Пленники Барсова ущелья (илл. А. Лурье) 1956г. - Ананян Вахтанг Степанович. Страница 89

Взяв факелы, все вышли из пещеры. У костра остался один Саркис.

— Ох, и вы сюда? — воскликнул Гагик. — Будто одного меня для барса было мало! — Но тут же он устрашился своих слов: «А вдруг в самом деле назад уйдут?»

Размахивая пылающими головнями, ребята спустились в ущелье с таким шумом и гамом, что, кажется, встреть их целая стая тигров, и те бы испугались и в ужасе бежали.

Зрелище это снова воспламенило воображение Ашота и возродило его сумасбродные мечты.

Размахивая копьями, ребята дошли до «поля боя» и, по команде Ашота, метнули свое оружие прямо в брюхо медведю.

Затем при свете головешек они обследовали все вокруг, но не нашли никаких новых следов. Только старые, оставленные барсом, еще видневшиеся на снегу следы говорили о том, что зверь не шел, а почти полз, так он был слаб.

— Ну, теперь совсем ясно. Завтра мы с вами пойдем по этим следам. А сейчас вернемся домой.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

О том, что человек мужает в борьбе

Однако ночь эта была для Ашота беспокойной. Так, вероятно, проводит ее полководец накануне решительного сражения. Да Ашот и воображал себя маленьким полководцем. То и дело поднимая с лежанки голову, он осматривал свое «войско» — ласково и гордо. Ну чем не Георг Марзпетуни [45] в канун битвы под Гарни!

Взбудораженный своими воинственными мыслями, Ашот несколько раз вскакивал и выглядывал из пещеры. Но до рассвета было еще далеко.

Но вот ребята начали просыпаться. Первым встал Гагик. Подмигнув Ашоту, он тоном заговорщика спросил:

— Что, хаш не готов еще? Нет? Так чего же ты так рано поднялся?

Ашот фыркнул и покачал головой.

Гагик пошел в угол пещеры, где стоял кувшин с водой, которой они пользовались вместо соли Известняк, растворенный в ней, оседал на дне, а соль, как более легкая, насыщала верхний слой воды. Гагик «посолил» хаш и умильно посмотрел на Ашота:

— Не начнем ли, Ашот-джан?

Ашот открыл дверь пещеры:

— Э, да на дворе-то еще ночь!

— Ну какая там ночь! Вон петух куропачий уже два раза пропел! Асо, выйди-ка наружу, погляди по звездам — не пора ли?

Асо, поеживаясь, вышел. Пожалуй, не так уж было холодно, но истощенному мальчику казалось, что стоят январские морозы.

— Утренняя звезда еще не взошла, — объявил он вернувшись.

— Ах, наивный пастух! Не можешь даже соврать ради такого случая! — досадливо поморщился Гагик.

Но кому была охота считаться со звездами, когда от костра тянуло кружащим голову запахом хаша?

— Ладно, начнем. И кушайте посытнее. Мы пойдем искать зверя, и неизвестно, когда вернемся.

— А нельзя ли не ходить? — неуверенно спросил Саркис. — Кто знает, что может случиться.

— Нельзя! Пока мы не нашли барса живым или мертвым, мы не можем жить спокойно. Разве это не ясно?

Гагик с Асо промолчали, хотя в душе оба были против этого опасного предприятия.

Когда наконец рассвело и из-за гор вышло солнце, Ашот поднялся, взял свое оружие и взволнованно сказал:

— Идем, все идем! — И, чтобы как-то зажечь ребят, добавил: — Мы должны вернуться в село со шкурой барса, развернутой, как знамя!

И действительно, воодушевленные этой красивой перспективой, ребята оживились. Вооружившись всем, что только у них было — копьями, дубинками, каменными молотами, топором отшельника, они вышли из пещеры.

Шествие замыкали Шушик и Саркис, и нельзя сказать, чтобы в сердцах у них вовсе не было страха. Почему же на этот раз Ашот не предложил им остаться дома? «Должно быть, хочет и нас научить быть смелыми», — подумала Шушик.

Гагик походил на петуха, вступающего в драку. Товарищи понимали, что таким способом он подстегивает себя, храбрится. А сам Гагик думал: «Надо же и мне хоть раз быть впереди!.. Дело чести!» И, обгоняя товарищей, еще и покрикивал на них:

— Чего ползете? Смелей, смелей за мной. Риск — благородное дело.

Шушик удивленно и вопросительно смотрела на Асо. «Тот ли, мол, это Гагик?…» Часто оставаясь в пещере в роли домашней хозяйки, она и не заметила, как, встречаясь с опасностями, мальчик закалился и возмужал.

Ребята подошли к площадке, где находился Виноградный сад, и остановились: они увидели на снегу следы барса, ведшие к скалам.

Все молчали, всем было страшно.

— Давайте-ка сначала попрактикуемся в метании копья. Быть может, пригодится, — громким шепотом предложил Ашот.

— Значит, мы будем сражаться с барсом? — с ужасом спросила Шушик. — Почему же Ашот сто раз говорил нам, что барс уже мертв?

— Да, он, наверное, подох, — подтвердил Ашот. — Видите следы крови на снегу? Но… кто знает? На всякий случай. Пусть нашей мишенью будет тот куст. Будем метать на пятнадцать шагов.

И он приготовился было метнуть свое копье, но Гагик схватил его за руку:

— Эх ты, голова! Ведь острие копья разобьется!

— Ой, верно! Но какую же другую цель избрать?

— В снежную бабу. Нет, зачем? В снежного барса. Вот это умно!

В несколько минут ребята слепили из снега какое-то четвероногое, скорее похожее на барана, чем на барса, и начали метать в него копьями.

Вот так штука! Из пяти бросков только один был удачным. Такого печального результата никто не ожидал.

— Выше, Гагик, выше! Кидай так, чтобы копье описывало в воздухе дугу и вонзалось в мишень. А у тебя оно пролетает над нею, — учил товарища Ашот.

Асо молчал, никому не делал замечаний, хотя метал лучше всех, очень точно. Ну, да ему не привыкать: всегда палками да камешками в отбившихся коз кидал.

Шушик наблюдала за четкими движениями Асо и молча восторгалась. Она знала, что Ашоту неприятно всякое над ним превосходство, и не хотела перед столь серьезным сражением огорчать его.

Впрочем, и он делал успехи. Уже через полчаса-час его копье не каждый раз, но все же попадало в «барса». Что же до Гагика и Саркиса, то они так и не одолели этого искусства и если изредка и попадали в цель, то удар был очень слабым — копье даже не протыкало снежной фигуры.

Однако Гагика это обстоятельство ничуть не охлаждало. Он все так же петушился и суетился. В последние дни мальчик заметно покруглел от обильной пищи, снова заблестели его глаза, прибавилось энергии…

— Ах, Ашот-джан, я просто богатырем себя чувствую! Брось копье, давай поборемся.

— Не время, — сухо отозвался Ашот. — Пойдем.

По следам крови ребята спустились вниз и, дойдя до нижней кромки окружающих ущелье скалистых гребней, свернули направо. Там, в камнях, полузакрытое реденькими кустами шиповника, чернело отверстие пещеры. В нее, по-видимому, зверь и вошел. На колючих ветках шиповника виднелись клочки пестрой шерсти.

Ребята остановились и выжидающе смотрели на своего вожака. Они были убеждены в его отваге и находчивости и верили, что затеянное им дело увенчается успехом. Но все же черная пасть пещеры и царившая вокруг таинственная тишина не способствовали бодрому настроению.

По знаку Ашота, мальчики подрубили у входа в пещеру кусты. Шиповник и добавленный к нему сухой валежник с треском загорелись, и от них повалил густой, горький, одуряющий дым.

— Уйдите подальше от входа, — распорядился Ашот, а сам, взяв топор, стал сбоку от отверстия в позе убийцы, подстерегающего жертву.

План был ясен. Не выдержав дыма, зверь, если он жив, должен будет или покинуть пещеру, или задохнуться в ней. Во всяком случае, кашель они услышат.

Шушик спряталась за выступом скалы и, сильно труся, стояла там с головешкой в руках. Отошел подальше и Саркис. На плече у него покоился тяжелый каменный молот. Мальчика точно мороз пробирал, так тряслась его большая круглая голова. А Гагик по-прежнему храбрился, подмигивал товарищам, неестественно улыбался. Глаза его лихорадочно горели. Только Ашот, хотя и он побаивался, был внешне, как ему и подобало, вполне хладнокровен и спокоен.

Прижавшись к скалам справа и слева от входа в пещеру, ребята около получаса простояли в напряженных, окаменевших позах. Дым в изобилии тянулся в пещеру, но оттуда не доносилось ни звука.