Тройка с минусом, или Происшествие в 5 «А». - Пивоварова Ирина Михайловна. Страница 12
«Всё пропало! — думал он. — Всё пропало!»
Придя домой, они оба раскрыли тетради, разложили на столе учебники и, не прикоснувшись к ним более, просидели за столом до самого вечера. Потом, не сговариваясь, закрыли учебники и легли спать.
Когда пришли с работы их родители, они оба спали беспокойным и тревожным сном.
Ане Залетаевой снились какие-то бесконечные, уходящие вдаль грядки с капустой, и она ходила между этими грядками и поливала их лимонадом из бутылки, а капустные головы хитро подмигивали ей и говорили: «Балда ты, балда!»
А Боре Дубову снился вообще всякий вздор, который и рассказать-то стыдно.
Ему снились лошади, которые плясали на передних ногах, и маленькие жёлтые зайцы.
В общем, чёрт знает что.
В этот полный волнений день Аня Залетаева так и не сделала ни одного урока.
Не сделала, заметьте себе, первый раз в жизни.
И всё, может быть, было бы и ничего — ну что ж тут, в конце концов, страшного, если ученик один раз в жизни не выучил урока?
Да, всё, может быть, и обошлось бы гладко для Ани Залетаевой, но…
Да тут, как на грех, случилось НО. Ах, если бы не это НО! И откуда оно только взялось?! И как раз именно тогда, когда меньше всего его ждали!
Итак, всё, может быть, и обошлось бы гладко для Ани Залетаевой, но как раз на следующий день учитель математики объявил контрольную, чтобы проверить, как усвоили ученики пятого «А» вчерашнее домашнее задание.
КОНТРОЛЬНАЯ
— Приготовьте чистый лист бумаги, — сказал Сергей Фёдорович, учитель математики. — Сейчас будет проверочная контрольная.
При этих, казалось бы, совершенно обыкновенных словах с классом произошло что-то необыкновенное. Страшное потрясение выразилось на многих лицах. Многие глаза уставились на Сергея Фёдоровича с таким ужасом, как будто бы Сергей Фёдорович был вовсе не маленьким толстеньким человеком с весёлой круглой лысинкой на макушке, на которую не раз глядели сверху вниз некоторые из учениц пятого «А», выросшие наподобие жердей, а был он, скажем, каким-нибудь питоном или даже слонопотамом из сказки «Винни-Пух».
Многие руки быстро заскользили в ящики столов, где в портфелях лежали учебники по математике, и стали со стремительной быстротой перелистывать эти самые учебники…
Но Сергей Фёдорович прервал это полезное, но запоздалое занятие.
— Учебники и тетради убрать! — заявил он. — Приготовили чистые листы? Диктую задачу…
И ручки заскользили по чистым листам бумаги, вырванным из серединок тетрадей в клеточку.
Тося Одуванчикова кончила писать задачу и посмотрела вокруг.
Она сразу же решила не напрягать попусту свои умственные способности, потому что, во-первых, точно знала, что этих способностей у неё не было, а во-вторых, не могла же она ни с того ни с сего решить задачу, которую видела первый раз в жизни. Это было бы чудом, а в чудеса Тося не верила.
Судя по всему, Сергей Фёдорович задавал на дом похожую задачу, но вчера они с Аликом Спичкиным долго гуляли по улицам, и ей было не до задачи.
А потом, когда Тося наконец пришла домой, ей тоже было не до задачи, потому что она всё думала, как отомстит за Алика Агафонову, и всё никак не могла придумать…
Ну, а потом был вечер. И вечером по телевизору показывали «Чужую родню», и это был такой хороший задушевный фильм, и Тося так переживала за главного героя, что ей тоже совсем было не до задачи.
Тося вздохнула. Впрочем, без особого огорчения. Она знала, что всё будет в порядке, что ей можно не волноваться. Она знала, что Вера Пантелеева решит задачу. Вера сидела у неё за спиной, и Тосе нечего было беспокоиться. Вера Пантелеева умела решать задачи не хуже Ани Залетаевой. И к тому же Вера Пантелеева стала за это время лучшей подругой Тоси Одуванчиковой. Как, впрочем, и Таня Гвоздева, и Валя Собакина, и Тамара Павлихина, да и почти все остальные девочки в классе. Не Пантелеева, так ещё кто-нибудь непременно подкинет ответ.
Ну и, конечно, как только она спишет, она тут же пошлёт Алику Спичкину…
Тося обернулась и посмотрела на Алика. Алик, весь красный и сердитый, возился с задачей.
«Алик! — захотелось через весь класс крикнуть Тосе. — Ты не бойся. Ты положись на меня. Я тебе помогу…»
— Одуванчикова! — сказал Сергей Фёдорович. — Извертелась совершенно. Даже на контрольной не можешь спокойно посидеть…
Тося сделала виноватое лицо, провела рукой по своим густым красивым волосам, заправила за ухо прядку, чтобы было, как у киноактрисы Галины Польских, и стала водить ручкой по промокашке, чтобы Сергей Фёдорович увидел, как она изо всех сил решает контрольную.
Слева от Тоси сидела Аня Залетаева и что-то сосредоточенно подсчитывала на промокашке.
«У, вредная! — подумала Тося Одуванчикова. — Отличница какая нашлась! Воображала…»
Но, подумав так, Тося не испытала совершенно никакой злости. Честно говоря, она уже не сердилась на Аню Залетаеву. Такой уж характер был у Тоси Одуванчиковой — она не могла долго сердиться. Ей давно уже хотелось заговорить с Аней, только она боялась. Она была уверена, что гордая Аня ни за что в жизни не станет разговаривать с ней после того, что было…
«И зачем я ей сказала про «классную доску»? — ругала себя Тося. — Ну зачем? Теперь она мне всю жизнь не простит. И будет права. И что же я за гадкий такой человек! Да мало ли, что её Гвоздева с Собакиной «классной доской» прозвали! Ну и что? Вовсе она не «классная доска»! И уж если разобраться, то Аня Залетаева, например, гораздо лучше, чем Гвоздева и Собакина… Уж она-то никогда ничего за спиной нехорошего про своих одноклассников не говорит. А они говорят. И хихикают. И делают всякие знаки. А если тот, над кем они хихикают, оборачивается к ним лицом, они тут же принимают самый невинный вид.
Нет, Аня Залетаева совсем не такая. Если ей что-нибудь не нравится, она прямо в глаза говорит. Ну, может, она чересчур уж принципиальная — это да, с этим Тося бы согласилась, но зато она круглая отличница и учителя всегда ставят её в пример.
А Гвоздеву с Собакиной не ставят. И не говорят про них, что они самые дисциплинированные и самые аккуратные… А про Аню говорят. И это чистая правда». Тося даже не могла себе представить, как у Ани хватало терпения выслушивать все подряд объяснения учителей. Лично у Тоси — она сама это знала — никогда не хватало. А уж у Гвоздевой и Собакиной и подавно.
Обо всём этом думала теперь Тося Одуванчикова, рисуя ручкой на промокашке цветочки и поглядывая искоса на Аню Залетаеву.
Аня не замечала этого взгляда. Она решала задачу. Вид у Ани был странный.
Она сидела бледная, тёрла рукой лоб и, уставившись в тетрадь, грызла свою пластмассовую лиловую ручку.
Это было на Аню непохоже. Раньше Аня никогда не бледнела на контрольных, никогда не тёрла лоб и не грызла никаких ручек…
Тося насторожилась.
Аня перестала грызть ручку и стала быстро-быстро писать. Потом она задумалась и снова сунула ручку в рот. Видно, что-то у неё не клеилось.
Она вдруг перечеркнула написанное и снова стала быстро считать на промокашке. Потом бедная ручка прямо затрещала под её зубами.
Первый раз за весь месяц Тося Одуванчикова увидела, что Аня волнуется.
И волнуется ужасно.
На глазах у Тоси творилось что-то странное: Аня Залетаева не могла решить контрольную.
Лоб у Ани вспотел. Промокашка была вся истерзана. На ручке виднелись отчётливые следы зубов.
И тут Тося ощутила сзади несильный толчок в спину.
Так и есть: Верка Пантелеева решила задачу.
Тося согнула в локте руку и незаметно сунула её за спину. Тосины пальцы ощутили гладкую бумажку.
«Молодец, Пантелеева! Не подвела!..»
Тося развернула бумажку, и ровно через три минуты задача была списана.
Тося свернула шпаргалку и хотела перебросить её Алику Спичкину, но тут её постигла неудача.