Вишенка для Демона - Аверкиева Наталья "Иманка". Страница 11

— Что-то случилось? — поправил он лямку на плече.

Мы вышли на широкую улицу, и Кирилл начал ловить попутку, которая бы вывезла нас из города.

— Н-н-нет… — заикаясь, выдавила я. — Просто… Ты мне расскажешь, о чем твоя книга? А то я, кажется, уснула, когда ты рассказывал.

— А я и не рассказывал, — улыбался Кир. — Я записывал. Пока ты спала, я еще кое-что выдумал.

— Расскажи.

— Ну… У меня был друг Илюха Васильев. Классный парень, очень талантливый. Писал гениальную музыку. Хочу эту книгу ему посвятить. Я в Крым уехал с девушкой. Вернулся, а его уже похоронили. Говорят, его в родном подъезде какой-то наркуша пырнул отверткой средь бела дня.

— Какой кошмар! — ахнула я, почувствовав, как закололо в боку.

— Илюха был классным, очень веселым, постоянно смеялся и травил байки. Он был очень солнечным. На него девчонки гроздями вешались. Душа компании. И я хочу в своей книге показать, как из-за наркоты на взлете обрывается жизнь хорошего человека, у которого все было, включая светлое, сытое будущее. И вот я пишу две линии — линию Ильи и линию его убийцы, и как они потом пересекутся в жизни. А та сцена, которую мне надо переделать… Там герой-наркоман по дрался у метро с гопниками. У меня все эта сцена не получалась, я ее и так переписывал, и этак… Меня самого-то не били серьезно, компании были хоть и стремные, но надежные. Я не чувствую ни ощущений, ничего, не могу описать, и все тут. Много думал, как сделать сцену правильной. Вот и надумал на свою голову. Они меня пинали, а я лежу и понимаю, что все не так, как у меня, все эмоции и ощущения другие.

— Они сильно тебя избили?

— Ну, не так, чтобы очень… Главное, сгруппироваться и голову с животом закрыть. Я одному лицо разбил сильнее. У него как раз может быть сотрясение мозга. В целом, если бы с ног не сбили, может быть, справился бы. Но сам факт! Я неделю мучаюсь с этой сценой — и вот вам, пожалуйста! Теперь я знаю, как ее писать. У меня, знаешь, вообще очень странная жизнь. Представляешь, пишу книгу, весь в теме — живу жизнью героя, мыслю, как он, поступки, как у него. И понимаю, что в какой-то момент моя жизнь становится его жизнью. Мне для прошлой книги нужен был летчик в качестве консультанта. Я столько всего прочитал про авиацию, столько знал, технической документации столько нашел, в библиотеках сидел. Не выходил у меня каменный цветочек, ерунда какая-то писалась. А однажды с друзьями были на квартирнике, и я там познакомился с летчиком. Пришлось полкниги переписывать. Один мой герой попал в аварию — свалился с мотоцикла. И что ты думаешь! Через некоторое время я сам свалился с мотоцикла! Хорошо, светло было и дорога почти пустая, мужик затормозить успел.

— Кирилл… — мне вдруг стало так страшно, что голос пропал. — А если тебя это… — сглотнула и прошептала: — …как Илью?

Кир замер на мгновение, словно я ему только что открыла Великую Тайну, потом нахмурился и неожиданно беспечно выдал:

— А я его не буду убивать. Пусть финал будет открытым.

— Что это значит?

— Пусть читатель сам додумает, чем дело кончилось. Так, кстати, легко угадать, кто ты по натуре — пессимист или оптимист.

— Кир, а та девушка… — Я закусила губу и посмотрела на него исподлобья.

То ли он не услышал, то ли не захотел отвечать, повернулся спиной и поднял руку перед приближающейся машиной. Перед нами остановилась отечественная развалюха, которую выкинули на помойку, наверное, еще в начале прошлого века. Кирилл сунулся в окошко, перебросился парой фраз с водителем, а потом кивнул мне — живо садись, — открывая дверь изнутри. Я нырнула на заднее сиденье. Нда, а мне еще в джипе не нравилось! Не развалилось бы это ведро.

Ведро, весело дребезжа всеми своими гайками, катило по дороге обратно к нашей трассе. У водителя тихо мурлыкал шансон, я разглядывала нашего драйвера. Господи, вылитый питекантроп! Только в кепке. Мужчина, насколько я могла понять, был невысоким и коренастым. С рыжими неопрятными полудлинными волосами. В клетчатой старой рубахе с закатанными рукавами и в джинсах, из которых не вылезали никогда и которые не стирали лет двадцать с момента покупки. У него был широкий лоб, маленькие глазки, небольшой нос и выпирающая челюсть с кривыми желтыми зубами. Как-то Кирилл погорячился, садясь в машину к подобному существу. Мне лично стало очень страшно. Кир же беззаботно развлекал водителя смешными байками из жизни автостопщика. Дядька хмыкал и кривился — видимо, болтливость Кирилла его раздражала.

— Мы заедем в одно место, ладно? — глухим басом поинтересовался он. — Тут недалеко.

— Если вам неудобно, можете высадить нас на дороге, — спокойно попросил Кир.

— Ну я ж сказал, что подвезу, значит, подвезу.

Минут через пять он свернул на проселочную дорогу, и машинка, прыгая по ухабам, покатила в сторону леса. Сказать, что я окончательно перетрусила, значит, ничего не сказать. Руки и ноги похолодели, спина стала липкой от холодного пота. Кирилл тоже перестал болтать и явно напрягся. У него даже улыбка с лица исчезла, что было крайне плохим знаком. Меня затрясло: если уж Кир испугался, то дело наше труба. Я нервно грызла костяшку пальца, кусала губы и внимательно следила за каждым движением водителя. Мы выехали на поляну.

— Пойдем, — недобро посмотрел он на Кирилла. Тот заметно побледнел.

— Куда?

— Надо.

Кир перекинул мне свою сумку, аккуратно взглядом указав в сторону дороги.

«А ты?» — перепуганно вытаращила я глаза.

Кир плотно сжал губы — обсуждению не подлежит, и еще раз показал на дорогу — чтоб духу твоего здесь не было.

«Нет!» — упрямо качнула я головой, настырно поджимая губы.

Прежде чем захлопнуть дверь, он недовольно прищурился и показал мне кулак. Я следом выскочила из машины.

— Бери, — приказал странный мужик, протягивая ему лопату.

— Зачем? — попытался улыбнуться Кир. Но ничего не вышло.

— Копать будешь. — Дядька достал из багажника топор и матерчатую сумку.

— Что?

— Слишком много говоришь. Идем. — Показал топором в сторону леса.

Кирилл метнул на меня перепуганный взгляд и пошел вперед, удобно перехватив черенок лопаты. Хотя нет, пугаться — это моя обязанность. Он не мог испугаться, иначе бы просто не пошел с мужиком. Мой Кирилл — рыцарь черного плаща и пушистых крыльев, ему негоже испытывать такие низменные чувства, как страх. Только принцессы могут себе позволить бояться за своих рыцарей. Я вяло улыбнулась своим мыслям. Осталась совсем одна в каком-то дремучем лесу. Огляделась. Полянка небольшая, окружена ельником и орешником. Дорога ведет дальше, но было понятно, что здесь очень редко ездят — две песчаные колеи и между ними высокая и слишком зеленая для сентября трава. Птички чирикают. Я стояла наготове, как спортсмен перед стартом. Малейший подозрительный звук, и от страха чесану так, что никто не догонит. Но кроме стука дятла и птичьего щебета ничего не слышно. Подошла ближе к зарослям орешника. За кустами еще и не видно ничего.

— Давай, давай, глубже копай. Что ты там ковыряешься? — услышала я грубый голос.

Что они там делают? Зашла в орешник и осторожно отодвинула ветку. Кирилла от меня скрывало дерево, а мужик стоял совсем рядом. Вдруг он замахнулся топором. Раздался глухой звук удара и вскрик Кира. Убил! Сердце бешено подпрыгнуло в груди, едва не выбив мне челюсть, потом ухнуло вниз, парализуя ноги. Убил! Я откуда-то со стороны услышала свой пронзительный визг. А потом мое тело само рвануло куда-то в лес через заросли кустов, по крапиве, через поваленные деревья и переплетенные мертвые ветки. Перед глазами мелькнуло красное пятно старого драндулета. Я метнулась в сторону, продолжая истошно орать и рыдать одновременно. Неслась напролом так, что могла сейчас обогнать собственный крик. Чертова юбка! Как же она путает ноги и мешает бежать еще быстрее! Ему не догнать! Я убегу! Спрячусь, затаюсь! А потом вызову милицию. Кирилл… Кирюшка… Как же ты так? Зачем же ты? Меня душили слезы. По лицу хлестали ветки. Кир… Кира… Я свалилась, споткнувшись о корень. Прокатилась кубарем по земле и рухнула в какую-то канаву, похожую на окоп. Тверь… Под Тверью же шли ожесточенные бои во время войны. Покрутила головой, пытаясь понять, насколько тут надежно. Вон дерево повалено, корни наружу, а между ними как раз щель. Я на четвереньках доползла до природного укрытия и забилась под нависшие корни, прижав рюкзаки к груди. Кирюшка… Как же ты так?