Столичная штучка - Гордиенко Галина Анатольевна. Страница 10
Маша топнула от нетерпения ногой и сжала кулаки. Леся беспомощно пожала плечами.
Богдан сел на ступеньку и сказал Лесе, небрежно указав на сестер:
– Учись, пока эти шмакодявки рядом.
– Чему? – удивилась Леся.
– Выбивать из окружающих то, что тебе нужно.
– Из тебя выбьешь, – огрызнулась Маша.
– Расскажи, Даня, – умоляюще прошептала Даша, прижимаясь нежной щечкой к плечу брата.
Богдан осторожно отстранил девочку, но лицо его мгновенно утратило жесткость. Он привычно перевязал распустившийся на одной из косичек белый бант и засмеялся:
– Не думаю, что тебе мой сюрприз понравится.
– А Лесе понравится? – заинтересовалась Даша.
– Считаю, да.
– Тогда и мне – да, – уверила его Даша.
– Он считает нас маленькими, – презрительно бросила Маша.
– А вы, конечно, большие?
– Ростом нет, – угрюмо признала младшая сестра. – А так поумнее многих взрослых будем. – И сердито крикнула: – Уж не глупее тебя!
Леся села рядом с Богданом и застенчиво спросила:
– Что за сюрприз?
Богдан строго посмотрел на сестер:
– То, что сейчас услышите, большой секрет, ясно? Не умеете держать языки за зубами…
– Умеем-умеем, – уморительно заулыбались Машка с Дашкой, демонстрируя брату щербатые рты.
Леся фыркнула. Девчонки мгновенно прильнули к ее коленям и, заглядывая в глаза, попросили:
– Скажи ему, что мы вас не выдадим!
– Мы ж не предатели, – почему-то басом заявила Даша и от волнения дернула за только что завязанный бант.
Богдан только рукой махнул и сдался. Обернулся к Лесе и спросил:
– Сколько денег тебе не хватает на протез?
Леся вспыхнула и с неожиданным раздражением воскликнула:
– Даня, я же просила – это мой подарок! Я не возьму от тебя денег!
– А я и не предлагаю, – сухо произнес Богдан.
– Тогда о чем ты? – буркнула Леся.
– Просто мне кое-какую работу предложили, и я сразу вспомнил о тебе.
– Но… я не умею писать программы!
Леся грустно улыбнулась: а жаль. Сколько проблем бы исчезло. Ведь у отца Богдана своя фирма, самая серьезная в Крыму. Богдан постоянно там подрабатывает. Ей бы так!
Но она, Леся, способна самостоятельно написать лишь самые простенькие программы. Кому они нужны?
– Знаю.
Леся с неожиданной надеждой посмотрела на друга:
– У меня отложено две тысячи гривен.
Даша ахнула. Маша показала сестре кулак. Леся сказала:
– Нужно еще пятьсот. Ну, и на дорогу в Симферополь примерно шестьдесят.
– Отлично!
Девчонки восторженно взвизгнули. Не потому, что их заинтересовала неведомая работа – к чему им? Просто они почувствовали, как это важно – действительно важно! – для Леси.
Богдан легко коснулся Лесиных пальцев:
– Папин компаньон купил дом. Новостройку. На Митридате. Там нужно прибраться. Окна помыть, полы, мелкий мусор во дворе убрать.
Маша с Дашей разочарованно переглянулись. Маша наморщила веснушчатый носик и шепнула сестре:
– Вот так сюрприз. Полы мыть!
Не обращая на девчонок внимания, Богдан спокойно сказал:
– Работы на неделю, не больше, я сегодня утром заходил туда, смотрел. Зато заплатят нам…
– Почему нам? – строптиво возразила Леся. – Я сама все сделаю!
– Вот уж нет, – вдруг рассердился Богдан. – Анатолий Федорович мне не чужой. Деньги я тебе не предлагаю, но уж поработать с недельку ради нового протеза… Помалкивай лучше! И скажи спасибо, что я отцу с матерью все не рассказал.
– А чего б было? – с жадным любопытством воскликнула Маша.
– Да ничего, – отмахнулся Богдан. – Просто некоторые обожают создавать трудности на ровном месте!
– Мне не нужны подачки!
– Протез – не подачка.
– Ну… благотворительность.
– Дура!
– Ой! Вы сейчас поссоритесь, – испуганно прошептала Даша.
– А тебе какое дело?! – зашипела Маша.
Ее глаза горели. Она никогда не видела, чтобы старший брат так сердился на Лесю.
Однако глупая Дашка все испортила. Как всегда. Потому что Богдан больше кричать не стал. Растер до красноты лоб и пробормотал:
– Извини.
Леся, отвернувшись, упрямо молчала. Богдан хмыкнул и уже обычным своим тоном сказал:
– Короче – за уборку предлагают шестьсот гривен. Ровно.
Леся непроизвольно тронула загоревшиеся щеки. Она не верила собственным ушам: неужели все так просто решится? Прямо сейчас? И через неделю-другую она привезет из Симферополя новый протез? Вот дедушка обрадуется!
– Ты правду говоришь? – Лесин голос дрогнул.
– Я тебя когда-нибудь обманывал?
– Меня обманывал! – тут же влезла в разговор разочарованная Маша.
Богдан бросил на нее раздраженный взгляд, и младшая сестра тут же заинтересовалась пышным пионом у самого крыльца. Даша затаила дыхание: как бы их не выгнали из-за вредной Машки.
Леся невольно улыбнулась: Машу в жизни не интересовали цветы! Разве только на бегу смахнуть прутом с бедняги голову.
Она посмотрела на хмурое лицо Богдана и виновато произнесла:
– Не злись. Знаешь же – я тебе верю.
– Прекрасно. Тогда слушай внимательно. За уборку в самом деле обещают шестьсот гривен. Но работать мы будем вдвоем, иначе – извини. По-прежнему продавай вишню у пляжа.
– Но… почему?
– Я должен объяснять?
Лесины глаза потемнели от обиды. Богдан невнятно высказался в сторону. Потом отрывисто бросил:
– Во-первых, хозяин нанял меня, вряд ли он доверит свой новый дом чужаку…
– Ты меня рекомендуешь, – пролепетала Леся.
– Во-вторых, – будто не слыша, продолжил Богдан, – там есть и мужская работа – стащить со второго этажа остатки линолеума, например. Или отдраить полы. Они кое-где краской заляпаны, растворитель нужен. В-третьих, дом стоит на отшибе, сторожа днем не бывает, запросто может шпану какую-нибудь на участок занести, и что тогда?
– Но я…
– Нет! Или мы идем вместе, или Анатолий Федорович не получит ко дню рождения новый протез. Хотя… Может, ты все-таки возьмешь у меня недостающую сумму?
Леся отрицательно покачала головой. Потом обреченно вздохнула:
– Ладно. Будем работать вместе.
– И мы тоже! – хором заверещали Даша с Машей.
Они уже забыли о пионе и весело прыгали перед крыльцом. Богдан сурово сказал:
– Только не сегодня!
– Почему?! – возмущенно закричала Маша.
– Потому что сегодня мы только сходим туда и осмотрим дом, – мягко пояснила Леся. – Нужно прикинуть, что принести для уборки. Но завтра…
– Что? – жалобно посмотрела на нее Даша.
– Завтра вы обязательно пойдете с нами!
Леся ласково улыбнулась девочкам и подумала, что теперь не скоро сможет выйти к пляжу с клубникой или вишней. И хорошо. Одна мысль, что на рынок может снова прийти Рита…
Ф-фу! В дрожь бросает.
Рита свернула на знакомую улицу, нашла взглядом калитку и язвительно усмехнулась. Она вдруг вспомнила Лесино потрясенное лицо там, на рынке. И мгновенно выступившие слезы, когда Рита бросила в миску смятую десятирублевку.
«Торговка, – презрительно подумала она. – Моя троюродная сестрица – обычная уличная торговка. Хорошо, мама не знает, до чего опустились ее любимые родственнички!»
Рита попыталась представить себя на Лесином месте: вот она искательно улыбается покупателю, стаканом отмеряет ягоды, берет грязные медяки из чужих рук, отсчитывает сдачу…
Какая гадость!
Теперь понятно, почему Леська такая забитая. Она и на море почти не ходит, ей некогда. С утра копается в своих грядках, прямо навозный жук, не девчонка. А потом кланяется перед курортниками и вежливо благодарит за покупку.
Хорошенькая жизнь!
Лучше повеситься.
«Интересно, как Леська меня сейчас встретит? Сделает вид, что ничего не случилось? Или начнет совать назад мои десять гривен? Ни за что не возьму!»
Но Леси дома не оказалось. Лишь Анатолий Федорович читал на крыльце газету, а в горке песка у забора возились Машка с Дашкой, строили новую крепость.