Няня - Стайн Роберт Лоуренс. Страница 3

— На танцполе? Клэй, здесь ничего не слышно.

Мы пошли танцевать. Под пульсирующими огнями прожекторов его лицо казалось еще краснее — как перезрелый помидор.

Динамики гремели:

Вы к этому готовы?

Вы все к этому готовы?

Нет, не готова я к этому. Не хочу танцевать с Клэем. Не хочу, чтобы он меня куда-то тащил. У него глаза сумасшедшего, он точно не в себе, не может же нормальный человек так потеть.

Я смотрела на отражения танцующих в зеркальном потолке. Вот бы оказаться там, среди них!

— Элли, мы могли бы поговорить.

— Нет. Послушай…

— Черт возьми, просто поговорить!

Обернувшись к бару, я заметила, что Тереза села на мое место. Слегка обняв Берни, она играла со своими кудрями. Они разговаривали и смеялись.

Удачи тебе, Тереза! В самом деле, почему вечер должен быть испорчен для нас обеих?

— Отстань, Клэй, я не хочу танцевать.

Не думаю, что он расслышал меня среди пульсирующего грохота музыки. Клэй прижал пылающую щеку к моему лицу.

— У меня есть дурь, Элли. Хочешь угощу? Давай вместе, а? У меня есть экстази. Давай попробуем его вместе и как следует поговорим.

— Клэй, ты же знаешь, я ничем не балуюсь! — резко сказала я. — Ты прекрасно знаешь, что я не употребляю ничего подобного! Почему ты постоянно…

Мы стояли посреди танцпола, но не танцевали. Мне казалось, что Тереза осталась за сотни миль от меня. Бедный Клэй! Вообще-то он неплохой парень и мог бы стать чьим-нибудь плюшевым мишкой. Вполне мог бы. Почему я ему так дорога? Мы встречаемся меньше года, и ничего необыкновенного между нами не было. Что он во мне нашел?

Мне стало его жаль. Возможно, поэтому я и позволила увести себя из клуба… Или я слишком много выпила? Сколько было вина? Три бокала или четыре?

Мы поднялись по лестнице и на Второй авеню поймали такси. Клэй сжимал мою руку так сильно, будто и вовсе не собирался ее отпускать.

— Мы ведь решили расстаться, помнишь?

Слышал ли он хоть слово из того, что я сказала?

— Мы как следует поговорим, Элли. Как всегда — откровенно и честно друг с другом.

Мы?

Он такой грустный. Это из-за меня он такой грустный.

Мы поднимаемся по ступенькам дома, где живет Клэй, толкаясь и одновременно опираясь друг на друга.

— Последний раз, — шепчет он.

И вот мы в его душной однокомнатной квартире на втором этаже, где царит постоянный беспорядок. Я рассматриваю плакаты на стенах — плакаты железнодорожного бюро Великобритании с изображением поездов. Неужели ему нравятся эти плакаты?

Я позволяю отвести себя в спальню. Да, позволяю ему и это. В голове все еще пульсирует танцевальный ритм. Кажется, под ногами качается пол.

Вы к этому готовы?

Вы все к этому готовы?

Он начинает меня раздевать.

— Клэй, пожалуйста…

Неуклюжими медвежьими лапами он срывает с меня одежду.

Я не сопротивляюсь. Да, да, я знаю. Нужно брыкаться, кричать, сопротивляться. Но я ему позволяю.

Мой блестящий топ. Черная мини-юбка. Клэй хватает юбку, тянет вниз и склоняется надо мной, толкая на нерасправленную кровать.

— В последний раз, — жарко и влажно шепчет он мне на ухо. Темные глаза неистово вращаются. — Ну, пожалуйста, Элли… Последний раз.

— Нет, это неправильно. Хватит, Клэй.

Я сказала это вслух или только подумала?

Его рука у меня между ног. Он стягивает мои черные трусики.

— Нет, Клэй! Прекрати!

Эти слова — всего лишь мои мысли?

Я позволяю ему… не сопротивляюсь. Трусики спущены ниже колен, он валится на меня. И вот он во мне. Еще… еще… еще… еще…

Что он говорит?

Он что-то бормочет, он — сверху, двигаясь во мне, говорит без остановки. Но я его не слышу.

И еще раз… Теперь вместо него я вижу светловолосого парня.

Еще раз, во мне — светловолосый парень, а вовсе не Клэй. Прелестный светловолосый парень, легкий, светлый, как изящный олень.

И вовсе не Клэй. Не толстый, неуклюжий Клэй.

Со мной светловолосый парень, а Клэй исчез. И понемногу, понемногу, понемногу я проваливаюсь в мир снов. Я не засыпаю до конца, потому что понимаю, что делаю.

Я понимаю, что занимаюсь любовью вовсе не со светловолосым парнем.

Светловолосый парень — призрак.

И все же мне все равно. Я хочу, чтобы он был со мной. После стольких лет я хочу, чтобы он был со мной.

После стольких лет…

Все кончено. Я слышу, как Клэй стонет и слезает с меня.

Почему я позволила ему? Трусики до сих пор спущены ниже колен. Не хочу даже находиться здесь.

Я позволяю ему… не сопротивляюсь…

Клэй ложится рядом. Горячие губы касаются моей щеки.

Я делаю глубокий вдох. Неизвестно, смогу ли я здесь дышать.

— Клэй, это было в последний раз, — бормочу я.

Пылающие губы шепчут мне на ухо:

— Ты не можешь бросить меня, Элли.

— Клэй, послушай…

— Мать твою, ты не можешь меня бросить! Я тебе не позволю.

Меня здесь уже нет.

Я сказала это вслух? Или только подумала?

2

На следующее утро, в серую ветреную субботу в конце мая, я позвонила маме.

Я звоню маме раз в неделю, и звонки всегда удивляют ее — будто я звоню ей раз в год.

Сначала мы обсудили погоду.

— У нас в Нью-Йорке ураган, мама. Совсем не похоже на лето. Наверное, пойдет дождь. А как погода в Мадисоне?

Ну конечно же, холодно. В Мадисоне всегда холодно. Разумеется, кроме тех нескольких месяцев, когда стоит ужасная жара, а испарения от озера практически не дают дышать.

Потом я спросила про моего кота Лаки. Я так по нему скучаю! Я взяла его, когда мне исполнилось двенадцать. Однако после переезда в Нью-Йорк кота пришлось оставить у мамы.

— Мам, как там Лаки?

— Все в порядке. Да что ему сделается?

Потом я выслушала все новости о Венди, моей успешной, трудолюбивой, замужней, почти богатой старшей сестрице. Чертова яппи, в тени которой выросла я, вечная неудачница. Милая мама не забывает мне об этом напомнить.

— Венди и Ной купили «БМВ». Такая симпатичная игрушка с откидным верхом. И не спрашивай меня, сколько он стоит!

Ну говори же, говори, у тебя же язык чешется!.. Потом она спрашивает, как мои дела, и ее голос меняется, словно мать наступила на собачье дерьмо.

— Элли, милая, как ты? По-прежнему заменяешь ту девушку на бирже?

— Я до сих пор работаю временно, но с биржей покончено. Нужно искать что-то новое.

— Мне казалось, что у тебя там есть подруга. Ты ведь рассказывала о какой-то Терезе или как ее там… Она же собиралась подыскать тебе хорошее место?

— Тереза — просто секретарь, мама. У нее нет связей, чтобы найти мне работу.

— Ясно. Не думала, что у тебя такие подруги. А сама ты не можешь найти что-нибудь подходящее?

— Ну… Мне нравится и временная работа, мама… Правда. И я… Я пытаюсь что-нибудь придумать.

— Все не можешь расстаться с прошлым? Ты это пытаешься сказать?

Боже, какой сейчас год? Что, время потекло назад? Это реальность или ужасный фантастический фильм, где я обречена переживать один и тот же эпизод снова и снова?

— Мама, хватит. Я позвонила не для того, чтобы ругаться.

— Что было, то прошло.

— Мама…

— Почему ты не сделаешь татуировку, как все твои сумасшедшие ровесники? Напиши на лбу: «Что было, то прошло». Ты ведь сбежала в Нью-Йорк, чтобы обо всем забыть?

— Я не сбегала. Просто приняла решение и переехала сюда. Дай мне отдышаться, мама. Я пытаюсь что-то сделать.

— Пытаешься… Нет, ты не пытаешься, а испытываешь мое терпение!

— Ха-ха! Мама, мне просто смешно.

— Тогда почему мне хочется плакать?

— Пожалуйста, я действительно пытаюсь покончить с прошлым. Мне нужны перемены, ты ведь знаешь. Нужно все начать с нуля.