Засекреченное счастье - Иванова Вера. Страница 14

Ладно, начал нести чушь, значит, пора заканчивать. А почему-то не хочется! Как будто с тобой поговорил, честное слово.

Если хочешь еще раз спасти мне жизнь, черкани что-нибудь в ответ, ладно?

А то я тут точно помру.

До свидания, кудряво-пушистая! Выздоравливай.

Доброжелатель-римлянин».

Эмма, заслышав в коридоре шаги Ромкиной мамы, едва успела выхватить письмо у парня из рук.

– Приду завтра! – прошипела она и скрылась за дверью.

А Рома, спрятав Юлино письмо под подушку, блаженно улыбался.

– Сыночек, тебе плохо? – беспокойно спросила мама.

Знала бы она, что таким счастливым ее сыночек не чувствовал себя с тех пор, как после первого класса начались его первые в жизни летние каникулы!

21

Между влюбленными завязалась переписка.

Бедняжке Эмме приходилось курсировать между больницами по два раза в день.

– До чего меня довели, а? С меня уже юбки спадают! На улице никто не узнает! – жаловалась она подруге, в то время как та строчила очередное послание своему милому.

– Хорошо, что не узнают, – механически отвечала Юля, обдумывая очередную фразу. – Богатой будешь.

– Если раньше не умру от истощения! – фыркала Эмма и, подколов юбку булавкой, безропотно спешила доставить очередное письмо.

Вновь установилась жара. В обеих больницах было невыносимо душно, но влюбленные не замечали ни погоды, ни времени. Они и жили-то от одного письма до другого.

Первое время мама Ромы настороженно относилась к неизвестно откуда появившейся Эмме. Роме пришлось представить ее как сердобольную приятельницу своего друга Васи, ученицу медицинского колледжа, которая, прослышав о Роминых бедах, вызвалась навещать его.

– Видишь, какие душевные люди бывают! – со временем Эмма начала нравиться Роминой маме все больше и больше. Девочка помогала прибирать палаты, мыть полы, делать другую санитарскую работу. Больные вскоре уже души в ней не чаяли, а завотделением предложил выписать зарплату. Однако девочка отказалась.

– Оставьте эти деньги себе! – сказала она заведующему. – А я у вас бесплатно буду работать. Мне это просто нравится.

Переписка велась тайно от родителей. Письма превратились в летопись больничной жизни, в исповедь друг другу. Оказалось, что у них действительно много общего – они слушали одну и ту же музыку, одинаково оценивали людей, смотрели на мир.

«Мой день начинается с громких криков дворников, лязганья под окном мусоровоза и вредной медсестры, которая с садистской улыбкой упорно будит меня в семь утра и сует под мышку градусник. Как будто нельзя дать несчастному больному человеку поспать подольше! Правда, я и с градусником продолжаю спать, удивительно, как еще не разбила ни одного. Честно говоря, я бы хотела просыпаться только для того, чтобы прочитать твое письмо и отправить ответ», – писала Юля.

«А мой день начинается со звука спускаемого туалета. Акустика здесь, как в Большом театре. Только музыка другая. Потом начинается ругань – двое мужиков за стенкой, в соседней палате, никак не договорятся насчет форточки – один все закрывает ее, а другой – открывает. Вчера чуть не подрались – была жара, и тот, который все время мерзнет, чуть не довел остальную палату до теплового удара. Они решили коллективно набить ему морду, однако подоспел врач и мерзлявого перевели в коридор. Он теперь все время жалуется на сквозняки. Медсестра ко мне вообще не заходит, температуру измеряет мама, сама же и записывает ее в график. Что я весь день делаю? Слушаю плеер (наконец-то принесли зарядку!), читаю... А ты читать-то умеешь?»

«Читать? А что это такое? Научите меня, дяденька! А если серьезно – бесконечное лежание в четырех стенах действительно располагает к чтению. Хотя у меня есть и телевизор, и DVD-плеер, и компьютер (правда, без Интернета), но все это уже так надоело, все время одно и то же! Пересылаю тебе с Эммой отличную книгу – там почти что про меня. Только угадай, о ком я говорю!»

«О том парне, главном герое! Угадал? Если да, то вот какая интересная вещь – мы с тобой полностью совпадаем. Потому что про этого парня – это и про меня».

«Надо же! Значит, мы с тобой – близнецы, что ли?»

«Нет. Просто два в одном».

Бывало, что они писали и о своем верном почтальоне – Эмме.

«Твоя подружка сегодня хорошо выглядела, – одобрял Роман. – Ее волосы были покрашены в девять цветов. Мне очень понравилось, особенно там, где синело».

«Странно, что только девять! Обычно она красится не меньше, чем в пятнадцать... Мы ее совсем загоняли, бедную Эмму!»

«Бедная Эмма оказалась на редкость богатой! Мама рассказала, что сегодня она в буфете расплачивалась за бутылку воды стодолларовой бумажкой. Продавщица на уши встала, пока сдачу набрала!»

«Надо было у санитарок попросить. У нас тут все расплачиваются с ними долларами».

Переписка продолжалась до тех пор, пока вначале Юле, а потом и Эмме не купили мобильники.

В этот день Эмма решила сделать друзьям сюрприз. Она ничего не сказала Юле и пришла к Роме без письма.

– Почему? – заволновался тот.

– А вот поэтому! – Эмма не стала мучить парня и сразу же протянула ему мобильник. – Звони! – Она назвала номер.

Не веря своему счастью, Рома взял трубку, дрожащими пельцами набрал номер и замер в ожидании ответа.

Юля слушала плеер, поэтому не услышала звонка. Мобильник взяла мама.

– Алло! – ответила она. – Я слушаю!

Испуганный Роман передал трубку Эмме.

– Это ее мама! Что делать?

– Теть Наташ, это Эмма! – бойко затараторила Юлина подружка. – Как там наша художница?

– А, Эммочка! Здравствуй, здравствуй. Художница здесь! Сейчас позову, – мама передала трубку Юле, та приложила ее к уху и вместо веселого баска подруги услышала прерывающийся голос Ромы:

– Юля, это я! Ты... сейчас можешь говорить?

– Д-да, – просипела Юля севшим голосом и быстро отвернулась к стене – чтобы мама не увидела покрасневшие щеки. – Да, Эмма, все в порядке, говори.

Мама снова принялась за вязание, но Юля чувствовала, что она ловит каждое слово.

А в Ромкину палату в это время вошла его мама. Она недовольно посмотрела на прижимающего к уху трубку Рому, потом укоризненно взглянула на Эмму. Роман понял, что и ему придется соблюдать маскировку.

– Да, Вася, это я! – ответил он, накрываясь с головой одеялом. Она ответила, он говорит с ней! Сердце прыгало в груди как бешеное.

– Неужели тебе наконец-то купили мобильник?

– Нет, Вася, мне дала его Эмма.

– Передай ей большой привет и огромное спасибо!

– Передаю, она как раз тут сидит, рядом.

– Как ты себя чувствуешь? – Юле было неважно, что говорить, лишь бы слушать его голос.

– Теперь отлично. А ты?

– И я.

Это был странный разговор: молчания и вздохов в нем было больше, чем слов. Но оба собеседника чувствовали, что могут продолжать в том же духе бесконечно, и были очень расстроены, когда Эмма собралась уходить.

– Я завтра пораньше приду, – пообещала сердобольная подруга, забирая у Ромы телефон. – И денег положу побольше!