Как переиграть историю дракона - Коуэлл Крессида. Страница 19

Беззубик самозабвенно веселился, хотя Иккинг неоднократно просил его НЕ разъярять Тварей, так как они и так уже взбешены дальше некуда.

Драконы несколько жестоки, и боюсь, что Беззубик тоже не отличался излишней мягкосердечностью и даже сочинил песню об Истребителях, которую он пел, когда нахально пикировал над Яйцами, издавая пукающие звуки и сталкивая их носом вниз со склона.

– Не можете п-п-поймать меня,

O с-с-слабенькие Истреби-младенчики,

Лягушки безногие,

Головастики в колыбельках.

Я вижу, как вы хнычете в своих Яйцах.

Но вы н-н-не можете… поймать… МЕНЯ!

Повсюду, где они проходили, были мрачные входы в Шахты Огне-Золота, из которых вздымались большие облака пара, смешанные с золотой пылью. Иккинг с трудом сглотнул, всматриваясь вниз, в зловещие тёмные провалы, по дну которых ползли жестокие яркие потоки магмы, и представил, как бедного Ветрохода силой заставили сползти туда, сражающегося, как муха без крыльев.

Деревня Лава-Мужланов вызвала ещё более мрачное видение того, на что была похожа жизнь Значимуса, пятнадцать лет бывшего рабом этих жадных дикарей.

Повсюду были КЛЕТКИ, наручники, цепи, кнуты, оружие всех видов и калибров. Хижины с зарешёченными окнами, кровати из камня или железа. Неудивительно, что бедный Значимус не хотел снова ступать на этот проклятый остров.

Иккинг, Рыбьеног и Камикадза продолжали идти, Рыбьеног слегка отставал, пыхтел изо всех сил, но всё ещё упрямо тащил свой Чемодан-Для-Побега.

Время от времени они натыкались на необычные, созданные руками человека Статуи, которые им описывал Значимус Исключительный, установленные высоко на торчащей скале так, чтобы они были хорошо видны всем Яйцам вокруг.

Это были Статуи Лица, в три раза большие любого человека, и Лицо всё-таки Немного было похоже на Элвина Вероломного, как запомнился он Иккингу.

Но не было никакого признака присутствия самого Элвина Вероломного.

Пока всё было удивительно легко.

Теперь они были всего лишь в четырёхстах или пятистах метрах от вершины Вулкана, и они дошли сюда без всяких трудностей.

Все, что им Сейчас оставалось сделать, так это добраться до вершины, бросить Огне-Камень через край, а затем помчаться назад вниз в Гавань.

… Они были уже почти там…

Они были уже почти там…

Только пятьдесят метров оставалось пройти, когда Что-то опустило свою чёрную ногу на край Вулкана над ними.

Чёрная нога с пятью когтями, вырастающими из неё, каждый коготь такой же широкий, острый и мерцающий, как МЕЧ.

С вершины Вулкана, как гигантский мерзкий слизняк, скользила отвратительная мускулистая фигура огромного ИСТРЕБИТЕЛЯ, в три раза большего, чем лев. Зелёная слюна стекала с его клыков. Большие облака пара вырывались из его попыхивающих разъярённых ноздрей.

Его морда была искажена жуткой гримасой ярости, в выпученных от бешенства глазах полыхала кислота. Его хвост и рога, казалось, были в огне. Он встал на дыбы, разрезая воздух десятью ужасными когтями-мечами, а сквозь просвечивающую шкуру его огнеупорной груди были видны два огромных чёрных сердца, перекачивающих кипящую чёрную кровь, посылая её по телу со скоростью и давлением в двадцать раз большей, чем у любого другого живущего существа.

Он открыл ужасную пасть и ЗАРЫЧАЛ, и это был звук, от которого Викингов бросило в дрожь, а их сердца заколотились так же быстро, как у запаниковавшего кролика.

Казалось невозможным, что такой дикой Тварью может управлять человек, но во рту Истребителя были медные удила, а на его спине, между большими эбеновыми крыльями, восседала высокая, зловещая фигура Мужчины.

У Мужчины одна рука заканчивалась медно-красным крюком, и этот крюк натягивал металлические поводья, когда он удерживал разъярённую, стоящую на дыбах Тварь. Другой рукой он стегал Истребителя по бокам большим чёрным кнутом, пока дракон не опустился на огромные передние ноги и нехотя подчинился, рыча, топчась на месте, едва сдерживаясь.

Рыбьеног, Камикадза и Иккинг отступили на несколько шагов назад, Камикадза крепко прижимала к себе Огне-Камень. Мужчина в Чёрном поднял забрало на своём Огне-Костюме.

Лицо под ним было тем же самым лицом, которое они видели на гигантских статуях, разбросанных по острову. Абсолютно лысое лицо без бровей, ресниц или усов. Неприятная, сверкающая улыбка со слишком большим количеством зубов.

Один глаз пронзительно буравит, как укус ядовитой змеи. Другого глаза нет, на его месте повязка.

Одна рука длинная, с золотым браслетом в виде дракона, извивающегося по руке.

Другая рука короткая, заканчивается крюком, похожим на медно-красный вопросительный знак.

– Хороший день, Иккинг Кровожадный Карасик Третий, – протянул Элвин Вероломный, спокойно затолкнул кнут назад за пояс, отвинтил крюк и заменил его мечом Штормосаблей. – Как Приятно вновь встретиться с тобой. И где же ещё могли ВЫ, три юных шалопая, провести этот великолепный солнечный воскресный день?

13. ТЕМ ВРЕМЕНЕМ, НА ОЛУХЕ

Тем временем на Олухе, как раз в тот момент, когда Элвин отвинчивал свой крюк, очень мрачный Стоик стоял в окружении своих Воинов, наблюдая давку улепётывающей толпы в Хулиганской Гавани.

Его довольно-таки неприятный племянник, Сопляк, подкрался к нему с обворожительной ухмылкой на уродливой физиономии.

– Значимус и Иккинг уже сбежали, – радостно наябедничал он. – И они взяли “Сапсан”.

– САПСАН?- взревел Стоик Обширный. – Они украли мой “Сапсан”?

Это стало новым оскорблением.

Стоик Обширный любил свой “Сапсана”. Это был красивый сине-чёрный баркас, самый быстроходный на Архипелаге. Этот противный, считающий-себя-таким-крутым Значимус не только сбил с пути его сына своим трусливым Побегом, так и ещё имел наглость сбежать на любимом судне Стоика!

– Да, – продолжил Сопляк, ликующе раздувая пламя гнева Стоика. – Я видел их всего лишь полчаса назад, уплывающих отсюда на запад, с полнейшим хладнокровием.

Стоик открыл рот, чтобы разразиться очередной тирадой гнева…

И закрыл рот.

– На запад? – переспросил он, сбитый с толку. – Ты уверен, что они плывут на Запад?

Он не стал дожидаться ответа. Он быстро развернулся налево, прикрывая рукой глаза от солнца.

Там, на западе, уходил за горизонт кривой белый парус “Сапсана”. Он узнал бы этот парус где угодно.