Ведьмина неделя - Джонс Диана Уинн. Страница 5

– Я не нашел шиповки, сэр.

– А ты искал, позволь спросить?

– Еще как, – резко ответил Чарлз. – Везде смотрел.

«И почему я не сказал, что это они спрятали шиповки?» – подумал он, заранее зная результат: скажешь – и жизнь до конца семестра превратится в сущий ад.

– Опыт подсказывает, – объявил мистер Тауэрс, – что, когда лентяй вроде тебя говорит «везде», это значит «нигде». – Говорил он легко и свободно, будто сидел в кресле, а не бежал по стадиону. – После уроков зайдешь в раздевалку и разыщешь шиповки. Не уйдешь, пока не разыщешь. Понятно?

– Да, – буркнул Чарлз. На душе было муторно.

Мистер Тауэрс набрал обороты и нагнал следующую группу, где привязался к Нирупаму Сингху.

На большой перемене Чарлз снова принялся искать шиповки: безнадежно. Дэн запрятал их очень ловко. А после перемены оказалось, что у Дэна Смита появился новый повод повеселиться, кроме Чарлза. Это почувствовала на своей шкуре Нэн Пилигрим. Когда она вернулась в класс, ее встретил Нирупам.

– Привет! – сказал он. – А слабо? показать мне тот фокус с веревочкой?

Нэн взглянула на него со смешанными чувствами, главным из которых было изумление, и молча метнулась мимо. «Откуда он знает про канат? – подумала она. – Девочки никогда не разговаривают об этом с мальчишками! Откуда он знает?!»

Но в следующий миг на Нэн налетел Саймон Силверсон, он едва сдерживал смех.

– Дорогая Дульсинея! – воскликнул он. – Какое прелестное имя! Наверное, тебя назвали в честь архиведьмы? – Он согнулся пополам от хохота – и все его приспешники тоже.

– Представляешь? Ее на самом деле зовут Дульсинея! – сообщил Нирупам Чарлзу.

Это была чистая правда. Нэн почувствовала, что ее лицо словно бы превратилось в огненный шар, очень большой и страшно горячий. Дульсинея Уилкс была самой прославленной ведьмой всех времен. Никто не должен знать, что полное имя Нэн – Дульсинея! Нэн совершенно не понимала, как это могло всплыть. Она попыталась с достоинством пройти к своей парте, но к ней сбежались одноклассники, хохоча и выкрикивая: «Дульсинея! Дульсинея!» Сесть ей удалось, только когда в класс уже вошел мистер Уэнтворт.

На уроках мистера Уэнтворта второй «игрек» обычно вел себя смирно: мистер Уэнтворт был известен абсолютной безжалостностью. А кроме того, он умел рассказывать интересно, поэтому его уроки тянулись не так долго, как уроки прочих учителей. Но сегодня всем было не до мистера Уэнтворта… Нэн изо всех сил старалась не расплакаться.

Когда год назад тетушки Нэн привезли ее (еще более пухлую и застенчивую, чем сейчас) в Ларвуд-Хаус, мисс Кэдвалладер пообещала, что ее полное имя останется тайной. Мисс Кэдвалладер пообещала! Тогда откуда же все узнали?

Во втором «игрек» то и дело раздавались взрывы хохота и восторженный шепот:

– А может, Нэн Пилигрим – ведьма? Ничего себе имечко – Дульсинея! Это все равно что назвать человека Гай Фокс! [1]

Посреди урока мысли об имени Нэн так одолели Терезу Муллетт, что она была вынуждена закрыть лицо вязаньем, чтобы похихикать всласть.

Мистер Уэнтворт немедленно отобрал вязанье. Он положил белоснежный сверток на учительский стол и с недоумением оглядел его.

– Ну и что же здесь смешного? – Он развернул полотенце, отчего Тереза тихонько вскрикнула, и поднял что-то маленькое и пушистое, все в дырочку… – Что это?!

Все засмеялись.

– Пинетка! – возмущенно ответила Тереза. – Для кого? – спросил мистер Уэнтворт. Все снова засмеялись. Смешок вышел виноватый и быстро оборвался, потому что всем было известно, что Тереза не из тех, над кем можно смеяться.

Между тем мистер Уэнтворт, казалось, не понимал, что сотворил чудо и заставил всех вопреки обыкновению смеяться над Терезой. Впрочем, долго смеяться все равно не вышло бы, потому что мистер Уэнтворт вызвал к доске Дэна Смита и попросил его показать на чертеже подобные треугольники. Урок продолжался. Тереза бормотала: «И ничего смешного! Ничего смешного!» Ее подружки сочувственно кивали, а все прочие косились на Нэн и сдавленно хихикали.

В конце урока мистер Уэнтворт сделал несколько недобрых предсказаний насчет массовых репрессий в случае, если подобное безобразие повторится. Уже в дверях он обернулся и добавил:

– Кстати, если Чарлз Морган, Нирупам Сингх и Нэн Пилигрим еще не смотрели на доску объявлений, советую пойти поинтересоваться. Сегодня они приглашены на обед за стол госпожи директрисы.

И Нэн, и Чарлз сразу поняли: день сегодня не просто плохой, а из тех, что хуже не бывает.

Мисс Кэдвалладер приглашала за свой стол важных посетителей школы. По школьной традиции ежедневно она выбирала троих учеников и тоже сажала их рядом с собой. Это делалось для того, чтобы все учились хорошим манерам – и чтобы мисс Кэдвалладер понемногу знакомилась со всеми своими подопечными. Это испытание по праву считалось тяжелейшим. Ни Чарлза, ни Нэн до сих пор ни разу не выбирали. Потрясенные услышанным, они побрели к доске объявлений. Действительно: «Чарлз Морган, 2 „Y“, Дульсинея Пилигрим, 2 „Y“, Нирупам Сингх, 2 „Y“».

Нэн уставилась на объявление. Вот, значит, откуда все знают, как ее зовут! Мисс Кэдвалладер все забыла! Она забыла, кто такая Нэн, она забыла про свое обещание и, тыкая булавкой в списки – или что она там делает, когда выбирает учеников за свой стол, – просто написала выпавшие имена.

Нирупам тоже глядел на объявление. Ему уже приходилось обедать с директрисой – но от этого было ничуть не легче, чем Чарлзу и Нэн.

– Надо причесаться как следует и почистить блейзеры, – объяснил он. – И это правда, что надо брать такую же вилку или нож, что и мисс Кэдвалладер. Глаз с нее не спускайте, все время смотрите, чем и как она ест.

Нэн застыла у доски, не обращая внимания на тычки и толчки тех, кому тоже хотелось почитать объявления. Она оцепенела от ужаса. Ей стало ясно, что за столом директрисы она станет вести себя хуже некуда. Все уронит, закричит или даже разденется и спляшет на столе. И не сможет сдержаться, вот что самое страшное. Оттого-то она и застыла.

Когда она вместе с Чарлзом и Нирупамом подошла к столу директрисы, оцепенение не прошло. Причесались они до того, что голову саднило, оттерли с блейзеров пятна, которые вечно появляются на школьной форме неведомо откуда, – но все равно рядом с вельможным собранием за столом директрисы чувствовали себя мелкими грязнулями. Там были все учителя, и школьный казначей, и очень важный господин по имени лорд Ктототам, и сама мисс Кэдвалладер, высокая, прямая и тощая.

Мисс Кэдвалладер любезно улыбнулась им и указала на три свободных места по левую руку от нее. Все трое метнулись к стулу, который был от мисс Кэдвалладер дальше всего. Нэн, к собственному удивлению, сумела его занять, Чарлз уселся на стул посередине, а Нирупаму пришлось сесть рядом с директрисой.

– Но ведь так не годится, не правда ли? – пророкотала мисс Кэдвалладер. – Полагается, чтобы леди оказалась между джентльменами, верно? Пусть Дульсимера сядет посередине, а джентльмен, с которым я пока не знакома, займет место рядом со мной. Клайв Морган, если не ошибаюсь? Превосходно.

Чарлз и Нэн угрюмо пересели. Пока мисс Кэдвалладер произносила молитву, они глядели поверх голов прочих соучеников: те оказались не то чтобы внизу, но достаточно далеко, чтобы между ними легла пропасть. «Может быть, удастся упасть в обморок?» – с надеждой подумала Нэн. Она по-прежнему была уверена, что будет вести себя хуже некуда, – и при этом чувствовала себя очень странно, а обморок казался ей вполне достойным способом вести себя плохо.

Однако к концу молитвы Нэн по-прежнему была в сознании. Все уселись, она тоже. Чарлз сердито глядел в пространство. Нирупам от страха стал бледно-желтый. К облегчению бедолаг, мисс Кэдвалладер сразу повернулась к важному лорду и завела с ним светскую беседу. Служанки принесли подносы и поставили перед каждым по какой-то мисочке.

Что это? Обычно на обед детям ничего подобного не подавали… Они с подозрением поглядели в мисочки. Из какой-то желтой жижи выглядывали ма-а-ленькие розовые штучки.