Море Троллей - Фармер Нэнси. Страница 25

— Ну, не умерла. Не убили ее…

— Ничегошеньки не понимаю, — признался Джек, вглядываясь в удрученное, в грязевых потеках лицо воительницы.

— Я ж говорил ей, потерпи малость, — принялся объяснять Олаф. — Не можем же мы все погибнуть в первой же битве. Рано или поздно тебе повезет. Но она не послушала. Она, чуть что не так, сразу же падает духом.

— Но как вообще можно желать себе смерти?! — воскликнул Джек.

— Так ведь иначе в Вальхаллу не попадешь. Как же ты таких простых вещей не знаешь?! Ах да, тебя ж воспитывали как христианина…

И Олаф принялся подробно рассказывать про разнообразные загробные миры, на которые может рассчитывать скандинав. Самое завидное пристанище — чертоги Одина, Вальхалла. Там лучшие, храбрейшие воины целыми днями напролет бьются в яростной схватке, убивают друг друга и гибнут сами. А вечером мертвецы оживают и всю ночь пируют и пьют вместе со своими убийцами. Там вовеки не иссякает жареная кабанятина и не пустеют чаши с хмельным медом. Отличное место, вот только пускают туда лишь павших в битве.

— Некоторым воинам, а также женщинам, храбро встретившим смерть, богиня Фрейя дает дозволение жить в своих владениях, — продолжал Олаф. — Но вот я бы там со скуки помер. Фрейя думает только о любви, поэтому там никто не сражается. Пашешь землю, укрощаешь лошадей; женщины прядут и шьют. Самая что ни на есть обычная жизнь, только без страданий.

— По мне, так самое оно, — признался Джек.

— А если ты гибнешь на море, то идешь прямиком в чертоги бога Эгира и его жены Ран, — рассказывал Олаф. — Тоже недурное место. Пенное пиво, отличное угощение — если, конечно, тебе рыба по душе. Можешь ходить под парусом в любую погоду, не боясь, что утонешь, — ведь ты уже утонул. Но чтобы обеспечить себе добрый прием, нужно принести Ран подарок.

— Так вот почему ты раздавал гребцам золото, когда мы чуть не пошли ко дну! — догадался Джек.

— Отлично! Ты все замечаешь! — похвалил его великан.

— Но пленникам ты ничего не дал…

— Конечно нет. Они же рабы!

— А куда отправляются рабы?

— К Хель, — коротко пояснил Олаф.

«Кто бы сомневался?» — подумал про себя Джек.

Мало того, что эти пираты захватывают людей в плен и ломают им жизни. Им дай еще и посмертие бедолагам испортить. Нет, не то чтобы Джек верил, что отправится в один из загробных миров Олафа. Бард говорил, что после смерти люди попадают туда, куда рассчитывают, так что главное — правильно выбрать. Сам Бард намеревался наслаждаться покоем и отдыхом на Островах блаженных в обществе ирландских королей и королев древности.

Олаф умолк. Он восхищенно оглядел океан — и синие глаза его помягчели. День выдался погожий и ясный, волны разгулялись не большие и не маленькие, ветер дул попутный. Гигантский парус пузырем вздувался над кораблем, по самый планшир нагруженным добычей.

Джек заметил, что Люси уснула, сжимая в кулачке недоглоданный сухарик. Он встал и заботливо прикрыл сестренку шкурой. А потом подошел к борту и мрачно уставился в темную глубину, думая, что все на свете отдал бы, лишь бы никогда не видеть ни Олафа, ни его жестокой команды. И в то же время от рокота набегающих волн в душе у Джека возникало какое-то приятное волнение. Легкие его наполнял холодный, бодрящий ветер. До чего же это здорово — жить! Мир — прекрасное место, даже если ты раб. Солнышко дарит тебя теплом, а воздух — благоуханием точно так же, как девчонку Торгиль. Или даже больше — судя по ее кислой физиономии.

— Отец нам много рассказывал про ад, — задумчиво промолвил Джек. — Наверное, это то же самое, что ваш Хель. Туда попадают грешники.

— Хель — это чудовище, а вовсе не место, — возразил Олаф. — Хель забирает к себе трусов, клятвопреступников и людей без чести и совести. В ее ледяной преисподней царят туманы и тьма. Там вечный холод. А тишину нарушает разве что шуршание ползущих змей.

— А в нашем аду ужасно жарко, но это, наверное, все равно, — отозвался Джек. — Это кошмарное место: в самый раз для тех, кого ты не любишь. Но я все равно не могу взять в толк, с какой стати Торгиль так не терпится умереть.

— Ты плохо слушал, — упрекнул его Олаф. — Воин должен пасть в битве. Если воин умрет от болезни или от старости, под стать жалкому козлопасу, он будет считаться трусом и угодит в твердыню Хель вместе с рабами. А Торгиль мечтает о Вальхалле. Ей не знать счастья до тех пор, пока она туда не попадет.

И Олаф отправил мальчика вычерпывать воду. Этой работой полагалось заниматься не переставая, и теперь, когда взрослых рабов не осталось, скандинавы сменяли друг друга. Джек работал бок о бок с Эриком Красавчиком: тот своими здоровенными ручищами зачерпывал воды раз в пять больше, нежели его юный напарник. Сквозь поломанные зубы викинг фальшиво насвистывал какой-то мотивчик. Одна его нога была разворочена устрашающим шрамом — как если бы побывала в гигантских челюстях.

Набравшись храбрости, — кто-кто, а уж Джек-то знал не понаслышке, как вспыльчивы скандинавы, — он спросил.

— Как это тебя угораздило?

— Ась? — переспросил Эрик.

С годами слух у него стал сдавать — после стольких-то оплеух и затрещин! — так что и сам он не разговаривал, а орал.

— Как это тебя угораздило? — повторил Джек, показывая на шрам.

Эрик просиял своей щербатой улыбкой.

— Троллюга цапнул, — гордо сообщил он.

— Экий… экий здоровенный рубец, однако!

Джек представил себе размер пасти, способной так куснуть, и сердце у него захолонуло.

— Не, это ж сопливый малец был. Я и зуб его сберег.

Эрик извлек из-под туники висящий на кожаном ремешке клык размером с хороший козлиный рог. И, будучи человеком от природы неразговорчивым, вернулся к вычерпыванию.

«Эти викинги — все сумасшедшие, как есть сумасшедшие, — думал Джек, вновь принимаясь за работу. — Я бы не сумел отнять у них рассудок, даже если бы знал, как. Они и без того такие же полоумные, как и те, что собрались в Долине безумия. Провести остаток вечности в Вальхалле — именно то, чего они заслуживают».

Наконец три корабля пристали к одинокому острову, на берегу которого раскинулось небольшое поселение. Земля словно вспучилась приземистыми торфяными домиками — ни дать ни взять невысокие пригорки.

«Или могилы», подумал Джек, зябко поеживаясь.

Это была их последняя остановка перед тем, как повернуть на восток. Теперь скандинавы выйдут в открытое море — так далеко, что земля скроется за горизонтом. И останутся одни-одинешеньки в сумрачном океане, в обществе разве что китов — или тролльих скакунов, как называл их Олаф…

Перед отплытием воины закупили изрядное количество питьевой воды и сушеной рыбы. Джек бросил последний взгляд на стремительно удаляющуюся землю. Бесплодный, опустошаемый неистовыми ветрами островок… а далеко на западе мерцает призрачный свет. Казалось, будто вдали, за краем моря, что-то сияет. Джек знал, это — Острова блаженных, где правят древние боги и где по сей день живут великие герои и героини прошлого. Возможно, Бард тоже там: сидит себе где-нибудь под яблоней…

На востоке же, в том направлении, куда держал курс корабль, небо наливалось тяжелым свинцом. И — ни единого проблеска света. Джек вздохнул — и нащупал на груди защитную руну. До сих пор она себя оправдывала. Во всяком случае, их с Люси не убили и даже не заперли в одной из темных пиктских крепостей. Да, конечно, ему самому приходится куда как несладко, да и Люси балансирует на грани безумия… но ведь руна обещала только жизнь — о счастье речи вроде бы не было…

Глава 14

ЗАПЛУТАВШАЯ ПТИЦА

Море без конца и края внушало Джеку смутный ужас. С каждым днем его дом оказывался все дальше и дальше за нехоженой водной пустыней. Даже если бы — с помощью магии — мальчик сумел завладеть кораблем, он все равно не смог бы управиться с веслами или поставить парус. А еще он никогда не отыскал бы дорогу назад.

Джек чувствовал себя совершенно беспомощным, точно жук на плывущем листке. Ведь утопить этот листок способно что угодно. Или из пучины, чего доброго, поднимется морской змей — и проглотит корабль. Олаф клялся, что видал такого змея по пути от родных берегов.