Большая книга ужасов 54 (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна. Страница 12

— Мертвецы, преследующие тебя, — слуги Бездны. Они умеют принимать обличья самых близких нам людей, вселяя в души страх и сомнения. На самом деле, Вика, твои друзья еще живы. Их души балансируют на грани между светом и тьмой, жизнью и смертью. Если они заблудятся в лабиринте, а Проход останется открытым, только тогда их тела подчинятся злой воле…

Призрак становился все более туманным и расплывчатым, по светящейся фигуре скользили черные пятна — время свидания истекало.

— Значит, шанс спасти их все же есть. Окажись на моем месте Петька или Зизи, они бы поспешили на помощь даже в пасть к самому дьяволу. Скажите, как их вызволить, иначе я не стану захлопывать дверь в преисподнюю.

Призрак успел рассказать мне все. Последними его словами было:

— Возьми с собой святую воду, Виктория. Без нее не закрыть Проход. — И полупрозрачный силуэт растаял во тьме.

Я галопом неслась по лестнице, стараясь как можно быстрее выбраться из проклятого дома, когда волна тоски и холода внезапно захлестнула меня. В полутьме можно было различить только силуэт стоявшего на лестничной площадке существа, но запах земли и тленья выдавал в нем одного из зомби. Я с силой оттолкнула нежить и бросилась вниз, к выходу. Тогда они навалились всей толпой. Отвратительные скользкие руки цеплялись за волосы, лезли в глаза — мертвецы пытались добраться до волшебного медальона. Амулет не подвел и в этот раз — растолкав мерзкое сборище, я все же сумела вырваться на улицу.

Бег по заснеженным скользким улицам не самое приятное занятие, но пробежка была необходима — до возвращения домой мне следовало кое — что раздобыть. Приблизившись к цели, я притормозила, перейдя на чинную походку, одернула растрепанную одежду. Вот и массивные медово-желтые двери. Я потянула ручку на себя, потом навалилась всем телом, толкая вовнутрь, заколотила кулаками по лакированным доскам… Неужели церковь закрыта?

— Не шуми. Здесь храм божий. — Женщина в пуховом платке и темной, почти до пят юбке выглядела сурово и неприступно.

— Мне очень нужна святая вода. Пожалуйста, дайте. Хоть немного.

— Храм закрыт. Служба кончилась. Ты что, слепая, расписания не видишь? Приходи завтра.

— Завтра будет поздно. Это очень важно, вопрос жизни и смерти. Пожалуйста, помогите мне.

— Ступай. Раньше без святой воды обходилась, безбожница, а теперь — приспичило. Меньше грешить надо, знаю я вас, окаянных!

— Но… пожалуйста…

— Ступай, а то вызову милицию.

Я ушла, глотая слезы. Идти в другую церковь было бесполезно — она находилась на противоположном конце города, и там наверняка обитала своя тетка в платке. В конце концов, наверное, можно обойтись и без святой воды. Если я опущу в кружку свой медальон, получится то же самое. Вряд ли нечистая сила заметит разницу.

Долгая прогулка, затянувшаяся почти до девяти вечера, и потерянная где — то шапка оказались достаточным поводом для нагоняя. Я покорно выслушала упреки мамы и, сославшись на усталость, сразу после ужина ушла к себе. Подперла ручку двери стулом и занялась подготовкой рискованного путешествия. Из объяснений призрака картина складывалась следующая: поскольку Проход находился где — то в башне или под ней, для проникновения в измерение Зла следовало выбрать любую другую точку пространства, по возможности от него удаленную. Для души расстояние не преграда, а вот тело окажется в большей безопасности, находясь как можно дальше от Прохода. Иначе его может затянуть — куда именно, я так и не поняла. Собственная спальня вполне подходила для проникновения в Бездну. Для начала следовало нанести на паркет довольно сложный чертеж. Призрак графини Вольской пообещал мне, что я вернусь (если, конечно, вернусь) из своего путешествия очень скоро и, следовательно, успею убрать эти художества до восхода солнца. Рисунок-шпаргалка, состоящий из колец и всевозможных загогулин, был выгравирован на внутренней крышке медальона, и его предстояло, многократно увеличив, перевести на пол. Вооружившись баночкой красной гуаши, я взялась за дело.

Вычерчивание кругов заняло не так уж много времени, и до начала ритуала оставалось около полутора часов. Призрак Софии объяснил мне, что для всякого деяния есть свое, наилучшее расположение звезд и планет. Завершив рисунок, мне оставалось дожидаться подходящего момента. От волнения потянуло на откровенность. Диктофон лежал рядом, и я, недолго думая, решила рассказать обо всем, что случилось за последние полгода. Теперь, если душа, отправившаяся в дальнее путешествие, так и не встретится с телом, мама хотя бы будет знать, что сгубило ее непутевую дочь. Но довольно о грустном. Стрелки приблизились к заветным цифрам, пора собираться в путь…

Нажав на «стоп», я отложила диктофон и подошла к магическому кругу. Помня о напутствиях призрака моей прапрабабушки, я расставила вокруг горящие свечи и легла головой на восток в центре пересекающихся линий алого рисунка. Закрыла глаза. В голове зазвучали непонятные слова, складывающиеся в непонятные фразы. Я послушно повторяла их — заклинание надо было обязательно произнести вслух, ибо только сказанное обретало особую силу.

А потом я увидела себя со стороны. Честно говоря, это не радовало, слишком хорошо известно, в каких случаях происходит нечто подобное, но изменить что — либо было уже невозможно. От тела поднималось мягкое свечение. Медальон, поблескивающий на моей груди, внезапно открылся, и вышедший из него тонкий луч света ударил в потолок. Серебристое свечение начало вращаться вокруг сияющей оси, превращаясь в огненный кокон. Сверкающая оболочка скрыла от моих глаз собственное тело, а кокон с каждой секундой становился все уже, вытягивался, сжимался, превращался в ослепительную полоску. Потом все исчезло…

Часть II. Разорванные миры Незнакомца

Я стояла посреди коридора. Того коридора, который однажды привиделся мне в бредовом сне, того, по которому бродил призрак графини Вольской. Окружавший меня мир не имел никакого отношения к реальности, но был абсолютно, до мелочей, достоверен. Если бы какой — то псих надумал утверждать, что наша настоящая земная жизнь всего лишь иллюзия, у него, возможно, нашлось бы больше доказательств своей правоты, чем сейчас у меня. Как можно быть уверенной в том, что твое тело спокойно лежит на полу собственной спальни, и только душа бродит неизвестно в каких пределах, когда все чувства свидетельствуют об обратном?!

Итак, я стояла посреди очень длинного коридора, не имевшего начала и конца. И справа, и слева его пол, стены, сводчатый потолок, сложенные из светлых каменных плит, сливались в одну точку, в полном соответствии с законом линейной перспективы, о котором когда — то рассказывала Светка Акулиничева. Под высоким потолком болтались обрывки цепей. Освещение здесь было достаточно необычным — никаких светильников я не заметила, но коридор озарял приятный янтарный свет. Но самым главным в помещении были, конечно же, двери, ведь именно за ними томились мои сгинувшие друзья. Массивные дубовые створки, бронзовые ручки отвратительной формы, в виде протянутых для рукопожатия человеческих ладоней, — какую из них предстояло открыть первой? Решив действовать наугад, я протянула руку…

— Постой, — негромкий голос заставил меня вздрогнуть, — ты же не знаешь правил игры.

Я не решилась обернуться, будучи уверенной, что увижу его. Дьявола, Сатану, Люцифера, Вельзевула, Сета, Аримана, Ваала — пожалуй, имен у него было не меньше, чем у матерого рецидивиста. Собственная мысль испугала — сравнивать дьявола с рецидивистом по меньшей мере рискованно, особенно если он стоит прямо за твоей спиной.

— Не бойся. Я не тот, о ком ты думаешь.

«Только этого не хватает — он телепат». Я продолжала стоять спиной к говорившему.

— Не обязательно читать чужие мысли, достаточно представлять себе их ход.

— Кто вы?! — Я резко обернулась. — Кто вы, если не он?

Мой собеседник выглядел классно — рослый, в темном, почти до пола плаще, с длинными распущенными волосами и необычным, запоминающимся лицом. Такие снимаются в кино, разъезжают по белу свету и не заглядывают в маленькие провинциальные городки вроде нашего. Образу модного красавчика не соответствовали только глаза — выражение тоски и безысходности делало довольно молодого парня похожим на голодного вампира, лет четырехсот от роду.