Томек в Гран-Чако - Шклярский Альфред Alfred Szklarski. Страница 2

II

ВСТРЕЧА С ПУМОЙ

Солнце склонилось к западу, серебря белые шапки вечных снегов и ледников на вершинах бескрайних гор. На горных склонах еще сиял день, но в глубоком ущелье уже сгущались сумерки. По крутой горной тропе уверенно шагал высокий плечистый человек. С первого взгляда его можно было принять за индейца. Короткие, постриженные в кружок густые волосы, гладко выбритое лицо, красновато-коричневый цвет кожи – всем этим он походил на здешних жителей. И все-таки то был белый человек – в отличие от местных индейцев, обходившихся почти что без одежды, на нем были рубашка, порванные штаны, высокие башмаки. Походка у него была моряцкая, да капитан Новицкий моряком и был. Он прибавил шагу, торопясь поскорее увидеть дно ущелья, пышную зелень, что так резко отличалась от голых скалистых склонов. Новицкий не любил прогулок в горах, считал, что ему, с его-то могучим телосложением, нечего тягаться с ламами [4], что с легкостью карабкались по чуть ли не отвесным скалам. Только капризная судьба вечно устраивала ему какие-нибудь каверзы.

Вот как раз сейчас обретался он в перуанской глуши на восточной стороне Анд, самого протяженного горного хребта на свете, а по высоте Анды уступали только Гималаям. Новицкий уже немного подустал и уселся на валун перевести дух. Глянул на запад, прикрыл глаза. Лучи заходящего солнца отражались в сверкающих льдах, как в зеркале. С неудовольствием повернулся он на север. Там вздымался громадный вулкан. Новицкий вздохнул и заворчал себе под нос:

– А, чтоб вас кит проглотил. Здесь глаза слепит ледник, там, наоборот, вулкан! Куда ни глянь, повсюду горы, дьявол их забери! Надо же, такой мировой парень Смуга, а вечно его заносит в самые-то дыры. Сколько уже с ним было неприятностей… То в Африке мулат ткнул в него отравленным ножом, то он в Тибете пропал, то затянул нас к охотникам за головами, а теперь вот притворяется, что предводительствует над краснокожими дикарями, а сам сидит у них в заточении. Сам заварил эту кашу, и меня туда же затянул!

Новицкий поворчал на Смугу, но на самом-то деле был готов за него в огонь и в воду. Он не просто уважал этого необыкновенного путешественника, восхищался им, но и любил его, как родного брата. Так что и сейчас, жалуясь на беспокойного друга, вовсе не сердился на то, что из-за него они попали в такие неприятности. Сам Новицкий просто обожал необыкновенные приключения, он в них купался, как рыба в воде. И нисколько его не тревожила собственная безопасность. Почтенного моряка с берегов Вислы грызло беспокойство за своих любимцев – Томека Вильмовского и его решительную, отважную жену Салли.

Со времени побега Томека и остальных прошло два дня. Смуга и Новицкий сидели у кампов в ожидании, не подвернется ли удобный случай вырваться из неволи. Только что-то такого не подворачивалось. Кампы вроде бы поверили Смуге, что исчезновение его друзей и наличие Новицкого – это все от неизведанных путей господних, но бдительность заметно усилили. Пленники с беспокойством наблюдали, как небольшие вооруженные отряды индейцев уходят на юго-запад, с нетерпением ожидали их возвращения. Когда кампы возвратились без беглецов, с облегчением вздохнули.

Прошли три недели, время стало поджимать. Что будет делать Томек, не дождавшись друзей на боливийской границе? Наверно, вернется в затерявшееся на просторах Анд укрытие индейцев. Смуга и Новицкий не могли такого допустить. Сидя на горном склоне, Новицкий горько вздыхал, размышляя. Прекрасно он понимал, что если они со Смугой не хотят, чтобы Томек снова оказался в неволе, им надо поскорее уносить отсюда ноги.

«А вдруг нам не повезет?» – от этой мысли он еще более помрачнел. И проворчал: – Покусай их бешеная акула, этих тронутых дикарей! Сколько нам от них несчастий!

Хоть он и звал кампов дикарями, но на самом деле вовсе не думал о них плохо и не желал им зла. В Аризоне, на границе между Соединенными Штатами и Мексикой повстречали они с Томеком североамериканских индейцев, а вот сейчас он обитает среди индейцев Южной Америки. И вполне имел возможность убедиться, что индейцы ничем не отличаются от остальных людей на земле. Встречались среди них благородные и подлые люди, доброжелательные и злые. А ненависть коренных жителей Америки к белым вызвали сами жестокие, жадные белые завоеватели из Европы.

Новицкий сочувствовал несчастным индейцам в их злой доле. Ведь и его любимое отечество чуть ли не сто лет как было захвачено тремя ненавистными поработителями. Он отдавал себе отчет, что они с друзьями незваными вторглись на земли кампов, и те имели полное право считать их присутствие нежелательным. И все-таки с уважением относились к Смуге, своему вождю и талисману одновременно. Новицкому они тоже ничего плохого не делали.

Наоборот, им нравилась его необыкновенная сила и смелость, его даже полюбили за то, с каким дружеским расположением он к ним относится. Кампы неотступно следили за каждым шагом Смуги, но Новицкому не возбранялось гулять в одиночестве по окрестностям. Видно, они были уверены, что без Смуги они никуда не убежит. И Новицкий в полную меру использовал свою относительную свободу. Как только позволял случай, он отправлялся в горы в убеждении, что знание окрестностей облегчит намечаемый побег. Вот и сейчас он возвращался из длительной прогулки в юго-восточном направлении, присел отдохнуть на большом валуне. И снова взор его обратился на запад. Солнце почти уже касалось сверкающих белизной горных вершин.

– Что-то я сегодня проканителился… – негромко произнес он.

Новицкий резко поднялся с валуна, быстро зашагал, спускаясь вглубь ущелья. Руины древнего города были совсем недалеко, но в этих широтах ночь наступала сразу, без всяких сумерек. Вскоре он оказался на выступе скалы. Внизу под ним раскинулись буйные заросли, вилась хорошо утоптанная тропа: Новицкий уже присел, собираясь соскочить на тропу, но вдруг неожиданно он замер. На тропе стояла Агуа, самая молодая из жен жреца. Стояла, как вкопанная, только легонько дрожали вытянутые вперед руки. Глаза индианки заполнял дикий страх. Новицкий мгновенно понял ужас ситуации. Неподалеку от женщины маленький мальчик, наклонившись, не давал вырваться из его рук детенышу пумы [5]! А в нескольких шагах за его спиной готовилась к прыжку сребристо-рыжая мать детеныша.

Разъяренная морда, оскаленные клыки, хвост все быстрее бьет по бокам. Видимо, она вышла на вечернюю охоту, а детеныш самовольно увязался за нею и наткнулся на индианку с мальчиком. Над ничего не подозревающим ребенком нависла смертельная опасность. Американские львы, пумы редко нападают на людей, однако в случаях, когда что-то угрожает их жизни или жизни их потомства, они набираются на это храбрости. Вот и сейчас детеныш оказался в опасном положении, а пумы очень заботливые матери…

«Они погибнут – и женщина, и ребенок!» – мелькнуло у Новицкого в мозгу.

Он не колебался ни секунды. Наклонившись вперед, осторожно стал прокрадываться на другой конец выступа скалы. Наконец, оказался как раз посредине между ребенком и хищником. Не отрывая взгляда, передвинул нож в чехле на правый бок. Пума пока не замечала притаившегося на нависшем выступе скалы человека, она вся была устремлена к скулящему детенышу. Зловеще поблескивали удлиненные, прищуренные глаза, все сильнее ощеривалась пасть, она как будто съежилась… Раздалось гулкое рычание, и пума, как пружина, кинулась вперед. Но не успела она коснуться мальчика, как ей на спину свалился Новицкий, всей тяжестью своего тела он прижал пуму к земле. В мгновение ока просунул руку под голову животного, прижал ее к своей груди. Должно быть, могучее то было объятие. Из широко раздвинутой пасти вырвалось хрипение. Блестящее тело закручивалось, раскручивалось подобно гибкой пружине, но где ей было справиться с таким богатырем, как Новицкий. Ноги его клещами обхватили взбесившуюся пуму, не давая ей сбросить себя. Новицкий прекрасно понимал, что, если бы пуме удалось скинуть его, она тут же бы схватила его за горло. Разгорелась отчаянная борьба. Сплетенные в один клубок человек и зверь катались по земле так быстро, что невозможно было уловить, кто из них находится сверху. На руках Новицкого напряглись жилы, на лбу выступил обильный пот. Острые когти хищника уже прошлись по его левому бедру. Схватка принимала плохой оборот, однако Новицкий одной рукой еще сильнее сжал горло зверя, а второй потянулся к заткнутому за пояс ножу. Стальное острие входило в сопротивляющуюся плоть. Казалось, неукротимая пума вот-вот сбросит его с себя, но, видимо, нож все-таки попал туда, куда надо, метания пумы начали слабеть, пока, наконец, она совсем не затихла.