Мечта идеальной девчонки - Щеглова Ирина Владимировна. Страница 19

Я слушала ее, всхлипывая. Я чувствовала, что она права. Но было уже поздно.

– Что мне делать?

– Просто попроси прощения, когда он вернется, – ответила Женя.

Мне надо было подумать. Я схватила Хемингуэя и забилась в угол. Читать я, конечно, не могла, но книгой легко отгородится от действительности. Даже дома это помогает. Но Женя и не думала меня трогать, занималась своими делами, и все. Пару раз звонила мама.

Женя позвала меня с собой в магазин. Я отказалась. Она не настаивала. Ушла. На некоторое время я осталась в квартире совершенно одна. Блаженное состояние покоя, испытанное чуть ли не впервые в жизни. Я ни разу не оставалась одна. Дома всегда кто-то был. И даже когда я сбегала, чтоб просто шататься по городу, вокруг сновали люди. И каждый из них в любой момент мог со мной столкнуться, или окликнуть, или спросить о чем-нибудь.

Как только за Женей захлопнулась дверь, я почувствовала, как погружаюсь в тишину. Она сомкнулась надо мной, вокруг меня, как морская вода во время погружения. Правда, я сама никогда не погружалась, но папа мне рассказывал, как сам нырял, так что, думаю, это похоже.

Я отложила книгу и почувствовала такую слабость во всем теле, нет, не болезненную слабость, а скорее, блаженную негу. Да, наверное, так точнее. Я чуть не уснула.

Тишину нарушил звонок телефона, спрашивали Татьяну. Потом искали Женю. Я даже развеселилась, отвечая на звонки.

«…На свете счастья нет, но есть покой и воля!» – читала я громко, нараспев, в этот момент вернулась Женя, и декламацию пришлось прекратить.

Я помогла ей разобрать покупки. Потом, когда времени до прихода отца оставалось не больше часа, Женя предложила поговорить.

– Я не стану читать тебе мораль, – сразу заявила она, предвидя возражения с моей стороны, – я хочу поговорить с тобой как взрослый человек с взрослым человеком. – Она посмотрела на меня и убедилась в том, что я ее слушаю, – так вот, видишь ли, я привыкла, чтобы человек, с которым я общаюсь, высказывал свое мнение, спорил или соглашался со мной. Чтоб у него были свои интересы, которые он отстаивает. Чтоб он делился со мной, рассказывал о себе.

У меня есть родственники, люди близкие, но мне на них наплевать, потому что они скучные, неинтересные люди. Я общаюсь с ними из чувства долга. Мне тягостно такое общение, но я выполняю это, как ритуал, как повинность. Я бы не хотела, чтоб ты была в числе этих родственников. Я бы хотела, чтоб мы стали друзьями.

Вот так и выдала на одном дыхании. А мне каково? Что ответить?

– Женя, я не могу с тобой общаться, как с другом, ты для меня все равно что мои родители.

Сказала и испугалась. Вдруг она обидится. Вдруг поймет это так, что я не хочу с ней дружить. Но я-то, может, и хочу, но боюсь!

Но Женя и не думала обижаться. Даже наоборот. Ей понравился мой ответ.

– Спасибо за честность, – поблагодарила она.

Вот и пойми их, этих взрослых. Ой, нет. Я же тоже взрослая. Может, лучше так: вот и пойми их, этих родителей?!

Потом пришел папа. Не скажу, что мне было легко, но я все-таки пересилила себя и попросила у него прощения за телефон. Я говорила путано и бессвязно, не глядя ему в глаза. Чего я ожидала, не знаю.

– Ладно, ладно, я уже забыл, – мягко остановил меня он и, словно стесняясь, неловко погладил по голове. Я чуть не расплакалась, на этот раз от облегчения.

Женя усадила нас за стол. Они с папой заговорили о компьютерах. Каково же было мое удивление, когда я узнала, что родители собираются его покупать! Причем папа хотел какой-то очень дорогой, чтоб на нем можно было монтировать фильмы. А Женя доказывала необходимость покупки сразу двух машин. «Сколько пользователей, столько и компьютеров – твердила она. – Вы просто передеретесь». Папа, хотя и гнул упорно свою линию, но я заметила, что он прислушивается к словам Жени. А когда он сказал: «Пожалуй, ты права», я просто возликовала.

О, если бы у меня был свой компьютер!

Да я даже заикнуться об этом не смела, даже мечтать не могла! А тут оказалось, что родители уже давно планируют покупку компьютера, только я ничего не знала об этом.

Я всегда все узнаю последней. Ну и пусть, лишь бы купили.

Женя пообещала мне, что поговорит с мамой по поводу приобретения машины лично для меня.

Потом она проводила нас до вокзала. У вагона, улучив момент, шепнула:

– Смотри, не проговорись маме о самовольной прогулке по ВВЦ, и о клубе лучше ничего не рассказывай. Ни к чему. Подведешь и себя и меня.

– Я знаю…

Мы обнялись и расцеловались по-родственному.

Поезд тронулся. Женя помахала нам в окно.

Проводница собрала билеты, принесла белье. Папа заказал чай и бодрым голосом спросил:

– Ну, как провела каникулы?

Я ответила: «хорошо». Подумала, вспомнила Риту и Женю. И, чтобы сделать отцу приятное, начала расспрашивать его о лодке, которую он заказал в Москве. Я знала, придется терпеть длинное повествование с подробными уточнениями, но приготовилась терпеть. Папа обрадовался, сразу же извлек из своей сумки рекламные проспекты, разложил их на столике и больше часа говорил о лодках вообще и о своей, в частности. Местами было даже интересно. Ничего, я выдержала. Зато он предложил мне пойти с ним в поход! Снова, как тогда, в детстве! Я согласилась.

Оказалось, не так уж и сложно – дружить с родителями.

Мама ждала нас, широко распахнув на площадку железную дверь.

– Привет, привет! – приговаривала она, поспешно и часто целуя меня и папу.

– Ну, как? – спрашивала она. – Я соскучилась! – И в то же время буквально ощупывала меня беспокойным взглядом.

– Это новые джинсы? Какие тесные…

– Вика, дай же нам войти, – папа отстранил ее и прошел в коридор, поставил сумки, поздоровался с бабушкой.

Я быстренько разделась, чмокнула бабушку и потащила свой рюкзак в комнату. Мама сразу же последовала за мной.

Комната сверкала нежилой чистотой. Я бросила рюкзак на диван, плюхнулась рядом.

– Лера, посмотри, как чисто, – начала мама, – надеюсь, ты …

– Мама, извини, дай мне переодеться, – перебила я ее.

Она задохнулась от возмущения, побледнела.

«Сейчас начнется» – устало подумала я.

– Вика! – крикнул папа, – поди сюда!

Мать растерянно оглянулась, но папа позвал еще раз, и она вышла.

Я открыла рюкзак и первым делом достала ободок с черепушками. Осмотрела, вздохнула и сунула его в верхний ящик стола. Прятать бесполезно. Мама найдет, она постоянно роется в моих вещах.

Вещи можно не разбирать. Все равно мать все перестирает. У нее мания чистоты. Я выложила одежду, тапки, пакет с умывальными принадлежностями, книги.

Переоделась. И хотела идти в ванную.

Мама ворвалась неожиданно. Начала с порога:

– Лера, что ты так долго возишься!

Я не успела ответить. Она уставилась на стопку одежды:

– Ах! Опять все разбросала!

– Не разбросала, а выложила.

– Что?!

Папа заглянул к нам:

– Лера, ты идешь в ванную?

– Иду!

Я выскочила из комнаты. Пусть устраивает обыск. Она ведь этого хочет. Я посмеивалась про себя: Сэлинджер и ободок с черепушками – вот и весь мой криминал, не считая окарины – поющего кота, того, что подарила Татьяна. Ах да, у меня еще оставались деньги. Они лежали в сумочке вместе с телефоном и всякой мелочью. Ничего, не отберет.

– Не задерживайся! – крикнула мама вслед.

Я заперлась в ванной, посмотрела на себя в зеркало и расхохоталась.

После того, как мы с папой помылись, мама включила стиральную машинку. Под предлогом стирки она, конечно же, тщательно проверила все мои карманы.

Папа слегка посмеивался над ней. Но она почти не реагировала на него. Позвала меня на кухню, приказала сесть и, пока накрывала на стол, выспрашивала обо всем. Она старательно делала вид, что интересуется делами Жени, но больше всего ее волновала я.

Меня спасло появление папы и бабушки.

Они отвлекли ее, и это дало мне возможность спокойно поесть.

Потом мама надавала нам всяческих распоряжений и убежала на работу.