Няня - Стайн Роберт Лоуренс. Страница 40
Луна исчезла за тучами, звезды еще не высыпали. Было довольно сыро и душно. Скинув кроссовки, мы шли по песку босиком, крепко держась за руки, а холодные пенистые волны набегали нам на ноги.
Я остановилась и, чтобы стряхнуть с ноги приставшую водоросль, облокотилась на Джексона. И тут он притянул меня к себе и поцеловал, а мне даже в голову не пришло отстраниться. Он обнял меня еще крепче. Поцелуй казался бесконечным, он длился словно целую вечность. Мои губы, как лепестки роз, раскрывались навстречу Джексону.
Этот простой поцелуй выглядел таким романтичным! Никому из нас не хотелось друг другу что-то доказывать или как-то утверждаться.
Боже, как романтично!
А когда этот чудесный, воздушный и трепетный поцелуй закончился и наши губы наконец разделились, я зашептала ему на ухо:
— Давай займемся любовью, прямо здесь, на пляже… Чистая романтика, ничего, кроме романтики.
— Да, — шепнул он в ответ и снова меня поцеловал.
Джексон прижал меня к севе настолько крепко, что я едва могла дышать. Я хотела его, я так сильно его хотела. Я судорожно обняла его за талию.
Тут на плечо мне упала капля, потом еще одна. Затем холодная капля упала мне прямо на лоб.
— Дождь, — прошептала я, поднимая глаза вверх.
В этот самый момент дождь хлынул как из ведра.
— Вот уже не вовремя! — засмеялся Джексон, держась за руки, мы побежали.
Пока мы неслись вверх по дюне, порывы ветра швыряли мокрые капли нам в спину. И поэтому, когда мы поднялись на вершину, оба уже промокли до нитки.
Я потащила Джексона к домику для гостей.
— Здесь посуше, — закричала я сквозь шум дождя.
— Ты уверена, что стоит туда заходить? — проговорил он, глядя мне прямо в глаза.
Об этом я даже не подумала, так сильно я его хотела. Схватив ручку входной двери, я решительно повернула ее. Выбросив из головы предупреждения миссис Брикер и всех ее призраков, я решительно вошла в дом, втащив за собой Джексона.
Держа его за руку, я растерянно смотрела по сторонам — ведь я никогда раньше здесь не была. А потом, прильнув к Джексону, я целовала его щеки и шею — кожа казалась солоноватой от океанского ветра. Через его плечо я украдкой осматривала комнату, освещенную каким-то призрачным светом. Все казалось черно-серым, как в старом кино.
Одну из стен украшала оленья голова, перед маленьким камином — связка хвороста. И длинный гарпун (гарпун?) стоял у каминной полки.
В тот момент мне было все равно. Меня волновало лишь то, что я обнимаю Джексона, что он так близко. Наши тела рядом, губы сливаются в поцелуе… В еще одном… И еще…
Мы беспорядочно двигаемся по комнате, ударяясь о кресло, потом о спинку дивана.
Вот мы в спальне, у старой кровати, покрытой старым одеялом, у изголовья — несколько подушек. Я снимаю с Джексона толстовку, целую его грудь. Боже, как сильно я его хочу…
Юбка падает на пол, он помогает мне снять блузку. Затаив дыхание, я чувствую его губы на своих обнаженных плечах, на груди… Не выпуская друг друга из объятий, мы ложимся на кровать, я встаю на колени и нежно его целую, а он кричит от наслаждения, и вот мы уже совсем близки, покачиваясь на старой, всеми брошенной кровати, мы так нежны друг с другом, старые пружины скрипят, они скрипят при каждом движении, при каждом поцелуе…
«Боже мой, в первый раз этого хотела я. Не потому, что этого хотел парень. В первый раз… В первый раз…»
Я прижимаюсь губами к его шее, а он двигается во мне… Его кожа такая соленая, но для меня нет вкуса приятнее…
— Да… Пожалуйста… Да! В первый раз…
Я снова тянусь к его губам, к нему…
* * *
В этот самый момент кто-то кашлянул. Негромкий, словно приглушенный звук в какой-то до соседних комнат. Я застыла, вырванная из сладкого мира грез и фантазий.
— Боже мой, Джексон! Здесь кто-то есть!
44
Джексон поднялся. Разгоряченные, липкие от пота, наши тела словно не желали разъединяться.
Перевернувшись, я стала всматриваться в серую дымку.
— Кто здесь?
Шаги! Кто-то быстро спустился по лестнице и хлопнул входной дверью.
— Эй!
Даже не потрудившись одеться, Джексон понесся в переднюю. Вот он выбежал на улицу. Я села, обернувшись старым одеялом.
— Кто это? Ты видел?
Вернувшийся Джексон покачал головой.
— Я никого не видел. Кто-то сбежал вниз и исчез, прежде чем я смог его рассмотреть.
Джексон сел на кровать, обнял меня за плечи и прижался ко мне лицом.
— Ты в порядке?
— Давай уйдем отсюда, — прошептала я, нежно целуя его в губы. — От этого дома у меня мурашки по коже.
Мы с Джексоном подождали, пока в доме погасят свет. Наверное, Чип пошел спать, и я могла спокойно зайти в дом.
— До завтрашнего вечера, — шепнула я вслед Джексону.
Без него мне вдруг стало холодно, будто вместе с Джексоном ушло солнечное тепло, и я вновь осталась одна во власти ледяного ужаса. Быстро пройдя через кухню, я на цыпочках поднялась к себе в комнату.
«Последняя ночь в этой комнате, — подумала я, — а завтра — последний день в этом доме».
Казалось, я все еще чувствую прикосновение теплой солоноватой кожи и вкус его губ.
Я включила свет.
На мой кровати сидел Брэндон, и я испуганно вскрикнула.
— Брэндон! Уже так поздно!
Он медленно поднял на меня темные глаза. «Словно две черные дыры, — подумала я. Куда они ведут? К тайнам вселенной? Что такого увидели эти глаза, раз мальчик разом перестал говорить?»
Брэндон даже не переоделся ко сну — на нем была желтая футболка с покемоном и мешковатые серые шорты.
— Брэндон, что ты здесь делаешь? Почему ты не в пижаме?
Сгорбившись на краю кровати, он смотрел на меня не отрываясь. Темные глаза лихорадочно блестели. Брэндон разглядывал меня, не мигая. Я хотела выйти из комнаты, но на пол пути остановилась.
— Пойдем, я тебя уложу, ладно? Уже очень поздно.
— Я тебя видел! — проговорил он.
Да, он заговорил! Брэндон заговорил в первый раз со дня моего приезда.
Он будто обвинял меня, а голос казался каким-то грубым и дребезжащим. Совсем не высокий мальчишеский голос, а что-то странное — хриплое, гортанное… И очень злое.
— Я тебя видел!
С тем же странным выражением на лице он поднялся и встал прямо передо мной, в ледяных глазах застало обвинение.
— Не зови меня Брэндоном, — прохрипел он. — Мое имя — Иеремия.
45
Иеремия?
Иеремия Хэлли?
Откуда Брэндону известно это имя? Может, он слышал его от миссис Брикер? Неужели он хочет таким образом меня напугать?
Я присела на кровать рядом с ним и хотела обнять его за плечи, но глаза мальчика оставались такими холодными, а взгляд — настолько злым и нечеловеческим, что я решила не рисковать.
— Брэндон, поговори со мной, — попросила я тихо, хотя и довольно твердо. — Кто такой Иеремия? Где ты слышал это имя?
Брэндон не ответил и закрыл глаза, а мне показалось, что в комнате стало теплее. Когда он открыл глаза, его взгляд смягчился, а на щеках заиграл румянец.
— Брэндон? Где ты слышал имя Иеремия? — спросила я уже настойчивее, наклонившись к его лицу. — Пожалуйста, милый, продолжай говорить. Не останавливайся! Пожалуйста, говори! Объясни мне, где ты меня видел? В домике для гостей? Ты ходил ночью в гостевой дом? Брэндон, пожалуйста, говори!
Он снова замолчал. По пустому, ничего не выражающему лицу я поняла, что мальчик мне ничего не скажет.
Брэндон зевнул и огляделся по сторонам, будто не понимая, как он здесь оказался.
— Брэндон! — Я решила попробовать еще раз. — Милый, ты ведь можешь говорить? Хочешь мне что-нибудь сказать?
Он покачал головой, и все его тело как-то обмякло. Теперь он стал обычным маленьким ребенком, который устал и хочет спать.
Я взяла Брэндона на руки и понесла в его комнату.