Монстры всегда возвращаются! - Харрисон Лизи. Страница 2

Фрэнки намотала на палец нитку из распустившегося шва на запястье.

– Даже не верится, что после той вечеринки у Клодин все настолько изменилось!

– Ну, все-таки началось-то все с того, что ты потеряла голову на школьном балу, скажи?

Фрэнки хихикнула, вспомнив об этом.

– Да, мы больше не уроды!

– Угу. Обидно… – вздохнул Билли.

Фрэнки изумленно воззрилась на него.

Он улыбнулся.

– Ну, придется теперь искать новую тему для шуток!

– Да уж пора бы!

– Ну, и где наша фотомодель? – осведомилась Отомн, принесшая охапку жатых клетчатых рубашек и джинсов.

Билли пошевелил ботинком.

– Вот он я.

– Потрясно! Ладно, я оставлю все это в примерочной, а вы…

– Да ладно, чего там, – сказал Билли, взяв половину шмоток и положив их на диван рядом с собой. – Я могу и прямо тут переодеться. Все равно же никто ничего не увидит, верно?

Фрэнки вскочила на ноги и захлопала в ладоши:

– Показ мод, показ мод!

В течение следующего часа Билли одевали и раздевали две сногсшибательные красотки, которые хотели только одного: чтобы он выглядел как можно круче. Он был на людях и ничуть не смущался своей ЛОТСовости, а всего через несколько часов его ожидали поцелуи, пахнущие сиренью.

«И невидимый мальчик жил долго и счастливо…»

– Только обещай, что останешься таким, как раньше, – сказала Фрэнки в поезде по дороге домой, окруженная горой черно-белых пакетов.

– Ладно, обещаю, – сказал Билли, но было поздно. Он уже изменился.

Глава 1

Не время для скуки

Фрэнки трижды перепроверила дату на своем айфоне, чтобы убедиться, что у нее не глюки. Нет, в самом деле первое июня! С ее пальцев на забитые до отказа трибуны в школьном спортзале посыпались желтые искры. Искры падали вокруг ее черно-белых туфелек «Mary Janes» и моргали, как светлячки. Значит, осталось всего двадцать три дня занятий, не считая сегодняшнего! Двадцать четыре дня до начала школьных каникул. Еще двадцать четыре дня – а потом ее ждет высоковольтная жизнь двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю!

Среди нарастающего шума – ученики наперегонки ломились вперед, занимая места, – сидевший рядом парень-нормал положил теплую руку ей на плечо. Джинсово-голубые глаза словно спрашивали: «Ты в порядке?»

Фрэнки улыбнулась, кивнула и снова уставилась на экран. После полугода «коротких замыканий» Бретт Реддинг по-прежнему обращал внимание на любую ее вспышку. Если она искрила во время контрольной, он поднимал голову и ободряюще подмигивал. Если она искрила, когда ее вызывали к доске, он похлопывал ее по плечу. Но когда она искрила в кино, на ужастиках, он смеялся до упаду. Ну, а как же другие ученики школы Мерстон? Они давно уже перестали обращать внимание на сыплющиеся из нее искры. Шок при виде внучки Франкенштейна, брызжущей молниями, прошел примерно к ноябрю. Удивляться стало не модно и не прикольно!

Фрэнки не сиделось на месте. Она дернула мятно-зеленой коленкой. Бац! Еще одна маленькая молния прожгла дырочку в полиуретановом сиденье. Фрэнки недовольно сморщилась и принялась поспешно разгонять вонючий дымок от горелого пластика, пока никто не заметил.

– По какому поводу фейерверк? – осведомился Бретт, осматриваясь в поисках причины этого шоу.

– Нет-нет, все в порядке! – заверила его Фрэнки, стремительно набирая текст. – Я просто вспомнила, что еще надо занести в список смертельно важных дел на лето, и это меня взбудоражило.

– Может, ты не в курсе, но обычно это называется просто «список текущих дел», – ухмыльнулся Бретт.

– А у меня он называется так!

Она проворно ввела: «ЭКСПЕРИМЕНТ: Загореть только ногами, чтобы казалось, что на мне темно-зеленые лосины!»

– Список текущих дел – это так, для всяких пустяков. А для меня это все смертельно важно! – заявила Фрэнки, защищая свои шестнадцать идей. Потому что на самом деле это были не просто идеи. Это были настоящие летние приключения. По крайней мере, для самой Фрэнки. Большинству ее подруг уже доводилось попробовать на вкус соленый Тихий океан или проходить целый день босиком; держать в банке живого светлячка или прожить три дня на солнечных батареях… Но не Фрэнки. Конечно, она хранила в себе опыт и знания пятнадцатилетней девочки, но это будет первое лето ее реальной жизни! И она намеревалась впитывать эти впечатления каждым стежком своего тела. Главное – пережить, не закоротившись, этот последний еженедельный тренинг по уважению к особым учащимся, и тогда лето станет еще на час ближе!

Лагги втиснулась на скамейку рядом с Фрэнки. Устроившись, она собрала свои белокурые волосы в узел и скрепила их китайскими палочками для еды, покрытыми непрозрачным лаком. Обмахивая затылок, земноводная австралийка вздохнула.

– Ох, жду не дождусь, когда смогу заполировать лапы!

– А во сколько у тебя педикюр? – спросила Фрэнки, думая, что ей бы и самой не помешало накрасить ногти на ногах.

Лагги ответила своим обычным дельфиньим чириканьем.

– Да нет, Шейла! Это у нас, в Австралии, так говорят, когда хотят искупаться. Я пересохла, как австралийская пустыня.

Солнечные лучи падали сквозь стеклянную крышу спортзала на ее сухие чешуйки, отбрасывая на стену у них за спиной радужные зайчики в форме полумесяца.

– Да, искупаться – это высоковольтно! – просияла Фрэнки. – Давайте соберемся большой компанией? Я попрошу папу отключить турбину на плотине у нас во дворе, и можно будет купаться под водопадом.

Лагги захлопала в ладоши, обтянутые розовыми сетчатыми перчатками.

– Что я слышу? Вы устраиваете вечеринку у бассейна? – спросила Клодин, поднимаясь по лестнице. Она бросила свою красную кожаную сумку через плечо на лавку рядом с Лагги и достала из правого уха оранжевую поролоновую затычку. Волчьи уши были слишком чувствительны для школьного гама. Но что касается сплетен и планов на вечеринки – все это Клодин слышала за километр. – Где и когда? – спросила она, вынимая вторую затычку.

– У меня дома, после школы! – объявила Фрэнки.

– Меня устраивает! – сказала Клодин, взбивая каштановый мех у себя на шее, и снова заткнула уши. До полнолуния было еще далеко, но руки и шея Клодин были покрыты роскошной пышной шерстью. С тех пор как Клодин бросила эпилироваться и стала ухаживать за шерстью, она блистала голливудским шиком. Нормалки из всех классов теперь украшали воротники и манжеты искусственным мехом самых разных цветов и оттенков. Однако с собственным мехом Клодин никто равняться не мог. Она сделала себе брошку из стразиков с надписью «МЕХ СВОЙ!» и теперь всегда ее носила на случай, если кто спросит.

Рядом с Клодин уселась Клео. Соседки раздвинулись перед ней, как море перед Моисеем. Клео пятерней причесала челку и окинула толпу величественным взглядом. Ее карамельно-золотистая фигурка была завернута в фиолетовое трикотажное мини-платье, как подарок на день рождения, – и золотые матерчатые полоски на запястьях были завязаны бантиком.

– А нагишом купаться можно будет? – осведомился сидевший где-то рядом Билли.

– Зачем, спрашивается, мы с тобой в шопинг-туры ездили, если ты не собираешься ничего носить? – осведомилась у своего невидимого друга Фрэнки.

– Жарко же! – возразил он.

– Надеюсь, ваша невидимость сидит не на соседней скамейке?

Клео надменно выпрямилась. Аромат амбры и властный вид окружали ее незримым защитным полем.

– А то еще перепачкаешь меня своим масляным гримом!

– Ничего: положим сверху ломтик сыру, выйдет вкусный бутерброд! – отпарировал Билли.

Все захихикали, кроме Дьюса, бойфренда Клео. Дьюс твердо знал, что никогда не следует смеяться над тем, что выставляет его царственную подругу в невыгодном свете. Вместо этого он заерзал, как змеи под его вязаной шапочкой, и отвернулся, чтобы поприветствовать своего товарища по баскетбольной команде, Дэвиса Дрейсона, который сидел на ряд дальше. В фирменных зеркальных очках «Ray Ban» отразилась широкая, искренняя улыбка Дэвиса.