Иверь - Еловенко Вадим Сергеевич. Страница 37

Я уже подбросил капсулу в верхние слои стратосферы, когда мы увидели эту громадину, еще казавшуюся такой маленькой. Я дал больше ускорения двигателям, и корпус затрясло от возникшей перегрузки. Я подходил к третьей космической, когда принялось сообщение. В боевом режиме оно автоматически распечаталось и полилось нам в наушники.

– Малый корабль, снизить скорость и предоставить возможность вас осмотреть. В противном случае вы будете уничтожены.

Потом еще раз оно же пришло. Мы знали, что Орпенны переняли у нас традицию трех предупреждений. Они сами в первых стычках могли без толку предупреждать неделями, еще только приближаясь к месту боя. Гуманисты хреновы. Мы в них зарядом, а они, его отбивая, продолжают предупреждать, и только когда действие противника наносило серьезный урон Матке или ее оружию, противник гасился без всяких предупреждений. Потом они стали предупреждать всего трижды. Как мы – когда охотились на контрабандистов, перевозивших живой товар между терраформированными планетами. Не понял с трех раз? Ну да и черт с тобой: оружейник, подать ток на установки залпового огня!

Мы снизили скорость. Не знаю, на что мы надеялись… Думаю, на бога. Игорь рукой с побелевшими костяшками пальцев начал наводить оружие. Лицо было все в поту, а губы шептали что-то неслышно… Я дотянулся до переключателя питания и выключил оружие.

Игорь ничего не сказал. Он отпустил ручку и откинулся в кресле, разминая ладонь. Мы медленно, но все-таки катились к Матке. Она была уже своих настоящих размеров. С добрую треть нашей земной Луны. Я смотрел на этот психоделический пейзаж и не мог понять, то ли мне повезло и я один из сотни тысяч живых вижу Матку вообще, то ли я настолько невезучий, что опять-таки один на сотню тысяч вижу ее так близко.

Матка выслала автоматического десантника. Если эта штука падала на землю, она преобразовывалась в мини-завод, производящий из всего попавшегося сплавы и материалы, а потом создавала из них различные самоходные устройства для убийства или уничтожения всего, что не подпадает под определение «свой».

Десантник Матки мог в одиночку, присосавшись к гигантскому кораблю, полностью перехватить управление. Все корабли с опухолью десантника Орпеннов по инструкции подлежали немедленному уничтожению огнем всей эскадры. Никто не хочет удара в тыл.

И вот теперь к нам летел десантник. Моя рука сама потянула рычаг в запретную зону. Контрольные приборы реактора начали выдавать все большие и большие числа: «…0,891… 0,892… 0,900… 0,934… 0,945…»

– Прощай! – сказал я Игорю. – Дойдет до единицы, так хоть его с собой заберем.

– Удачи в аду! Привет Вернову от правнучки главное не забыть передать, – попытался шутить Игорь.

На экране было «0,987», когда состыковавшийся с нашей капсулой десантник перехватил управление энергией. И показатели немедленно покатились вниз. Пока до 0,2 не дошли.

И десантник потащил нас к Матке.

Не знаю, сколько людей побывало внутри нее. И тем более не знаю, сколько вернулось. Нас затащили в ангар размером с весь наш Тис и бросили на его дно. Десантник отцепился, но управление не восстановилось. Я весь трясся, вспоминая страшные истории про гуманных Орпеннов, не убивающих людей, а делающих их даунами, которые вечно улыбаются и совершенно не способны выжить в мире. Но это были байки. Что на самом деле делали с людьми на Матке Орпеннов, знали только сами Орпенны да еще, наверное, контрразведчики. Но ни те ни другие не распространялись об этом.

Пришло и распаковалось следующее сообщение: «После восстановления давления выходите и следуйте за проводником».

Когда компьютер, оставшийся на вспомогательном питании, сообщил нам, что давление в норме, мы отстегнулись и, взяв излучатели, пошли в тамбур. Скафандры надели. Проверили броню. И вышли.

Проводником оказался маленький светящийся шарик, катавшийся кругами по полу и привлекающий наше внимание. Только мы подошли к нему, как он помчался в дальний конец ангара. Мы побрели, словно роботы, за ним. Подошли к огромным дверям, перед которыми снова наворачивал круги и восьмерки шарик. Ждали, пока двери откроются, минуты две, показавшиеся нам вечностью. Наконец мы пошли длинным и высоким коридором в глубь Матки. Освещение здесь отсутствовало полностью, и мы поняли, для чего светился проводник. За его манящим светом мы, не вру, прошли почти километр, пока не уперлись в другие двери. Они открывались так же долго, и мы измаялись, пока дождались хотя бы щели, чтобы просочиться внутрь. Попали в освещенный зал. И все. Дальше не было ничего. Только пол, весь в шахматную клетку, и белая стена с таким же белым потолком. Причем мы так и не разглядели, где стена переходит в потолок…

Очнулись мы в капсуле на автоматическом управлении. В стратосфере.

Игорь со стоном поднялся с пола и побрел в рубку, по дороге пнув меня. Я тоже поднялся, испытывая странное головокружение и боль в висках. Пошел в свое кресло. Показатели реактора прыгали в диапазоне 0,981—0,989, почти предел. Я вернул ручку в исходное состояние и начал сваливание на правый борт, кидая капсулу к земле, к видимым сквозь облака горам. На пяти километрах выровнял машину и повел ее к месту посадки в горах.

Сидевший до этого молча, Игорь поморщился от боли и сказал:

– Не выеживайся, держи на Тис.

Я, оторвавшись от высотомера и «путеводной нити», посмотрел на него, требуя объяснений.

– Наших на орбите нет. А Орпенны… будь они неладны… уже давно бы нас отправили на тот свет.

Я сказал, мол, зачем пугать Тис и Инту. Но он настоял на посадке в городе. Я, уже страдая от головной боли, только плюнул, соглашаясь.

Тис был в шоке, когда ему на голову свалилась сверкающая капсула. Рев посадочных воздушных турбин напугал керов в загоне так, что они, проломив ограждение, ринулись к стене города в надежде вырваться.

Посадив капсулу на площади перед замком, мы немедленно переоделись и вышли из люка. Инта, засевший на крыше с СВИ в руках, смог нас узнать и не прикончить. Он быстро спрыгнул во двор и выбежал к нам. Еле передвигая ноги от сильнейшей боли, все увеличивающейся, мы дошли и упали около него. Я потерял сознание.

Очнулся я оттого, что в комнате звучала музыка. Открыл глаза и потер саднящую шею. Понял, что в нее мне кололи обезболивающее. И понял, что лежу в постели в комнате Игоря. Он вошел с Интой и сразу меня оглядел.

– Отошел, – только и сказал он, оценивая мой прояснившийся взгляд.

Они прошли и сели на кровать рядом со мной.

– Я все рассказал Тисскому, – поведал мне Игорь.

Я кивнул. Хотел, конечно, спросить – зачем. Но потом решил позже этот вопрос выяснить.

Инта смотрел на меня и ожидал чего-то.

– Кто укол ставил?

– Я, – ответил Игорь. – Ты уже вырубился от боли, когда Инта принес аптечку. Я вколол себе и только потом тебе. Его охотники перенесли тебя в дом. Я запер капсулу от несанкционированного доступа. Оборону включать не стал. Там детей на площади много. Пришлось придумать сказку, что это воздушный корабль для путешествий, но охотники узнали в нем атакующую капсулу и теперь теряются в догадках, зачем мы притащили в город исчадье звезд. Разговоры нехорошие, но Инта обещал что-нибудь придумать.

Инта кивнул, а Игорь продолжил:

– Диагностер не выявил нарушений в работе моего организма. Боюсь, что Орпенны затронули только мозг. Что они с нами делали и какую программу вложили, я не знаю. Выяснить это без аппаратуры невозможно.

– Нас программировали?

– Безусловно, – кивнул он. – Головная боль – симптом перезагрузки мозга.

– Мля… – только выругался я.

– Согласен, – сказал Игорь. – Ни я, ни ты не знаем, когда она сработает и что заставит нас делать.

Я перевел взгляд в потолок, вспоминая инструкции: был ли в них пункт о перепрограммировании противником? Там был пункт только о положении в плену, но никак не о таких нюансах.