Танец солнечной феи - Щеглова Ирина Владимировна. Страница 4

Три товарища чувствовали себя прекрасно, они купались в лучах славы, хохмили и прикалывались над собой и над другими.

По школе прокатилась волна самых невероятных слухов. Сами же непосредственные виновники событий и поддерживали их. Мол, Жанна чуть ли не извинилась перед ними, все простила, даже похвалила!

Светлана волей-неволей прислушивалась к тому, что говорят одноклассники и... недоумевала. Она-то думала, что на головы нечестивцев обрушатся все кары небесные. Она даже жалела малознакомых ребят. И тут вдруг произошло что-то невероятное. Три товарища ходили по школе с гордо поднятыми головами, ржали, как необъезженные жеребцы, и упивались триумфом.

Нет, нет, нет, нет! Светлана чего-то не понимала. Совсем! Выходит, если бы эти трое размалевали школьные стены граффити или притащили из дома картину фривольного содержания, или... воображение Светланы оказалось бессильным. Что должны были сделать ученики 10-го класса средней школы для того, чтобы их поступок повлек за собой наказание?! Господи, может, поджечь школу? А что, с них станется...

Итак, веселились все. Кроме Лагутиной и... Гречихина. Он как-то слишком напряженно думал. О чем? Да о Светлане, конечно.

Остальные уроки прошли кое-как. Можно сказать, день насмарку.

И, хотя на незапланированный классный час никто не хотел оставаться, однако остались. Просто потому, что всем было любопытно узнать, чем же дело кончится. Ведь никто так и не поверил заговорщикам, что они так легко отделались. Всего-то: крики Хавроши да короткая отповедь Жанны. На самом деле Жанна придумала наказание для заговорщиков. Она заставила их писать диктант, все из-за того, что в «Манефесте» обнаружились ошибки, которые и предстояло исправить. Понятное дело, о диктанте друзья предпочли не распространяться.

На классный час явилась Хавроша. Она-то и сообщила всем о директорском решении. Наказание, с одной стороны, было уж слишком мягким, с другой – каким-то обидным. К заговорщикам отнеслись как к маленьким шалунам. Естественно, с героев мгновенно спал флер мученичества за идею, и класс это сразу почувствовал, вместо прежних восторгов начались насмешки.

Хавроша, довольная произведенным эффектом, удалилась. А Петровна еще битый час разглагольствовала об ответственности за свои поступки. Мораль читала.

И, хотя классную уважали, слушали ее вполуха. Утренняя история успела надоесть.

После классного часа уже никто не приставал к трем товарищам с вопросами, никто не ужасался и не восхищался. Так, посмеялись и разошлись по домам.

Макс и Егор увязались за Андреем и Дашей. Войтко и Пацура, как всегда, удалились с гордо поднятыми головами, не удостоив никого взглядами. Лагутина тоже не попрощалась с одноклассниками. Ушла незаметно.

Рыбина потолкалась на крыльце в ожидании, что Гречихин предложит ей погулять после уроков. Но Гречихин словно ослеп и оглох. Он стоял на крыльце, уставившись в одну точку. Янка раздраженно фыркнула и решила отомстить невнимательному Олеженьке. Она громко позвала Костю, демонстративно повисла на его руке и потребовала, чтоб он ее проводил. Костик не отказался. Янка краем глаза не забывала посматривать на Гречихина, но тот и бровью не повел. Тогда Янка увела вконец обалдевшего Костю.

Гречихин все еще стоял на крыльце, не двигаясь с места. Когда кроме него и Сашки Эльбаума никого не осталось, Эльбаум сказал негромко:

– Греча, она давно ушла...

– Что? – Гречихин вздрогнул и посмотрел на друга непонимающе.

– Я говорю, новенькая давно ушла

– При чем здесь... – начал Гречихин, но резко осекся и покраснел.

– Ни при чем, – согласился Эльбаум, – только ты на нее сегодня весь день пялился.

– С чего ты взял? – нахмурился Гречихин. Он помотал головой, словно прогоняя наваждение. – Идем, на тренировку пора...

– Ну-ну... – чуть усмехнулся Эльбаум.

Глава 5

Лагутина

Света возвращалась домой в одиночестве. Торопиться ей было некуда, и она изо всех сил старалась замедлить шаги. Что ее ждало дома? Ну, пообедает, сделает уроки и усядется на диване с книгой. Теперь у нее было много свободного времени, а она совершенно не знала, куда его девать.

Вечером родители спросят, как прошел день, что было в школе. Сегодня Свете было что рассказать. Потому что обычно она отмалчивалась или отделывалась ничего не значащими фразами.

В новой школе Света чувствовала себя изгоем, эдакой белой вороной. Все было настолько непривычно, даже чуждо, как будто она жила до этого в другом мире, а потом внезапно, вдруг очутилась здесь.

С самого раннего детства она привыкла работать до седьмого пота. Она занималась, занималась, занималась... Нет, не в школе. Света Лагутина училась в хореографическом училище. Как говорили, подавала большие надежды. А потом в одночасье надежды рухнули. А с надеждами рухнула и вся прежняя жизнь. Ничего не осталось. Ни прежних подруг, ни педагогов, ни привычного распорядка дня, ни конкурсов, ни изнуряющих тренировок, ни чувства полета во время танца. Свете изменило собственное тело. Такое послушное, доведенное до совершенства, выстраданное, выстроенное.

И никого нельзя винить. Даже себя нельзя, потому что, как говорит доктор: «Мы не в силах контролировать случай». Света понимала, он так утешает ее, помогает перестроиться, пережить стресс.

И Света терпеливо ходила к психологу, потому что она так была приучена. Раз надо, значит, делай.

Доктор убеждал ее в том, что на все нужно время. Да, Света знала об этом, она была согласна с доктором. Она выполняла все его рекомендации. Но если в первое время ей было совсем худо, то теперь она вообще ничего не чувствовала. Апатия.

Доктор советовал ходить в бассейн. Света ходит. Доктор настаивал на том, чтоб она больше гуляла. Света терпеливо вышагивает по улице. Она держит себя в руках. Хотя ей очень, очень плохо. Да еще и новая школа.

Школа – это самое ужасное в новой жизни.

Света никогда не могла даже представить себе, что такое обычная средняя школа в спальном районе. То есть школа для всех. Мало того, Света раньше практически не встречалась с обычными школьниками. Не то чтобы она сторонилась людей, нет! Ей просто некогда было. Вся ее жизнь была посвящена танцу. Танец был ее смыслом и целью. Все Светины мечты, надежды на будущее, стремления, интересы – все было связано с танцем. И что теперь?

Школа обрушилась на нее шквалом. Накрыла, поглотила, ударила по и без того уже расшатанным нервам. После первого сентября Света, закрывшись в комнате, рыдала в подушку. За что ей такое испытание?! Чем она провинилась? Жить не хотелось, хотелось уснуть и никогда больше не просыпаться. Зачем, спрашивается, жить? Чтоб ходить в эту школу и быть как все? Нет, в голове не укладывалось.

На следующий день она не смогла заставить себя пойти в школу. Она лежала на диване и смотрела в потолок. Родители, доктор, родственники – все они бегали вокруг со своими советами и уговорами. Света неимоверным усилием воли приказала себе подняться и выйти из дома. Она была противна сама себе. Пожалуй, это отвращение к себе и помогло ей на первых порах.

Она стала приходить в школу, отсиживать уроки и убираться домой, подобру-поздорову.

Своих новых одноклассников Света почти не различала. Вместо легконогих эфирных девочек ее окружала шумная, топочущая орда.

Нет, парней она не боялась. У них в училище были, разумеется, мальчишки. Но Света, как и ее подруги, смотрели на них просто как на партнеров. И потом, их было мало, гораздо меньше, чем в новой школе.

А как они ходят?! Бум-бум – БУМ! Причем девчонки не отстают. Толпа бизонов! А одеваются?! Интересно, им кто-нибудь когда-нибудь говорил о том, как НАДО одеваться? Судя по всему – нет. Они орут, дерутся, жуют жвачку, безобразно красятся, визжат, обнимаются! О боже!

Но это еще не все. Попутно выяснилось, что Света и половины не понимает из того, что говорят на уроках учителя. И, если она неплохо знает русский язык и литературу, разбирается в музыке, более или менее свободно говорит по-английски, то физика, химия, а особенно алгебра и геометрия – для нее просто белые пятна на карте, то есть в сознании, конечно.