Черный замок - Брюссоло Серж. Страница 24

Стены когда-то были украшены фресками, но их с яростью затерли; остались лишь красные брызги облупившейся краски, закапавшие свод подобно пятнам крови. Пегги Сью сгорбилась и шла медленно-медленно. И вдруг она задела ногой какой-то предмет, брошенный возле кучи строительных отходов.

Это был левый ботинок Себастьяна!

Сердце девочки застучало вдвое громче. Конструкция давила на нее всей своей массой. А ну как она возьмет и развалится ни с того ни с сего и погребет ее под горой обломков?

Первый зал оказался ротондой с щербатым плитняком пола. Пегги продвинулась дальше.

В нос ей ударил запах прели и сырости.

Ступив на порог второго зала, она заметила на плитняке какой-то продолговатый предмет. Коричневатый кокон, поначалу напугавший ее, потому что она приняла его за здоровенную гусеницу. Затем сообразила, что перед ней спальный мешок. А в него был упакован Себастьян. Он лежал на спине с закрытыми глазами и спал глубоким сном; на лбу выступили капельки пота, как будто у него был жар. Пегги положила ему на лоб холодную ладонь, но мальчик век не раскрыл. Когда же она его толкнула, он лишь слабо застонал.

– По крайней мере, он жив! – воскликнул синий пес. – Но его напичкали лекарствами. От него шибает химией так, что у меня в носу щекочет и хочется спать…

– Не иначе как анестезирующее средство, – смекнула девочка.

Охваченная тяжкими подозрениями, она нащупала «молнию» спальника и потянула вниз застежку. Внутри гнездышка из матрасов Себастьян лежал голышом. Большой розовый послеоперационный шрам тянулся от основания шеи до пупка, словно его разделили на две половинки, как стручок зеленого гороха. На линию разреза были наложены швы из специальных нитей, которые начали уже потихоньку рассасываться. Пегги почувствовала, как у нее на голове зашевелились волосы. Как можно было приступать к такой сложной операции в этом грязном месте, да еще и без операционного блока?! Безумие чистой воды! Трясущимися руками она сомкнула «молнию» на спальнике.

– У барбосов нет вопросов, – изрек синий пес, – но главное, он жив. А это важнее всего. Думаю, доктор Скелет вскрыл его, чтобы заменить незолотой песок на настоящие человеческие органы. И попутно пересадил ему новую кожу. И все, похоже, прижилось. Представь себе: какой-нибудь гриппующий человек температурил бы сейчас сильнее его!

– У меня из головы не выходит «лапуля» шведа Фергуса, – пробормотала Пегги. – А вообрази, что будет, если новые внутренности Себастьяна обернутся крокодильими кишками?

– Будем посмотреть, – перевел все в шутку синий пес. – Себастьян нетранспортабелен. Чтобы умыкнуть его к нам, на кладбище – тьфу! – машин, надо дождаться, когда все зарубцуется и он проснется.

Возле потрескавшейся колонны Пегги заприметила рюкзак Себастьяна. В нем было полно еды. Девочка взяла пакет с сухими абрикосами; несмотря на сжимавшую ее грудь тревогу, она умирала с голоду.

«Если я подзаправлюсь припасами Себастьяна, сэкономлю на своих, – подумала она. – Таким образом я смогу пробыть здесь подольше, мало ли что…»

Она перекусила его провизией вместе с синим псом, не переставая то и дело озираться по сторонам. Затем запила курагу двумя глотками воды. Малейший звук усиливался акустикой купола и возвращал эхо ее дыхания с задержкой в полсекунды. Эффект резонанса создавал иллюзию, что кто-то во мраке дышал параллельно с ней, кто-то с громадной грудной клеткой. Не великан ли какой-то?..

– Надо держать воображение в ежовых рукавицах, – посоветовал Пегги синий пес, догадавшийся о ее страхах, – иначе нам крышка. Едва Себастьян очнется, нас отсюда как ветром сдует, и вскоре мы забудем это развеселое местечко.

Пегги все-таки не удержалась и заглянула за ближайший к ней столб. Эта каменная колонна была высоченная, но разрезанная снизу доверху трещиной. Соседние с ней находились в таком же плачевном состоянии. Расположиться на ночлег под куполом на границе возможного обрушения было бы крайне неразумно.

Из рюкзака она вытащила толстый электрический фонарик с обернутой резиной ручкой и скаутский нож. Включила фонарик и приступила к осмотру третьего зала. Она чувствовала, что неведомый ужас – здесь, где-то поблизости, в двух шагах. Какие тут могли быть сомнения – никогда еще она не переживала столь кошмарного приключения! Ее мучили безотчетные страхи. Она знала, что полностью здорова, но что будет, случись у ней мигрень? Выйдет ли из тени доктор Скелет, чтобы вскрыть ее черепную коробку и имплантировать новый мозг?

Пегги собиралась уже было повернуть обратно, когда луч фонарика выхватил из тьмы нечто необычное. Мышь. Мышь отдыхала, лежа на спине, в пыли, подняв лапки кверху. Девочка сначала решила, что та мертва, а потом заметила кружок выбритой шерсти на брюшке. Кружок голой кожи, словно очерченный циркулем. Она встала на колени и подобрала зверушку. Мышь была еще живая, но спящая, сердечко ее билось, и в такт ему сжимались и разжимались бока. И ее тоже прооперировали! На животе был заметен крохотный разрез с великолепно наложенными швами: операция была проведена с микрохирургической точностью. Обалдев от увиденного, Пегги положила грызуна на плоский камень и побежала что есть мочи. У мышонка вырезали аппендицит? Да уж, действительно, чего только не увидишь на белом свете!

На этот раз по трем угрюмым залам она пронеслась как вихрь – очень уж соскучилась по дневному свету. Остановилась всего один раз, но уже в терновом саду, прислонилась спиной к цоколю изуродованной статуи и попыталась продышаться.

– Видал? – выпалила она, обращаясь к синему псу. – Он оперирует даже мышей. Это же клиника! Он больной на всю голову. Что нам делать, как ты думаешь?

– Недавно прооперированных трогать опасно, – процедил пес. – Мы не можем унести Себастьяна, пока он спит. Кроме того, он далеко не пушинка. Перетащим его через стену, и могут открыться швы.

Пегги нервно заходила по кругу вокруг собора, по дозорному пути, куда еще не добрались колючки. В промежутке между зубцами она заметила спавшую после анестезии ворону. Ее сломанное правое крыло было укреплено микроскопическими стальными стяжками, похожими на те, что используют обычные хирурги. И вновь работа была произведена с такой тонкостью и абсолютной точностью, что не могла не вызывать восхищения.

В следующие полчаса Пегги и синий пес обнаружили массу выздоравливающих животинок. Все они спали тем же искусственным сном, защищавшим их от страданий. Здесь были зайцы, ласки, еноты-полоскуны… и даже улитки, которым восстановили поврежденную раковину! По всему выходило, что доктор Скелет не мог безучастно пройти мимо ни одной ранки. Он оказывал медицинскую помощь всем, не делая разницы между людьми и животными. Он лечил всех одинаково тщательно и сноровисто.

– Ты это видела? – бормотал синий пес. – К треснутым раковинам улиток он присобачил еле видимые скрепки. Я в шоке!

– А самое удивительное, – заметила Пегги, – что все операции делались ночью!

Девочка отказалась от мысли продолжить изыскания в саду. Она заявила:

– Есть у меня уверенность, что если мы хорошенько поищем, то наткнемся на пауков с удаленным аппендиксом и на слизняков с искусственным сердцем!

Синий пес продолжал исследовать землю.

– Ты права, – сказал он, – только посмотри! Вон там скарабей с загипсованной лапкой! Уверен, что скоро мы найдем мух, которым поставили слуховые аппараты, или близоруких пауков, которым доктор Скелет смастерил крохотные очочки. Если так и есть на самом деле, отчего бы ему тогда не вставить контактные линзы стрекозам!

Теперь они поняли, что возможны любые, даже самые-самые странные и умопомрачительные гипотезы…

Пегги поглядела на часы. Ночь наступит через три часа. Так какую же стратегию ей выбрать? Уйти отсюда побыстрее и вернуться утром, либо… остаться и броситься в водоворот приключений? И попытаться приподнять завесу над тайной, подкараулив доктора Скелета в тот миг, когда он вытащит скальпель?