Энн в Грингейбле - Монтгомери Люси Мод. Страница 35

Когда закончился прозаический завтрак, на деревянном мостике появилась фигурка Дианы в красном пальто. Энн кинулась вниз по дорожке ей навстречу.

— Счастливого Рождества, Диана! Какое сегодня прекрасное Рождество! Я тебе покажу что-то замечательное! Мэтью подарил мне роскошное платье с просто восхитительным рукавами. Я и представить себе не могла, что у меня когда-нибудь будет такое красивое платье!

— А у меня тоже есть для тебя подарок, — сообщила Диана. — Вот, в этой коробке. Тетя Жозефина прислала нам большую коробку с подарками — чего там только нет! А вот это она прислала специально для тебя. Я бы прибежала еще вчера вечером, но посылку принесли поздно, когда было уже темно.

Энн открыла коробку и заглянула внутрь. Сверху лежала рождественская открытка, на которой было написано: «Для моей милой Энн. Счастливого Рождества». А под открыткой оказалась пара изящных туфелек из лайки с атласными бантиками и сверкающими пряжками.

— Ой! — воскликнула Энн. — Это уже чересчур! Мне, наверное, снится.

— А я считаю, что все ужасно кстати. Теперь тебе есть в чем выступать на концерте и не надо будет брать туфли взаймы у Руби…

Весь день школьники Эвонли украшали зал, и затем устроили генеральную репетицию.

Концерт получился на славу. Зал оказался переполнен. Все артисты выступили отлично, а Энн была просто звездой труппы, чего не осмелилась отрицать даже завистливая Джози Пайн.

— Какой божественный вечер, — прошептала Энн, когда они после концерта шли с Дианой домой под звездным небом Эвонли.

— Да, все получилось очень хорошо, — ответила практичная Диана. — По-моему, за билеты выручили чуть ли не десять долларов. Мистер Аллан собирается напечатать об этом концерте заметку в шарлоттаунской газете.

— Неужели мы действительно увидим свои имена в газете? У меня сердце замирает при одной мысли об этом. Ты так хорошо спела свою песенку, Диана. Я ужасно гордилась тобой, когда тебя вызывали на «бис».

— Но и тебе тоже очень много аплодировали, Энн. Ты замечательно читала свои монологи. А тот, грустный, просто всех за душу взял.

— Я так волновалась, Диана. Когда мистер Аллан назвал мое имя, у меня едва хватило сил выйти на сцену. Мне казалось, что на меня смотрят миллионы глаз, и жутко пересохло в горле. Но потом я вспомнила, какое на мне красивое платье с буфами, и взяла себя в руки. Я просто не имела права подвести Мэтью. Когда я начала читать, мой собственный голос доносился откуда-то издалека. Я чувствовала себя попугаем. Хорошо, что я так вызубрила эти монологи и столько раз репетировала их в мансарде. Иначе они от страха выскочили бы у меня из головы. А как получились стоны?

— Стоны были изумительны, — ответила Диана.

— Когда я садилась на свое место, я увидела, как миссис Слоун вытирает слезы. Как приятно сознавать, что ты сумела кого-то растрогать до глубины души. Какой это был незабываемый вечер!

— Но мальчики ведь тоже отлично сыграли свои сценки, правда? — спросила Диана. — А Джильберт Блайт просто блистал. Ну почему ты так плохо обращаешься с Джильбертом, Энн? Знаешь что? Когда ты убежала со сцены после вашего отрывка из «Королевы фей», у тебя из волос выпала роза. И я видела, как Джильберт подобрал ее и положил в нагрудный карман курточки. Вот! Ты говоришь, что у тебя романтичный характер, неужели тебя это не трогает?

— Меня совершенно не касается, что делает этот человек. — Энн высокомерно вздернула подбородок. — Он для меня просто не существует, Диана.

Вечером, после того как Энн легла спать, Марилла и Мэтью, которые были на концерте впервые за последние двадцать лет, сидели на кухне перед очагом.

— Что хочешь говори, а Энн утерла всем им нос! — с гордостью произнес Мэтью.

— Это верно, — признала Марилла. — Она способная девочка. А какая хорошенькая! Мне как-то не нравилась выдумка с концертом, но, пожалуй, в этом не было ничего плохого. И я просто гордилась нашей Энн, хотя никогда ей в этом не признаюсь.

— Ну, а я так прямо ей и сказал после ужина, что горжусь ею, — улыбнулся Мэтью. — Нам надо подумать о будущем Энн, Марилла. Мне кажется, что когда она закончит школу в Эвонли, ей нужно учиться дальше.

— Ну, до этого еще далеко, — махнула рукой Марилла. — В марте ей исполнится только тринадцать лет. Но сегодня я вдруг заметила, как она выросла. Платье миссис Линд ей немного длинновато, и она кажется в нем такой высокой. Она умная девочка, и самое лучшее, что мы можем для нее сделать — это послать учиться в Куинс-колледж. Но об этом еще рано говорить. Вот пройдет год-другой…

— Ну, думать-то об этом можно и сейчас, — заметил Мэтью. — Такую серьезную вещь надо хорошенько обмозговать.

Глава двадцать пятая

НЕУДАВШАЯСЯ ПОПЫТКА ПОДПРАВИТЬ ПРИРОДУ

Как-то вечером в конце апреля, идя домой с собрания общества, Марилла вдруг остро почувствовала, что на дворе весна. Над пашней в лучах заходящего солнца поднимался сизый пар, остроконечные тени падали от елок на луг. Природа просыпалась, в земле, под покровом прошлогодней травы, заструились живые токи.

Марилла любовно глядела на свой дом, окна которого яркими всплесками отражали лучи заходящего солнца. Как хорошо возвращаться домой к пылающему очагу и накрытому столу — не то что раньше, когда Энн еще не поселилась у них. Тогда, возвращаясь с собрания, она должна была все делать сама.

Но, войдя в кухню, Марилла увидела, что огонь в очаге потух, стол не накрыт, а Энн нигде не видно. Ее охватило вполне справедливое раздражение. Она же велела Энн приготовить чай к пяти часам, а теперь ей надо скорее снимать выходное платье и готовить все самой — Мэтью вот-вот вернется с поля.

— Ну, я ей покажу, когда она придет домой! — сердито ворчала Марилла, строгая стружку для растопки печи с большей, чем для этого требовалось, энергией.

Мэтью уже пришел и сидел на своем месте в углу, терпеливо дожидаясь ужина.

— Шляется где-нибудь с Дианой, разыгрывает сценки или занимается еще какой-нибудь ерундой, а о своих обязанностях и думать позабыла, — сердито продолжала Марилла. — Надо ей сделать хорошее внушение. Что бы там ни говорила миссис Аллан — дескать, другой такой умненькой и доброй девочки свет не видывал, — а голова ее забита всякой чепухой, и никогда не знаешь, какой еще фортель она выкинет. Ой, что это я — в точности повторяю слова Рэйчел, которые так разозлили меня сегодня на собрании. Я же так обрадовалась, когда миссис Аллан заступилась за Энн. Если бы не она, я, пожалуй, сказала бы Рэйчел пару теплых слов при всех. Кто спорит, у Энн масса недостатков, но ее воспитанием занимаюсь я, а не Рэйчел Линд, которая выискала бы недостатки у самого архангела Гавриила, если бы он жил в Эвонли. Но все равно, на что это похоже — уйти гулять, когда я ее оставила смотреть за домом? Вообще-то, хотя она порой и делает глупости, но так еще меня не подводила — она всегда выполняет все мои приказания. Что это на нее нашло?

— Ну-ну, не так уж все страшно, — успокоил ее Мэтью, который, обладая незаурядным терпением и, кроме того, сильно проголодавшись, не мешал Марилле изливать свой гнев, по опыту зная, что она быстрее все сделает, если с ней не затевать несвоевременные споры. — Подожди ее ругать, Марилла. Ты еще не знаешь, почему она тебя не послушалась. Может быть, есть какое-то объяснение — Энн здорово умеет все объяснять.

— Чего там объяснять! — перебила его Марилла. — Я велела ей быть дома, а ее нет. Интересно, как она мне это объяснит? А ты всегда за нее заступаешься, Мэтью, хотя воспитываешь ее не ты, а я.

Стемнело. Марилла приготовила ужин, но, вопреки ее ожиданиям, ни на мостике, ни на дорожке не появилась фигурка запыхавшейся Энн, полной раскаяния из-за того, что она пренебрегла возложенными на нее обязанностями. Марилла с поджатыми губами перемыла посуду. Потом ей понадобилась свеча, чтобы спуститься в погреб, и она пошла в комнату Энн, где на столе всегда стояла свеча. Марилла зажгла ее и, обернувшись, увидела, что девочка лежит на кровати, укрывшись с головой одеялом.