Не читайте черную тетрадь! - Веркин Эдуард. Страница 14

Седьмой вечер

– Я тоже арбалет однажды сделал, – сообщил Корзун. – Одному парню ухо прострелил, у меня сразу отобрали. Хорошая была машина, с тридцати шагов... Что это? Опять звонят... Каждый день звонить принялись...

– Звон отгоняет нечистую силу, – заметил Малина. – Раньше, если в деревне упырь появлялся, его звоном отваживали.

– А я сказку читал, – сказал Борев, – про то, как в одной деревне появился вампир. И давай людишек чикать. Что ни день – то труп. А они давай в колокола по ночам звонить, чтобы отпугнуть. Но не помогает – сколько ни звонят, а трупы все равно появляются. Так и шло. И два человека всего осталось – звонарь и его напарник. И вот в последнюю ночь напарник все равно полез на колокольню звонить. Звонит и звонит, а потом и видит – стоит под колокольней звонарь, вверх смотрит и губы утирает.

– А почему же он звона не испугался? – спросил Корзун.

– Он же звонарь был, – ответил Борев. – Глухой, как полено. Как эта девчонка. Для него все эти звоны – звони не звони, все равно ничего не слышит.

– Ну и что, сожрал он своего напарника? – поинтересовался Малина.

– Сожрал, – вздохнул Борев.

На колокольне звонили и звонили.

– А я вот один ужастик видел, – подал голос Малина. – Страшный, до жути. Так там весь страх наводится вообще очень просто – там через равные промежутки времени слышится удар колокола. Сначала ничего, а потом страшнее, страшнее и в конце уже вообще ужас какой-то...

Звон стал громче. Бореву начало казаться, что этот звон вызывает в его голове мелкие болезненные вздрагивания.

– А почему они назад не вернулись? – спросил Борев, чтобы отвлечься от головных болей. – К двери? Подождали бы там. Два дня не так уж и долго...

Новенький ничего не ответил.

– Тут вот еще что. – Борев цокнул языком. – Эта девчонка все описывает так спокойно, будто это не с ней все происходило.

– Балда, – возразил Корзун. – Она ведь все потом уже записала, когда уже все кончилось. А если бы она все прямо так описывала, как чувствовала, то тут бы один вопль был. Рев, как в тех коридорах. Правильно я говорю?

Новенький пожал плечами. Он лежал в своем гамаке, положив тетрадь на лицо, отчего лица не было видно, одно черное пятно. Казалось, что тетрадь облепила его голову своими лапами.

– Знаете, – сказал Борев. – Я сегодня эту собаку видел. Ту, что выла тогда. Она сдохла. Возле мусорных ящиков валяется.

– Вот потому и сдохла, что выла. – Корзун стал поудобнее устраиваться в гамаке. – Это она сама на себя выла... Тут вообще собак много бродячих. Там, на севере...

– И откуда ты все это знаешь-то? – недоверчиво перебил Малина. – Всякой фигни про эти места?

– С пацанами здешними общаться надо, – гордо сказал Корзун. – Они много чего могут порассказать... Тут, на севере, в лесу раньше была база военная, они там собак каких-то выращивали особых. Овчарок Кауфмана. Так вот, там была база, а потом, когда начались перемены, эти овчарки разбежались и вырезали две деревни. Их перестреляли с вертолетов, но не всех... Так до сих пор тут и бродят... Иногда и сюда заходят... Но это уже не совсем те собаки, какие раньше, другие...

Звон оборвался, и Корзун замолчал.

– Загрызли звонаря-то, – вздохнул Борев.

– Новенький, – позвал Корзун. – Давай продолжай.

– Хорошо, – ответил новенький. – Хорошо.

«Стены орали. Громко. В вопле слышалась боль, ярость, будто попала в пресс огромная, размером с собаку, крыса. Этот вопль чувствовала даже я. Не ушами, а как бы кожей. Мы стояли у стены. Я ждала, что сейчас из коридора выскочит что-нибудь зубастое и примется за нас серьезно, но вопль неожиданно оборвался. Свет зажегся.

– Эту тварь можно прибить... – сказал Жук и перезарядил самострел. – Может, она сдохла, а?

Коридор не изменился. Возле стены валялась сломанная стрела, она дымилась и пахла паленой пластмассой.

– Можно привязать к ней леску... – рассуждал Жук. – И подтянуть... Если оно, конечно, небольшого размера...

Где-то впереди, так далеко, что даже видно не было, лопнула лампа.

– У меня есть еще разрывная одна... – начал было Жук.

Дэн молча, не размахиваясь, ударил его в живот. Если бы я могла слышать, то я бы сказала, что раздался странный, какой-то железный звук, Дэн ойкнул и затряс кулаком.

– Я так и знал! – говорил Жук. – Это все он придумал! Потащил нас в эту дыру! Он там сначала, прямо у двери подсадил на себя это пятно... Вот свинья-то!

– Что у тебя там? – Дэн дул на руку.

Но Жук не ответил, а треснул Дэна по носу. Попал. Нос Дэна хлюпнул и потек красным.

Я подумала, что не стоит мне в этот раз вмешиваться, пусть подерутся как следует, успокоятся, нервы разрядят. Я просто осторожно подобрала самострел и отошла в сторонку.

– Дурак! Ты мог нас убить! – крикнул Дэн.

– Это ты можешь нас убить! – крикнул в ответ Жук.

И они прыгнули друг на друга и покатились по полу.

Жук был тяжелей и сильней, но Дэн был вынослив и изворотлив. Жук был не знаком с тактикой. Самая лучшая тактика у него должна была быть такая – не напрягаться и не тратить силы, занимать выжидательную позицию, заставлять Дэна таскать свою массу и терять энергию. Жук же, наоборот, действовал суетливо и быстро, ловкий Дэн уворачивался и связывал Жуковы движения, Дэн когда-то занимался борьбой. И когда Жук все-таки устал и выдохся, Дэн нанес удар согнутыми пальцами в место между губой и носом.

Жук отвалился вбок.

– У него там на пузе пластина какая-то, – пожаловался мне Дэн. – Весь кулак отбил. Чуть руку не сломал.

Он встал и продемонстрировал мне разбитые костяшки на правом кулаке.

– Хитрый, зараза. – Дэн залил кулак зеленкой. – Может все испортить...

Жук валялся под стеной и потирал ушибленное место, из глаз у него бежали слезы.

– Ты мне зуб почти выбил, – прошепелявил Жук. – Клык.

– Сам виноват.

Жук тоже встал и отряхнулся. Он задрал рубашку и вытащил из-за пояса полукруглую пластину, выпиленную, наверное, из какой-то водопроводной трубы. Бросил пластину на пол.

– В следующий раз, однако, не лезь, – посоветовал Жук. – Чревато.

И Жук неожиданно продемонстрировал привязанный скотчем к предплечью зажим с длинным стилетом. Стилет был явно самодельный, скорее всего Жук выточил его из плоского напильника. Жук ловко перекинул стилет в руку, а затем обратно в зажим. Быстро, наверное, меньше чем за секунду. И я подумала, что следующая драка, если будет, то будет уже на ножах. А на ножах Жук может вполне одолеть Дэна, потому что Жук знает золотое правило – всегда бей снизу.

– Не лезь, – повторил Жук.

– Точи нож, старичок, – так же злобно ответил Дэн и тоже продемонстрировал свой клинок. – Отрежу уши.

– Ладно.

Жук подошел ко мне, отобрал самострел, проверил его сохранность и боеспособность и вдруг направил оружие на Дэна.

– Эй, Жук, что ты делаешь? – оторопела я.

– У него на плече пятно, – сказал Жук. – Я видел, пока мы дрались.

– Кончай врать, – сказал Дэн. – Ничего у меня нет...

– А ты покажи! – настаивал Жук. – Чего ты стесняешься?

Дэн застегнул куртку.

– Боится! – торжествовал Жук. – Боится! Если ты сейчас не снимешь эту чертову куртку – я выстрелю!

– Жук, – позвала я. – Жук...

– Я выстрелю. – Жук поднял самострел.

Он целился Дэну прямо в лицо. Сейчас он нажмет на курок, и из лба у Дэна вырастет стрела, как в настоящем кино. Это будет первый человек, которого я увижу мертвым. Которого убьют на моих глазах.

– Дэн, – попросила я. – Сними ты эту куртку. Чего ты?

– Хорошо.

Дэн скинул куртку и остался в клетчатой рубашке канадских лесорубов.

– Давай-давай! – подгонял его самострелом Жук. – Шевелись, человек-леопард!

– Я, конечно, сниму, – пригрозил Дэн. – Но тебе припомню. Нечего мне в морду свою харкалку тыкать!

Дэн снял рубашку. На плече у него обнаружилось большое черное пятно.