Засекреченное счастье - Иванова Вера. Страница 9
Крадучись, он вошел в холл, осмотрелся и... встретился с ней взглядом.
– Ты все слышал? – тихо спросила девочка.
– Да. Спасибо. Но только... мне не нужны эти деньги.
– А мне не нужны защитники! Зачем ты соврал? Зачем выгородил меня?
– Зачем? Да ни зачем. Просто мне понравилось.
– Что понравилось?
– То, что ты нарисовала на стене. Я считаю, что это жутко талантливо. А твой отец... Он был так сердит, – Роман крутил в руках кепку и смотрел в пол.
Юля почувствовала, что краснеет. Никогда еще ничьи слова не были ей так приятны!
– А как же ты теперь... без работы?
– Как-нибудь. У меня и других дел полно. Отцу вот помогу на даче... А ты? Ты теперь уедешь?
Уедет? Юля нахмурилась и опустила голову.
Еще вчера возможность уехать отсюда была ее целью. Ради нее она так выложилась, что сегодня и на ногах уже не стоит. И вот теперь цель достигнута, но...
Но почему-то ей было совсем невесело. Уезжать совсем не хотелось! Она наконец призналась себе в этом и замерла, пораженная неожиданным открытием.
Почему? Почему же она вдруг раздумала ехать в Москву? Что удерживает ее тут?
Она вспомнила, что ждет ее в городе – друзья, уютная квартира Эммы, Стасик, Дима, другие ребята, походы в кино, игра в бильярд, стрельба в квазаре... Все это вдруг совершенно перестало ее интересовать.
Так и не дождавшись ответа, Роман быстро вышел из дома.
12
– Вот ты где! – голос мамы прозвучал неожиданно громко.
Юля удивленно подняла голову – тон был таким, как будто она в чем-то очень провинилась. Неужели мама догадалась про стену? Нет, не может быть!
– Собирайся! Сегодня же поедешь с нами домой! – коротко бросила мама.
– Но почему?
– Ты хотела вернуться в Москву? Вот и возвращайся!
Если бы к ней обратились по-хорошему, Юля и не стала бы спорить. Все ее недавно возникшие сомнения были совершенно неопределенными, с ними легко было справиться. Она и сама склонялась к тому, чтобы вернуться домой, в город.
Однако мамин тон разозлил. Ее не просят, ей приказывают! Как какой-то малолетке! В девочке взыграл дух противоречия.
– Мне и здесь хорошо! Я хотела порисовать... Тут такие виды замечательные!
– Вижу я эти виды. Не заговаривай мне зубы! Я знаю, почему тебе здесь хорошо. И хочу это прекратить!
– О чем ты? – девочка все еще ничего не понимала.
– Об этом голодранце! Твоем ухажере. Надо же! Из всех ребят выбрала именно этого задохлика.
– Так, – Юля помотала головой, словно прогоняя навязчивое видение. – Так! Спокойно, Юленька, спокойно...
Нет, взрослых не переделать. Их подозрительность не знает пределов! И спорить с ними бесполезно. Вот и сейчас мамочка, похоже, вбила в голову, что принцесса влюбилась в свинопаса. Надо же до такого додуматься, а?
Юля понимала, что лучше всего – просто встать и уйти, оставив маму наедине с ее нелепостями. Но как назло, нога разболелась так, что невозможно было двинуться с места. Оставалось одно – расправив иголки, изо всех сил защищаться. Чтобы не думали, что ей можно диктовать!
– А чем он тебе не нравится? – голос Юли стал колючим и воинственным.
– А чем он мне должен нравиться? Дурочка. Подумай сама – что он тебе может дать? Всей его зарплаты на один визит в ночной клуб не хватит.
– А если я не хочу в ночной клуб? – продолжала Юля. Эти взрослые такие наивные! Думают, что ночной клуб – предел подростковых мечтаний. Может, потому, что сами в детстве были лишены нормальных развлечений?
– Это ты сейчас не хочешь. Страсть, эмоции... А потом все пройдет, и ты захочешь, как миленькая, поверь мне. Куда тебе еще деваться! И кто тебя туда пригласит? Не этот же оборванец... А Стасик и Димочка пригласят!
– Но у Стасика и Димочки тоже ничего нет! Не свои же тратят, родительские!
– Какая разница. Сейчас родительские, через пару лет свои. Что, их родители в люди не выведут, что ли? Да они у себя в офисах под каждого уже место держат, институт не надо кончать.
– Мама, ну что ты говоришь! – Юля испуганно смотрела на мать. Никогда еще с ней так не разговаривали! Но спорить расхотелось. Нога болела все сильнее, и девочка сдалась:
– Хорошо, я поеду. И еще. Хочешь – верь, хочешь – нет, но он мне ни капельки, ну ни чуточки не нравится!
– Правда? – в голосе мамы звучало недоверие.
– Честное слово! – кивнула Юля.
– Кстати, там в сарае остатки белой краски. Могла бы и сама закрасить это творение на стене, пока отец не вызвал рабочих! – смягчилась мама.
– Мам! Не надо закрашивать! Оставьте как есть...
– Вот уж нет! Ты хочешь, чтобы наша дача стала местом паломничества всякого сброда?
– Да, хочу! Жалко ведь. Все-таки произведение искусства! Артобъект... Вон Гюнтер как зафанател...
– Ох, Юлия! Когда же ты наконец вырастешь!
13
– Ну, ну, Ромочка, не переживай! – Бабушка хлопотала рядом со своим верным помощником, помогая ему собирать в рюкзак небогатые пожитки. – Петр, зять мой, человек суровый, но отходчивый. И справедливый! Когда он узнает, что это не ты стену-то изрисовал, он тебя простит. Да что там простит, сам у тебя прощения попросит!
– А вы... знаете? – парень удивленно посмотрел на старушку.
– А как же. Вы что же думаете, если старая, значит, глухая и слепая? Нет, милый мой, я все вокруг вижу и слышу! И все про вас знаю. Так что ты особо не расстраивайся. Скоро опять встретимся. А об огороде не волнуйся. Работы тут немного, мы с тобой хорошо потрудились, я послезавтра приеду, сама все доделаю. Да и внучка мне поможет.
– А она... Вы думаете, Юля вернется? – в голосе парня звучала надежда.
– Куда ж она денется, – бабушка хитро улыбнулась. – Ну, ты иди, иди. Сейчас тут суматоха начнется, ни к чему тебе под ногами-то путаться.
Закинув рюкзак на плечо, Рома вышел на крыльцо. Дождь все еще шел, но парню показалось, что стало значительно светлее. Не накидывая капюшона, что-то весело насвистывая, он бодро шагнул под серебряные струи.
Юля собралась быстро. Таблетка анальгина наконец-то подействовала, и нога прошла. Да и собирать было почти нечего – только покидать в сумку кисти и альбомы с набросками. Так что уже через час после обеда девочка с вещами сидела в холле.
Отец вывел машину из гаража и подкатил к самому крыльцу. Гюнтер подхватил Юлькин рюкзак и с коротким криком выскочил под дождь. Отец раскрыл зонт и подвел к машине бабушку, потом маму. Настала очередь Юли.
Девочка окинула прощальным взглядом дом, в котором провела все эти дни... Какая-то игла кольнула в сердце, набежала грусть. Она отогнала от себя уныние и бодро шагнула на улицу, под папин зонт.
Через минуту она уже сидела в машине. Устроившись на заднем сиденье рядом с Гюнтером и мамой, Юлька откинулась на спинку и закрыла глаза. На душе было неспокойно. Что-то мучило, не давая расслабиться. Ощущение чего-то недоделанного... Словно она забыла о чем-то очень важном, таком, что нельзя было забывать. Но как она ни силилась, вспомнить так и не смогла.
Гюнтер обратился к матери, та перевела:
– Петя, остановись у стены. Гюнтер хочет сделать еще пару снимков.
Юлька подскочила на сиденье, словно пронзенная током.
Стена! Боже мой, стена! Как же она могла забыть? Она ведь так и не посмотрела, что у нее там получилось!
Сейчас бы и уехала, забыв обо всем... А стену закрасят. Вот дурища-то, а?
– Да, да, остановитесь у стены! Я тоже хочу посмотреть!
– А ты что, еще не видела? – Мама как-то странно посмотрела на дочку.
Юля энергично замотала головой.
– Нет, не успела. К тому же я тоже хочу сделать несколько снимков.
– Ладно уж, смотрите, – отец подогнал машину к стене. – Любуйтесь! Наслаждайтесь! Все равно больше не увидите. На той неделе привезу бригаду, все подчистую выведем!