Валентинка - Суслин Дмитрий Юрьевич. Страница 12

Лешка был уже на месте. Злой, как черт.

– Ты где пропадаешь? – зашипел он. – Я тебя уже целый час жду.

– Так ведь у тебя часы на пять минут отстают, – напомнил я ему.

– Я знаю про это, и поэтому раньше пришел!

Надо же! Опять мы с ним разминулись. За дверью четвертого класса учительница снова рассказывала что-то про птиц. Что они там помешались на этих птицах? Как будто больше в школе рассказать не о чем!

– Ладно, – сказал я. – Бросай свою валентинку.

– А я уже бросил! – радостно сообщил Леха. – Операция благополучно завершена. Ура!

Вернулся я к себе, и тут мне обидно стало. Без меня Лешка валентинку бросил. И вообще, почему все посланиями обмениваются, а я, как дурак, без валентинки сижу. Что я хуже других что ли?

И тогда я прямо в тетради нарисовал красивое сердечко, конечно, не такое большое, как для Лехи, раскрасил его красной ручкой и стал думать, что же на нем написать. Думал, думал, а потом взял и просто вывел:

«Катя, я тебя люблю!»

На пятом уроке, в двенадцать тридцать я поднял руку и попросился выйти.

– Димыч, – прошептал мне Ванька, мой сосед по парте, – ты чего вчера наелся, что сегодня все время в туалет бегаешь?

Я ничего не ответил и через минуту был возле ящика Катиного класса. За дверью слышался голос учительницы. Я прислушался. В этот раз она рассказывала про рыб.

После пятого урока все мы, то есть пятый «Б», побежали к своему кабинету, чтобы открыть наш ящик. Мы занесли его в класс, сняли крышку и высыпали на первую парту целую гору разноцветных сердечек. Каких тут только не было! Я в жизни столько не видел. Девчонки стали распределять валентинки между собой и считать, кому больше прислали. Попадались валентинки, адресованные и мальчикам, но в основном были девчачьи.

– Дима Коржик! – вдруг выкрикнула Таня Маракова. – Это тебе. Держи. От девочки!

Она протянула мне желтенькое сердце. И все на меня как-то странно посмотрели. А у меня у самого сердце вдруг забилось от волнения. Я никогда раньше валентинок не получал. А тут, вот она. С красивой надписью:

«С днем святого Валентина!» и стишок:

И еще от руки написано: Дима, ты просто прелесть!

– Ваня Парандеев, а это тебе! – снова выкрикнула Таня Маракова и протянула ему точно такую же валентинку, как у меня. Даже стихи те же самые.

– Здорово! – обрадовался Ванька. – Это, наверно, от Кати Лемминг. Не зря я ей валентинку послал.

– Ты ей послал валентинку? – удивился я.

– Ну да. А кому же мне еще посылать, как не Катьке?

– И что ты написал?

– Чего написал? – Ваня слегка покраснел. – «Катя, я тебя люблю». А чего еще на валентинках пишут?

Я ничего не сказал и пошел к Лешке, чтобы с ним встретиться и домой вместе идти.

Лешку я не нашел. Зато встретил Антона.

– Где Леха? – спросил я у него.

– Одеваться пошел, – ответил Антон, махнув рукой в сторону гардероба. – Смотри, Димка, что у меня есть! Это от Кати Лемминг. Правда, красивая?

Он достал из-за пазухи валентинку как две капли воды похожую на мою и Ванькину.

– Обыкновенная, – небрежно бросил я и побежал вниз по лестнице.

Лешка встретил меня на улице перед школой, счастливый и сияющий. И сразу же показал мне все ту же желтенькую валентинку.

– Видал? Катя меня тоже любит.

– Здорово! – сказал я.

Но свою валентинку показывать ему не стал. Зачем человека расстраивать? А про себя подумал, что девчонки все-таки очень непонятный народ. И о чем они только думают?

Зоопарк на стене

Эта история произошла год назад. Я учился в четвертом классе, а Лешка во втором. Однажды мама сказала, что уезжает в Москву на учебу на целую неделю. Мы с Лешкой, конечно, очень расстроились и загрустили. Шутка ли? И так мы маму видим только по вечерам, когда она с работы приходит и по выходным, которые пролетают не успеешь глазом моргнуть, так теперь, видите ли, целую неделю нам без нее жить. Просто безобразие!

Особенно загрустил Лешка. Он даже похудел от расстройства и стал квелым, как вареная свекла. А после того, как мы маму проводили на вокзал и посадили на поезд, он и вовсе заболел. Вернулся домой, лег на кровать и стал молча лежать, отвернувшись к стенке.

На время маминого отсутствия к нам переехала жить бабушка.

– Не иначе Лешенька заболел, – сказала она и потрогала лоб брата. – Температуры вроде нет. А глаза больные. И бледный чего-то.

Покачала она головой и пошла готовить ужин. Когда стол был накрыт, Лешка вяло приплелся на кухню, но есть почти ничего не стал. А аппетит у него всегда был очень даже замечательный.

– Странно, – сказала бабушка. – Что это с тобой, Алексей?

Поглядел я на Лешку и у меня тоже аппетит пропал. Мне тоже было тоскливо и ничего не хотелось делать. А к вечеру у Лешки поднялась температура. Он у нас такой: если разволнуется из-за чего-нибудь, то у него может подскочить температура. Вот она и подскочила.

Утром я в школу пошел один. И мне было очень грустно, и весь день я был сам не свой. Я даже с ребятами мало общался и на уроках плохо слушал. Хорошо хоть двойку не схлопотал.

Вернулся я домой после уроков, смотрю, лежит мой брат носом к стенке и пальцем обои ковыряет. Проковыряет дырочку и отрывает обои от стены кусочками. Прямо как маленький ребенок.

– Что же ты стену портишь? Смотри, какое теперь здесь пятно некрасивое! – отругал я брата.

– Ну и что? – безразлично прошептал Лешка.

– Как ну и что? Вернется мама, увидит такое безобразие на стене, расстроится. Ты этого хочешь?

Лешка ничего не ответил. Только к вечеру, смотрю, он еще одну дырку на обоях проковырял. И вместо одного серого бетонного пятна, темнели на стене уже два. Бабушка это увидела, тоже на Лешку набросилась и стала его ругать за то, что он стену испортил.

– Это же теперь обои переклеивать надо! – возмущалась она. – Не ребенок, а просто наказание.

– Ну и будет тебе от мамы, – сказал я брату, ложась спать.

– Ну и что? – едва слышно сказал Лешка и всхлипнул.

– Ты это чего? – забеспокоился я. Смотрю и вижу, как по лицу брата стекают одна за другой две слезинки. – Рёва-корова!

– Ну и что? – всхлипнул еще раз Лешка и заплакал. – Я к маме хочу.

И оттого, что он заплакал, мне так тоскливо стало, что тоже плакать захотелось. Даже глаза защипало. Но я все-таки сдержался.

– Ладно, не плачь, казак, атаманом будешь! – как можно бодрее сказал я.

– Не хочу быть атаманом. Хочу к маме.

Да, Лешка у нас иногда бывает маменькиным сынком и плаксой. Я даже не знал, как его утешить. Не по голове же его гладить. Все-таки человек уже во втором классе учится. И тогда я пригляделся к стене и вдруг меня осенило:

– Смотри, Леха, а вот это пятнышко, что ты проковырял, на кошку похоже.

– Где? – оживился Лешка. – Которое?

– Да вот! Смотри. Прямо настоящая кошачья мордочка. Вот нос, вот ухо, а вот шея. Правда, здорово?

Лешка шмыгнул носом и пальцем обвел свое творение.

– Ничего не похоже! – угрюмо пробурчал он.

– Эх, ты! – воскликнул я. – Сейчас я тебе покажу.

Я выскочил из постели, прямо босиком подбежал к столу, взял коробку с цветными фломастерами и вернулся в кровать.

– Смотри!

Через десять секунд серое пятно превратилось в веселого озорного кота с хитрой мордой.

– Теперь видишь?

– Здорово! – восхитился Лешка. – Действительно кот. На Катиного Бастика похож. Точно, вылитый Бастик! Классные ты ему глаза нарисовал. Только раскрасить надо, чтобы красивее было.

– Давай раскрасим, – согласился я.

И мы раскрасили нашего кота. Получилось очень здорово. Лешка и плакать забыл, так он котом залюбовался.

– А как мы его назовем? – спросил он.

– Как хочешь, так и назови, это же твой кот. Ты его наковырял.