Три желания для золотой рыбки - Усачева Елена Александровна. Страница 30

– Это еще ни о чем не говорит, – покачала головой биологичка. – Люди могут ходить с кем угодно и когда угодно. Если бы это было серьезно, он постарался бы не попасться тебе на глаза. Если он спокойно с тобой встретился, значит, ничего нет. Просто хочет пощекотать нервы, проверить себя.

– Но Лиза сказала… – начала Гараева, еще не в силах смириться с мыслью, что Павел мог так жестоко поступить – устроить ей банальную проверку.

– Ну, конечно, если Лиза сказала, – протянула Нинель Михайловна, доставая из сумки шоколадку. – Ей можно верить стопудово!

От этого неожиданного тинейджерского словечка, так странно прозвучавшего в устах учительницы, Гараева нервно прыснула.

Биологичка села напротив Леры и развернула угощение.

– Неужели ты так легко хочешь сдаться? Просто уйти, ничего не решив?

– А что я могу сделать?

Ломкие кусочки в руках учительницы разбивались с тупым хрустом, и Лере вдруг самой захотелось взять и безжалостно раскрошить податливую плитку. Нинель Михайловна словно услышала ее мысли и пододвинула к ней оставшуюся шоколадку.

– Никогда не позволяй другим людям говорить, что и когда тебе надо делать. Особенно в сердечных делах. Здесь все решают только двое – ты и он.

– Но он всегда такой странный! – Из груди Гараевой вдруг вырвался тяжелый вздох. Ей очень хотелось все рассказать. Не матери, не отцу, а именно Нинель Михайловне. Рука ее непроизвольно потянулась к шоколадке.

– Мальчишки не всегда соображают, что делают. Это нормально. – Учительница и сама с удовольствием отламывала сладкие кусочки. – Да и повзрослев, не всегда догадываются о причинах своих поступков. Что уж говорить о пятнадцатилетнем пацане! Вы сами себя пока еще не понимаете. Все делаете вид, что вы – гордые, независимые, что вам не нужна ничья любовь, а на самом деле так в ней нуждаетесь и так страдаете от ее недостатка… Почему вы не доверяете другим? Почему вы считаете, что всегда и во всем справитесь сами?

– Зачем она нужна, эта любовь, если из-за нее так больно? – Слез больше не было. Вместо них пришла усталость. Лера взяла шоколадку, горько-сладкие кусочки приятно таяли во рту.

– Нужна, нужна, – улыбнулась учительница, и в морщинках около ее глаз ясно проявилась грусть. – Вам очень нужна любовь, вы просто боитесь себе в этом признаться. А ты не бойся об этом говорить, не бойся казаться глупой. Остальные смеются, потому что завидуют. – Учительница пристально посмотрела на Леру. – Они еще не знают, что это такое.

– Но он, правда, очень странно себя ведет, – воскликнула Гараева. – Совсем не так, как должен!

– А должен так, как об этом написано в книжках? – расхохоталась Нинель Михайловна. – Ждать от мальчишек того, что «надо», – глупейшее занятие. Не меряй по себе! В их головах сидят совсем другие тараканы. Они сами не могут вообразить, что будут делать через минуту. Им может кто-то нравиться, но они ни за что в этом никому не признаются, будут ходить кругами и молчать. Потом, чтобы привлечь внимание, начнут делать гадости, демонстративно проходить мимо, оскорблять. Окружающие в ужасе, а парни считают, что только так и можно ухаживать. – На этих словах Лера усиленно закивала головой, вспомнив все ту же пресловутую игру в волейбол. – Потом в какой-то момент им покажется, что все прошло, никаких чувств нет, а через час они снова будут страстно влюблены. Они все такие, и с этим ничего не поделаешь. Особенно – сейчас. Они до того неуверены в себе, до того боятся показаться глупыми или ошибиться, что готовы дуть на воду. Сейчас он боится всего – отказа, насмешек, твоего невнимания…

– Да чего он может бояться? – всплеснула руками Лера. – Он ведь такой… уверенный.

– Уверен, когда знает, что делает, – хитро посмотрела на нее учительница. – А когда не знает…

– Что же я должна сделать, чтобы он узнал? – растерялась Гараева.

– Для начала не позволять всяким Лизам мешать вам. А то – что это такое? Ей сказали гадость, а она – в слезы и бежать домой?

– А как же?.. – пролепетала Лера.

– Да никак! – перебила ее биологичка. – Плюнь на нее, перестань замечать, в конце концов, докажи, что ты любишь его больше. Дай ей сдачи, нахами. Да что угодно! А ты – сразу в слезы и бежать, – повторила она. – Так всю жизнь и будешь бегать?

Гараева оглянулась. Все-таки жаль, что здесь нет аквариума. Как было бы просто – загадал желание, и оно сбылось. А может, пойти домой? Рыбки там, стоит только положить руку на гладкий бок и…

– … сама. – За фантазиями она и не услышала, что ей говорила Нинель Михайловна. – Понимаешь, сама! – склонилась к ней ближе учительница. – И тогда счастье твое от тебя не уйдет.

Гараева словно очнулась. Она посмотрела по сторонам, будто только что заметила, что сидит не дома на диване, а на жестком стуле в школьном кабинете.

– А почему… – нахмурилась Лера. – Почему вы со мной разговариваете?

– Ну, это проще простого! – Пустая обертка была безжалостно смята и отправлена в корзину для мусора. – Во-первых, ты первая пришла ко мне в кабинет. Помнишь, неделю назад? Грохота, с которым ты разбила аквариум, не слышал только глухой! Я видела, как Быковский бросился тебе помогать, и решила не вмешиваться. Он давно за тобой ходил, я это заметила. То, что не все рыбки выживут, я знала заранее. То, что весь день пробегав в поиске аквариума, вы с оставшимися рыбками сроднитесь, было ясно. Вот я и решила их тебе подарить. Сама видела, их у меня много. Во-вторых, о том, что между вашими классами – конфликт, нам прожужжала все уши Алевтина Петровна, поэтому с самого начала было понятно, что ваши отношения незамеченными не останутся. Ну и в-третьих, в столовой мы встретились случайно, и ты была в таком состоянии, что с кем-то в итоге тебе все равно пришлось бы поговорить. Такие беды не носят в себе, ими обязательно надо делиться, иначе они съедают человека изнутри. Я так понимаю, что с родителями у тебя не самые доверительные отношения? Подружки тебе вряд ли насоветуют что-нибудь умное. Считай, что это был жест доброй воли. Тем более что мне все равно нужен был помощник для уничтожения шоколадки. Итак, мы квиты?

– Что же мне теперь делать? – прошептала вконец запутавшаяся Гараева.

– Не отчаивайся и не думай, что все зависит от других. Очень многое зависит от нас. От того, как мы воспринимаем жизнь.

– Но все вокруг говорят… – упрямо помотала головой Лера.

– Пусть говорят, – легко отмахнулась биологичка. – Им хочется того же, что происходит с тобой, но они этого не имеют, поэтому они только болтают. Запомни, что это – твоя жизнь, и школа – всего лишь часть ее.

– Но он шел с Курбаленко и даже не смотрел на меня!

Лера слышала все эти умные и правильные слова, но смысл их пока до нее не доходил. Перед ее глазами стояла навязчивая картинка. Павел спускается по лестнице, следом, отставая от него на ступеньку, идет Лиза. Чтобы она не споткнулась, Быковский поддерживает ее под локоть. Какая трогательная семейная сцена!

Как же она сейчас ненавидела себя! За то, что прошла мимо и ничего не сказала. За то, что позволила им так с собой поступить! За то, что разрешила Лизе произнести на пороге столовой все те гадкие слова и ничего не сказала в ответ.

– Конкретных рецептов тебе не даст никто. – Решив, что свою успокоительную функцию она выполнила, Нинель Михайловна пошла к двери. – А если попытаются – беги от них. В своей судьбе, тем более в вопросах любви, только ты имеешь право распоряжаться.

Загремел звонок. Дверь была открыта, и в нее ворвались жаждущие получить новые знания по биологии. Лера с трудом пробилась сквозь встречный поток и вдруг споткнулась о чересчур внимательный взгляд.

Быковский сидел на корточках около стены напротив двери кабинета биологии, на его коленях лежал плеер. Павел чуть покачивал головой в такт только ему слышимой музыки. Проходящие мимо ребята спотыкались о его длинные колени, но он этого не замечал. Он смотрел только на Гараеву.

Коридор опустел, дверь в кабинет биологии закрылась.