Путешествие тигра - Хоук Коллин. Страница 22

– А как проходит Праздник звезд? – спросила я. – Какие правила и что за традиции?

Мистер Кадам поднялся из-за стола.

– Думаю, мальчики просветят вас в этом вопросе. Спокойной ночи, мисс Келси.

– Спокойной ночи.

Я посмотрела на Рена, потом на Кишана, ожидая ответа. Однако они молча смотрели друг на друга, потому пришлось пихнуть Кишана локтем.

– Ну? Рассказывайте!

– Учти, несколько столетий этот праздник проходил без моего участия, но насколько я помню, программа включает в себя фейерверки, угощения и праздничную иллюминацию. Все девушки наряжаются как на бал. Танцы и музыка прилагаются.

– Ага. Но мистер Кадам сказал, что этот праздник не похож на американскую версию Дня святого Валентина. В чем же отличие? Шоколад, цветы и поздравительные открытки будут?

– Цветы и открытки полагаются, но только не покупные.

– А еще в этот день положено делать предложение тем, с кем хочешь вступить в брак, – добавил Рен.

– Но я полагала, что большая часть браков в Индии заключается по сговору.

– Так и есть, – кивнул Кишан. – Но Праздник звезд дает девушке возможность заявить о своих чувствах. Будет любопытно взглянуть, насколько изменилась традиция. Уверен, тебе понравится, билаута.

Рен откашлялся.

– В Китае этот праздник называется Циси, или Ночь семерок, поскольку отмечается на седьмой день седьмого месяца года, однако важна не дата, а положение звезд. Праздник происходит, когда на небе встречаются звезды Орихимэ и Хикобаси – я знаю только японские названия этих звезд, английские тебе подскажет мистер Кадам. Иными словами, когда ты пишешь на листочке бумаги свои пожелания, ты просишь об их исполнении эти звезды.

– А что мне надеть?

– Ты мне доверяешь?

Я грустно вздохнула:

– Да. В одежде у тебя вкус лучше, чем у меня.

– Замечательно. Тогда я позабочусь о твоем костюме. Если праздник проходит в традиционном духе, девушкам положено держаться поближе к родителям, а на танцы и прочие увеселения отправляться только с разрешения отца. В этом случае вам с Нилимой пришлось бы провести вечер возле Кадама. Но ты у нас не индианка, так что к тебе это не относится. Можешь веселиться, как пожелаешь.

– Хм… Я подумаю.

На следующей неделе мы были очень заняты. Мы с мистером Кадамом перебирали библиотечные книги, откладывая те, что могли пригодиться на борту. Я часами висела в Интернете, выискивая информацию о драконах Пяти океанов. И разумеется, проводила много времени с Кишаном и Реном, хотя с последним все-таки больше.

Рен потихоньку становился все больше похож на самого себя. Мы часто вместе читали. Ему нравилось быть со мной в одной комнате, пусть и на расстоянии. Он просил меня сесть рядом, когда играл на гитаре или писал стихи, и всегда интересовался моим мнением по поводу сочиненных им строчек.

Он шутил, поддразнивал меня и пытался брать за руки, но вопреки всем его стараниям, привыкание не возникло. Ему было по-прежнему больно и каждый раз выворачивало наизнанку. Рен старался не показывать этого, но я-то все видела. Тем не менее ему нравилось мое общество, а я наслаждалась каждой минуткой, проведенной с ним.

Очень часто я забывалась и протягивала руку, чтобы дотронуться до руки или плеча Рена, но тут же отдергивала, боясь причинить ему боль. Он горячо уговаривал меня не стесняться, клялся, что прикосновения через одежду не обжигают его, а лишь вызывают желание убежать, но он старается привыкнуть к этому чувству и побороть его. И все-таки наше общение было очень ограниченным.

Даже теперь я до конца не знала, что чувствует Рен и о чем он думает. Со стороны казалось, что он прилагает колоссальные усилия к тому, чтобы проводить со мной время, несмотря на ломку и побочные эффекты. Мы больше ни разу не заговаривали о своих чувствах, но Рен проявлял настойчивое желание лучше узнать меня, стать ближе. Он перебирал сотни способов пробудить запертые воспоминания, найти спрятанный ключ, даже начал оставлять мне цветы и стихи, как делал это когда-то в Орегоне.

Все было почти как прежде.

За этими заботами я совершенно забыла о предстоящем празднике, но в один прекрасный вечер, когда я сидела на веранде и писала, ко мне заглянул Рен.

– Я принес тебе платье для праздника.

– А, спасибо, – рассеянно ответила я. – Ты не мог бы положить его на кровать? Я уберу его позже.

– Уберешь? Позже? Опомнись, Келси, праздник сегодня вечером! Что ты тут пишешь?

– Что? Неужели неделя пролетела так быстро? – Я захлопнула тетрадь и прижала ее к груди, чтобы любопытный Рен не мог ничего прочесть, заглядывая мне через плечо. – К твоему сведению, мистер Проныра, я тоже сочиняю стихи.

Он просиял:

– Я думал, ты только дневник ведешь. Можно взглянуть?

– Я еще не закончила подбирать кое-какие слова. И у меня получается не так хорошо, как у тебя. Ты будешь смеяться.

Рен уселся напротив.

– Келси, я ни за что на свете не буду смеяться. Ну пожалуйста! Скажи хоть, о чем стихи?

– О любви, – вздохнула я. – Я правильно поняла, что ты решил взять меня измором, пока я не сдамся?

– Возможно. Ты ведь не позволишь мне умереть от любопытства?

– Ладно, сдаюсь. Но сразу говорю: это мое первое стихотворение, так что будь снисходителен.

Рен кивнул:

– Слово принца, стимани. Я всегда был истинным джентльменом.

Я хмыкнула, но вручила ему листок и стала грызть ногти, глядя, как он скользит глазами по строчкам. Закончив, Рен прочел мое творение вслух:

Некоторое время Рен молчал, не сводя глаз с листка бумаги. Я стала нервно отбивать ритм ступней.