Юлианна, или Игра в «Дочки-мачехи» - Вознесенская Юлия Николаевна. Страница 10

— Круто! Я, кажется, уже догадываюсь, почему вас так прозвали! — сказала Юлька.

Тут в комнату сестер заглянул приехавший домой к обеду Дмитрий Сергеевич.

— Здравствуй, папочка! — сказала Аннушка.

— Пап, привет! — крикнула Юлька.

— Привет и вам всем, девчушки. Как дела?

— Отлично!

— Папочка, а ты уже знаешь нашу новость? — спросила Аннушка.

— Знаю, знаю — у вас появилась гувернантка, с чем и поздравляю. Ну, спускайтесь обедать, а за обедом расскажете о ней: как она вам понравилась, как выглядит и все такое.

«Ничего себе! — обиженно подумала Александра. — Ни тебе здрасьте, ни как зовут… «Как она выглядит?» — будто он меня не заметил или словно я пустое место. Странноватый какой-то родитель у моих воспитанниц. Ладно, Санька-Встанька, не дрейфь, прорвемся!»

Дмитрий Сергеевич спустился вниз, умылся, переоделся к обеду и, выйдя в столовую, спросил у сидевшего там с газетой Павла Ивановича.

— А ты, Павлуша, видел уже новую гувернантку?

— Видел.

— Надо бы и мне взглянуть, прежде чем Жанна окончательно решит, брать ее или не брать.

— А ты разве не поднимался сейчас к дочерям?

— Поднимался.

— И что, гувернантки наверху не было?

— Не было там никакой гувернантки. Подружка какая-то сидела с ними на полу, играли, видно, во что-то, а больше там никого не было.

— Не приходила к ним сегодня никакая подружка, Митя.

— Как же не приходила? Она и сейчас там.

— Так это и есть гувернантка.

— Что?! Эта пигалица кучерявая — гувернантка моих дочерей?!

И надо же было «пигалице кучерявой» именно в этот самый момент войти вслед за сестрами в столовую! Между столовой и холлом двери не было, и все сказанное о ней Дмитрием Сергеевичем Александра прекрасно расслышала. «Так, похоже, что проблемы у меня будут не только с мачехой, но и с папочкой!» — подумала она и немедленно принялась играть роль классической гувернантки. Пожалев о том, что уже успела опрометчиво скинуть длинную черную юбку, она мысленно поправила на шее несуществующий шарфик, сдвинула набок воображаемую шляпку и сказала голосом Мэри Поппинс из кино:

— Девочки, будьте любезны, представьте меня вашему отцу!

— Папочка, это Александра Николаевна, наша гувернантка, — послушно сказала Аннушка.

— И теперь ты можешь больше не беспокоиться о нашем воспитании — она с этим отлично справится! — добавила Юлька.

— Юлия! — тихо произнесла Александра.

— Извини, папка, я хотела сказать, что теперь вы с нею вместе будете нас воспитывать.

Дмитрий Сергеевич покраснел, прокашлялся, а потом сказал:

— Приятно познакомиться, Александра Николаевна. Я — Мишин Дмитрий Сергеевич, отец ваших воспитанниц. Это вот Акоп Спартакович, мой секретарь, а это — Павел Иванович, начальник нашей охраны, а покормит нас уважаемая, незаменимая и великолепная наша домоправительница Екатерина Ивановна…

— Мне тоже приятно познакомиться со всеми вами. — Александра вполне учтиво всем поклонилась, сумев даже изобразить что-то вроде легкого реверанса, а потом добавила зачем-то: — А с Павлом Ивановичем мы уже знакомы.

Павел Иванович сделал Александре страшные глаза, она в ответ чуть-чуть пожала плечами и слегка кивнула головой — дала понять, что углубляться в тему не станет.

Но смущенный Дмитрий Сергеевич как будто ничего не заметил и сказал:

— Так… Ну и хорошо… А где у нас Жанна? Как всегда запаздывает?

Жанна в последнее время выходила к столу позже всех, если вообще выходила: это был единственный способ избежать молитвы перед едой. Правда, если она и выходила к столу после молитвы, ей все равно кусок в горло не лез, так что сидела она за общим столом исключительно для контроля, а после добирала в своих апартаментах — сухариками, чипсами, сластями и напитками, постоянно набирая при этом лишний вес и героически борясь с ним потом. И за это, конечно же, винила не себя, а сестер и Мишина.

— Жанна отправилась в салон красоты с утра и еще не возвращалась. Наверное, поехала оттуда в фитнес-центр, — пояснила Юлька. Не удержалась и, покосившись на Александру, громким шепотом добавила: — Ей, бедняге, вес сгонять надо!

Александра только чуть-чуть нахмурила брови.

Дмитрий Сергеевич прочитал молитву перед едой, все сели и принялись обедать. Обед прошел в дружеской, хотя и слегка напряженной обстановке. Проще говоря, Дмитрий Сергеевич молчал, а остальные домочадцы услужливо передавали друг другу солонку и перечницу, предлагали хлеб, но не беседовали как обычно, и потому обед кончился скоро. Прочтя благодарственную молитву, Дмитрий Сергеевич сказал:

— Екатерина Ивановна, будьте добры, приготовьте вместе с девочками комнату для Александры Николаевны. Я думаю, ей будет удобно в комнате для гостей рядом с Юлианнами. Павлуша, а ты, пожалуйста, помоги ей перевезти вещи со старой квартиры. — К самой Александре Дмитрий Сергеевич не обращался и даже ни разу не взглянул в ее сторону. — Ну, а теперь я вас покидаю — работа! Акопчик, пойдем, дорогой, трудиться. — И он поспешно удалился в сопровождении секретаря.

Александра с облегчением незаметно перевела дух.

Выделенная хозяином комната Александре понравилась — светлая, с большим окном в сад. Стол, кровать, книжный шкаф и шкаф для одежды — ничего лишнего. Она стояла в дверях комнаты вместе с девочками и любовалась ею — своя отдельная комната! Какое счастье!

— Нравится вам комната? — спросила Аннушка.

— Очень нравится!

— Вы будете нашей ванной пользоваться, Александра? — спросила Юлька, заглядывая ей в лицо.

— Разумеется, — ответила Александра. — Я ведь должна за вами приглядывать: вдруг вы вздумаете в ванной тритонов и лягушек разводить!

— А вы боитесь лягушек? — удивилась Аннушка.

— Нет, я только пауков боюсь.

Домовой Михрютка, наблюдавший за гостьей из-за решетки вентиляционного отверстия в верхнем углу коридора, самодовольно потер лапы: он относил себя отчасти к паукообразным и очень-очень любил, когда его боялись.

Вместе с Павлом Ивановичем Александра съездила на Сенную площадь за вещами. Тетя Муся, услышав новость, откровенно обрадовалась. Непонятно было только, чему она рада: тому, что Александре повезло с работой, или тому, что племянница наконец от нее съезжает?

Когда они подъехали обратно к митинскому дому, на воротах они увидели приветствие:

Надпись была сделана жирным красным фломастером на куске обоев, немного небрежно, но явно от души, а под нею радостно плясали два одинаковых нарисованных человечка в коротких юбочках.

— И как это они успели тебя так скоро полюбить? — спросил с улыбкой Павел Иванович.

— Сама удивляюсь! Снять бы надо, пока господин Мишин не увидел. Ему это может не понравиться.

— Да брось ты, Александра! Ему все нравится, что делают его дочери. Ну, скажем честно, почти все…

Но Александра вышла из машины и все-таки сняла плакат. Она аккуратно скатала кусок обоев в рулон и засунула его в одну из своих сумок — на память. Ей все-таки было очень приятно.

В своей комнате Александра огляделась и сразу же попросила у Павла Ивановича гвоздь и молоток.

— Это еще зачем? — удивился тот. — В этой комнате никто еще не жил, тут все в полном порядке.

— Я хочу сразу же повесить икону.

— А! В таком случае я сейчас принесу дрель и дюбеля. По-моему, в мастерской есть и специальные крючки, чтобы повесить икону.

Через несколько минут он принес инструменты и собственноручно пристроил небольшой крючок в восточном углу. После чего Александра с девочками его отпустили, сказав, что дальше справятся сами.

— Какая-то икона у вас старая, черная совсем! — сказала Юлька, с сомнением разглядывая икону. — Хотите, мы завтра съездим в одно место и купим для вас новенькую икону Божией Матери? Мы с Аней знаем хорошее место, где продают иконы. Там всякие вещи для церквей продают, даже купола!

— Ну уж и купола! — усомнилась Александра.