квартиры. – Деду своему говорить не обязательно, кто мы такие. Дождемся этого соседа с собакой, я быстренько сниму с нее наваждение, никто ничего не поймет.

Звонить пришлось долго – почти минуту никто не открывал дверь. Молли держала палец на кнопочке звонка, уже решив, что дед еще спит, пока за дверью не раздались шаги и молчание – видимо, ее кто-то рассматривал в глазок.

– Это я… – громко сказала Молли. – Деда, ты там?

Дверь отворилась, но ее встретил не дед, а какой-то высокий незнакомец в белом плаще. У него было худое злое лицо с залысинами и крючковатым длинным носом.

Он молчаливым церемонным жестом указал на пол, а затем пригласил всех пройти в гостиную.

– Ух ты… – присвистнул Егор. – Кажется, нашу водяную почту переглючило… Такое бывает, только редко. Ноги не замочите, девочки, и старайтесь идти по середине коридора.

Весь пол в квартире был залит водой, в которой что-то плескалось и прыгало, и это были почтовые водяные. Их было много – от больших, размером с кошку, до совсем крошечных, размером с каплю воды. Они орали на разные голоса: «Дедушка, со мной все в порядке, я в Пестроглазово…» и брызгались водой.

Молли испугалась, что с дедом что-то случилось, но, к ее облегчению, она увидела Вандера Францевича живым и здоровым, стоящим посреди гостиной.

Его сутулость куда-то подевалась, седые волосы были всклокочены, а на лице было такое выражение, будто он узнал, что во всех магазинах запрещена продажа кофе.