Большая книга ужасов 54 (сборник) - Артамонова Елена Вадимовна. Страница 49

— Элементарно, Ватсон. Я сказала, что пришла по поручению Часовщика, и отвела доверчивого болвана полюбоваться на новый объект преследования.

— Ты очень рисковала, Арина. Что, если бы он обо всем догадался?

— Я не верю в силу механического разума, — беспечно рассмеялась она.

Прийдя ко мне домой, мы с Ариной немедля занялись проявкой отснятой в школе пленки. Вскоре с готовых фотографий на нас смотрели знакомые физиономии моих друзей. Это были человеческие лица, вот только выражения их оказались холодными и отчужденными.

— Признаюсь, я так и думала, — вздохнула Арина. — Дмитрий Дмитрич использует своих кукол не для того, чтобы заменять ими людей. У старика всего несколько таких автоматов, и, похоже, с помощью этих чудовищ он подчиняет себе человеческую волю. Ребята, присутствующие в школе, — жертвы. Сам факт, что они позволили себя сфотографировать…

— Я снимал их незаметно.

— Если бы они боялись разоблачения, то не допустили бы этого.

— А блондин?

— Он был болваном. Зато Акулиничева быстренько засветила пленку.

— Не торопись, Арина. Еще ничего не доказано. Признаю, Светка ведет себя странно, но то, что она отказалась сниматься, вполне объяснимо — после твоего «наезда» любой мог обидеться.

— И пленку она засветила случайно?

— Да. Такое бывало и со мной — у этого фотоаппарата барахлит не только перемотка, но и защелка.

— Вспомни, при каких обстоятельствах ты поранил руку, и скажи, кто, кроме Акулиничевой, мог включить фен в розетку?!

— Вика, Сережка, ты, я сам, наконец…

— Пойми, Петр, Часовщик использует лже-Светлану для того, чтобы контролировать своих жертв, следить за ними! — Арина поднялась с кресла, подошла к столу и долго разглядывала стоявшую там фотографию, с которой смотрели весело улыбавшиеся Сережка, Вика, Светка и я. — Петя, если это возможно, мы обязательно выручим настоящую Свету, но прежде должны остановить Часовщика.

— Как? Он скрылся, не оставив следов.

— Да. Но его монстры разгуливают по городу и калечат людей. Начнем с них. Лишившись механических слуг, старик потеряет власть, тогда мы его разыщем и разберемся по полной программе. К счастью, манекенов всего четыре — два собранных тобой автомата, Амалия и лже-Акулиничева. Мы будем ходить по городу, фотографировать подозрительных субъектов, а узнав автоматы в лицо — уничтожать их. Первой будет «Светка»…

— Нет! И не думай! — С доводами Арины нельзя было не согласиться, но ее предложение испугало меня по — настоящему — я все еще не мог поверить в виновность Акулиничевой.

Внезапно дверь открылась, и в комнату заглянул дедушка:

— О чем шумите, ребятки? Драться не будете?

— Обсуждаем школьные проблемы! — как ни в чем не бывало улыбнулась моя не в меру решительная напарница.

Пока Арина болтала с дедом, мне в голову пришла неплохая идея. Едва дверь закрылась, я спросил:

— Что ты думаешь о Виктории? Вполне вероятно, она знает, где скрывается Часовщик.

— Интересная мысль… Пожалуй, стоит попробовать! — встрепенулась Арина, и мы приступили к разработке нового плана действий.

Мое дежурство у дома Барышевой начиналось в 19.00, и, воспользовавшись свободным временем, я занялся изрядно запущенными за последнее время уроками. А без четверти семь мы вновь встретились с Ариной, и она сообщила последние новости:

— Ты оказался прав, жизнь Виктории Барышевой полна тайн и загадок. Думаешь, я все это время провела здесь? — она указала на закуток у трансформаторной будки, из которого удобно было наблюдать за подъездом. — Ошибаешься! Пришлось изрядно побегать. Вскоре после начала наблюдения объект вышел из дома и направился к трамвайной остановке. Я, естественно, — следом. Самым трудным оказалось незамеченной проскользнуть в трамвай, которым воспользовался объект…

— Не называй Вику «объектом».

— Как хочешь. Ты сам предложил следить за ней. Сев в трамвай, Барышева поехала на вещевой рынок. На барахолке она достала толстую пачку денег и начала, не меряя, скупать вещи, в том числе и мужские.

— Она подбирала одежду для манекенов?

— Думаю, да. Часа через полтора, нагруженная пакетами, Вика вышла с территории рынка и направилась к автобусной остановке. Она села в автобус восьмого маршрута, я кое — как пролезла следом. Давка была страшная, а тут еще тетка с огромными баулами преградила дорогу, не давая никому пройти… Из-за нее я и упустила Вику — не успела сойти на нужной остановке. Сошла на следующей, вернулась назад, обшарила прилегающие улицы, но так ничего не обнаружила. Пока не обнаружила. Я уверена, что новое логово Часовщика где — то там, и завтра непременно продолжу поиски. А сегодня, извини, больше не могу составлять тебе компанию — меня дома заждались и уроки не выучены.

— Вика вернулась?

— Да, примерно за час до меня, соседские ребятишки видели.

Арина ушла, а я продолжил наружное наблюдение. Торчать в углу за трансформаторной будкой было неуютно и мучительно-скучно, к тому же на меня с удивлением стали поглядывать гулявшие возле дома бабульки. Наплевав на конспирацию, я решил отправиться в гости к Барышевой и за разговорами попытаться вытянуть из нее полезную информацию.

Виктория только-только поужинала и пригласила меня в свою комнату выпить чашечку чая. Пока хозяйка возилась на кухне, я осмотрелся. Уютная спаленка Вики за последнее время сильно изменилась — ее стены почти до потолка были увешаны самодельными плакатиками с иностранными словами, а письменный стол завален тетрадями, словарями и учебниками итальянского языка. Такое рвение просто впечатляло. Училась Барышева средненько, без особого усердия, никогда не загружала свои мозги «лишними знаниями» и терпеть не могла иняз, который всегда давался ей с большим трудом.

— Я сейчас! Только чайник закипит! — донеслось из — за неплотно прикрытой двери.

Мое внимание привлекла пухлая тетрадь, краешек которой виднелся из — под «Краткого грамматического справочника по итальянскому языку». Аккуратно обернутая, с яркими наклейками, она ничуть не походила на растрепанные школьные тетрадки Барышевой. Понимая, что поступаю не лучшим образом, я вытащил ее и перелистал страницы: «Есть на свете женская дружба? Вот Панкратова и Акулиничева — подруги с детского сада, а у меня нет человека, с которым можно поделиться личными трагедиями. А мальчишкам и вовсе нельзя доверять. Для них мы все — легкомысленные дурочки, которым интересны только косметика и наряды…»

Без сомнения, передо мной был дневник Барышевой. Первым побуждением было поскорее положить его на место, но любопытство заставило перевернуть еще несколько страничек: «Д. Д. — волшебник. Не об этом ли я мечтала, желая чуда? Пусть внешне он противный старикашка, но он обещал помочь мне!..»

За дверью послышались приближающиеся шаги. Не очень хорошо соображая, что делаю, я моментально сунул дневник под свитер и сделал вид, будто разглядываю висевшие по стенам плакатики.

— Здорово я придумала? — не замечая моего смущения, начала объяснять Барышева. — Выписала на отдельные листочки правильные глаголы и развесила где только можно. Теперь, когда бездельничаешь, взгляд волей-неволей упирается в полезную информацию. Очень помогает. Тебе это неинтересно, Петя?

— Наоборот. Я, пожалуй, перейму твой опыт.

— Видишь глагол essere. Он производит странное впечатление…

Вика с увлечением начала рассказывать об изменении основы неправильных глаголов, а я сидел, как на угольях, и чувствовал себя законченным негодяем. Наверное, лучше всего было незаметно вернуть дневник на место, но, с другой стороны, речь в нем шла о Дмитрий Дмитриче и, возможно, разъяснялось странное поведение самой Виктории. В конце концов, слежка за друзьями тоже казалась не слишком достойным занятием, но мы с Ариной делали это, желая предотвратить надвигавшуюся беду и вывести на чистую воду злодея. Подумав так, я немного поболтал о пустяках, выпил чаю с овсяным печеньем, попрощался с Викторией и пошел домой.

Около полуночи я закрылся в своей комнате, включил ночник и приступил к чтению дневника, стараясь пропускать страницы, не имевшие отношения к теме: раздумья о женской дружбе, несправедливых учителях, любви и прекрасных принцах. Однако избежать откровенных признаний было не так — то легко, они занимали большую часть дневника. «Когда я вспоминаю его облик, то сердце мое сжимается от сладкой тоски. Его бездонные глаза, его такое необычное, запоминающееся лицо, его длинные блестящие кудри…» — писала Барышева, я перелистывал несколько страниц, и мой взгляд упирался в очередное упоминание о неком парне, чей талант и потрясающая внешность вскружили ее голову. Вскоре мне захотелось узнать, кто был героем девичьих фантазий. Судя по описанию, он не походил ни на одного из наших знакомых и, скорее всего, не был киноактером — Виктория лично знала черноволосого красавчика.