Первый угленос - Ласки Кэтрин. Страница 28

«Вылупился он уже или нет?» — часто гадала она. Со всех сторон ее окружали живые существа, которые только и делали, что приносили в этот мир свое потомство. Она знала, что все они по-разному относятся к материнству. У некоторых, как, к примеру, у рыб, молодняк почти не живет вместе с родителями, другие же проводят много времени со своими детьми.

Однажды Сив увидела алое пятно крови на белом льду айсберга и кругами ринулась вниз, в надежде полакомиться кусочком мяса от чужой добычи. Спустившись, она увидела самку тюленя, которая только что родила на свет малыша и слизывала с него околоплодный пузырь. Сив немедленно взвилась в небо и улетела. Она знала, что в такое время мать и дитя должны быть одни.

Сердце и желудок у нее разрывались от горечи. Она не испытала никакой радости при мысли о том, что еще одно живое существо только что пришло в мир. Она чувствовала только бесконечное отчаяние.

Вернувшись в свою пещеру, Сив снова задумалась о крови. Почему некоторые животные приходят в мир в потоках крови, а другие нет? Для Сив кровь была неразрывно связана с ранами и смертью, ей казалось противоестественным, что эта густая алая жидкость может сопровождать рождение.

«Какое счастье, что наши птенцы появляются на свет из яиц! — в который раз подумала она. — Но, с другой стороны, совсем неплохо, когда дети до рождения постоянно находятся с матерью. Должно быть, это очень приятно — чувствовать, как они растут в тебе…»

В этом было какое-то недоступное ей чудо.

Сив многое передумала в эти короткие дни и долгие ночи. Она думала обо всем на свете — о крови рождения, о движении звезд по небосклону, о том, зачем и куда движутся светила, и почему Неподвижная звезда всегда остается на своем месте. Она говорила, что думала и обо мне тоже. Сив знала меня почти всю свою жизнь. Она знала, что несмотря все мои магические способности, в глубине души я глубоко верю в разум и науку. Она знала о моих исследованиях огня и пламени.

Любезный мой читатель! Наверное, это покажется тебе странным, но именно размышления над сутью науки и научного познания подтолкнули Сив к размышлениям о природе магии, но не моей магии, а черного колдовства и темнодейства хагсмаров. Самое удивительное, что ее догадки о природе темнодейства оказались гораздо важнее моих научных опытов с огнем или открытий Тео в области металлургии.

Сив стала вспоминать свои встречи с хагсмарами и подробности той страшной ночи, когда они едва не уничтожили ее разум. Она думала о странном оцепенении, насылаемом хагсмарами, об ощущении полной потери собственной воли, и о том, как желудок ее застыл, будто обледеневший. Но самое главное, она отчетливо вспомнила чувство глубокого изумления, охватившего ее в это время.

Странно, очень странно. Медведица Свенка тоже говорила об изумлении, с которым она смотрела на кружащиеся на фоне луны косматые тени хагсмаров.

«Неспроста это», — подумала Сив. Она прокрутила в уме каждую минуту своего оцепенения и сравнила свои воспоминания с рассказом Свенки о том, что произошло в ночь гибели Миррты.

Затем Сив попыталась точно вспомнить, когда она впервые заметила желтый взгляд хагсмаров. Каков именно был этот свет? Мерцал он, горел или просто просачивался во дворец Ледяных Утесов?

Сив вспомнила, что сначала заметила слабое свечение в одном из туннелей, расположенных как раз за тем местом, где был устроен снеггенкров для яйца. До сих пор ей казалось, что тогда она просто удивилась, но сейчас Сив отчетливо поняла, что на самом деле она была встревожена и напугана. Ну конечно! Хагсмары лишили ее покоя, заставили отвлечься, и это было начало их дьявольской игры, первый шаг по подчинению своей жертвы.

Так оно и есть! Хагсмары поразили и напугали ее, и это едва не позволило им заманить ее в смертельную ловушку. Однако они с Гранком все-таки сумели спастись из расставленных сетей. Как же это получилось?

Ответ пришел сам собой, как озарение.

«Я сама смутила их!» — прошептала Сив. Она схватила в когти ятаган, и хагсмары на какое-то время растерялись, ибо не ожидали такой вспышки от беспомощной матери, высиживавшей яйцо. Теперь Сив думала изо всех сил, и мозг ее работал, как никогда прежде.

«Каким образом хагсмары смогли лишить меня воли, прижать к ледяной стене и ослепить своим желтым сиянием? И каким чудом я все-таки сумела вернуть себе волю и сбросить колдовское оцепенение?»

Сив закрыла глаза и попыталась как можно точнее припомнить эти бесконечные секунды. Сначала она остолбенела. Она чувствовала, как снежное яйцо выскальзывает из ее когтей, но ужаснее всего было ощущение чужой вражеской силы, вползающей в ее желудок.

Как могла она, королева Ниртгара, державшая в когтях ятаган своего царственного и любимого супруга, позволить ненавистным хагсмарам проникнуть в ее желудок и попытаться превратить ее в свое гнусное подобие?

Сив отчетливо вспомнила гнев, охвативший ее в те ужасные мгновения. Только сейчас она поняла, что думала в то время о Храте. Она всеми силами вызывала в памяти образ Храта, вздымавшего над головой свой боевой ятаган, и вскоре картина эта не только встала перед ее внутренним взором, но отпечаталась в самом желудке. Выходит, эта концентрация сделала ее неуязвимой к чарам хагсмаров. Она не позволила им отвлечь себя.

Хагсмарам не удалось изумить ее и поймать в плен ее разум, а потому желудок ее вскоре освободился от заклятия. Значит, воображение и концентрация способны спасти сову и ослабить чары хагсмаров! Самое удивительное, что в этих способностях не было ничего магического! Любая умная сова может использовать их для защиты от хагсмаров.

Хотите знать мое мнение об открытиях Сив? Я согласен с тем, что способы защиты от хагсмаров не имеют ничего общего с магией. Однако мне представляется, что Сив недооценила себя, назвав эти средства «самыми обыкновенными».

Как ни горько говорить это, но я не верю в то, что «любая умная сова» могла бы сделать то, что сделала Сив. Я уже говорил однажды, но повторю еще раз — королева Сив обладала настоящим Га. Она была совой огромной силы духа, а это большая редкость в нашем мире.

Но вернемся к событиям на айсберге. Вскоре сила духа моей возлюбленной Сив должна была подвергнуться новому испытанию. Сив понимала, что как только фьорд покроется льдом, лорд Аррин вернется на айсберг.

Время шло, неумолимо приближая самую долгую ночь в году. Световой день, который в наших краях всегда был лишь короткой передышкой между ночами, теперь и вовсе съежился до мимолетного просвета. За такой короткий период солнце не успевало отогреть фьорд, а спасительное теплое течение в это время года проходило западнее айсберга, на котором обосновалась Сив. Когда фьорд полностью затянется льдом, и последняя узкая полоска соленой воды скроется под толстой белой коркой, лорд Аррин вернется сюда…

Сив знала, что на этот раз он приведет с собой целую стаю хагсмаров, и они вынырнут из тьмы, подобные своре крылатых псов, с оскаленными клыками и жутким желтым светом, бьющим из безжалостных глаз.

Материнство

Сив не могла покинуть айсберг. Она все еще была слишком слаба, чтобы летать на большие расстояния. Хватит ли у нее сил противостоять хагсмарам, когда они явятся? Чтобы бороться против колдовского желтого темнодейства требуется совсем другая сила, и Сив это понимала.

Свенки по-прежнему не было видно, но Сив и не ждала ее так рано. Свенка когда-то рассказывала ей, что полярная медведица очень долго выхаживает новорожденных медвежат, ведь их нужно кормить странной жидкостью, под названием «молоко» и согревать своим теплом, ибо детеныши медведей, как и совята, рождаются на свет почти без шерсти.

Но однажды вечером, когда последние секунды откалывались от оставшихся минут солнечного света, Сив разбудил треск ломаемого льда. Она сразу подумала о Свенке и торопливо выпорхнула из своей пещеры. Да, это была Свенка! Огромная медведица неторопливо плыла через лед, оставляя за собой неровную полосу черной воды.