История Энн Ширли. Книга 2 - Монтгомери Люси Мод. Страница 14

— Как бы мне хотелось быть похожей на тебя, Энн, — серьезно сказала она.

На следующий вечер Диана встретила Энн на станции с коляской, и они вместе поехали домой под молчаливым, усеянным звездами небом. Подъезжая к Грингейблу, девушки увидели, что у дома необыкновенно праздничный вид. Во всех окнах горел свет, а во дворе пылал яркий костер, вокруг которого прыгали две маленькие фигурки: одна из них, завидев въезжающую в ворота коляску, издала дикий восторженный вопль.

— Дэви считает, что это — боевой клич индейцев, — засмеялась Диана. — Его научил так вопить работник мистера Гаррисона, и он специально тренировался к твоему приезду. Миссис Линд говорит, что от этих воплей у нее дергается голова. Знаешь, что он делает: подкрадется к ней из-за спины, а потом как завопит! А сучья для этого костра он таскал две недели и приставал к Марилле, чтобы она позволила полить их керосином. Судя по запаху, он таки ее уговорил, хотя миссис Линд до последней минуты твердила, что если Марилла поддастся, то Дэви и сам взлетит на воздух, и весь дом взорвет.

Энн выскочила из коляски, и вот уже Дэви обнимает ее колени, а Дора крепко вцепилась ей в руку.

— Правда, потрясный костер, Энн? Дай я тебе покажу, как его надо шевелить — видишь, какие летят искры? Я его для тебя разжег, Энн, — я так рад, что ты приехала.

Открылась дверь кухни, и на освещенном фоне показался худощавый силуэт Мариллы. Она вышла навстречу Энн в темный двор, потому что ужасно боялась, что расплачется от радости, — ведь суровая Марилла считала любое проявление эмоций неприличным. Позади нее стояла миссис Линд — все такая же полная и добрая, как и прежде. Любовь, про которую Энн говорила Фил, обволокла ее своим теплом и счастьем. Нет, ничто не может сравниться со старыми привязанностями, старыми друзьями и старым Грингейблом! На столе красовался парадный сервиз с розочками, который Марилла доставала лишь по большим праздникам. Глаза Энн сияли, щеки раскраснелись, счастливый смех звучал серебром. К тому же Диана сказала, что останется у нее на ночь, как она часто делала раньше.

— Надо полагать, что вы с Дианой проболтаете всю ночь напролет, — иронично заметила Марилла, когда девушки отправились наверх. Марилла всегда, ненароком выдав свои чувства, начинала говорить саркастическим тоном.

— Обязательно, — весело отозвалась Энн, — но сначала я уложу спать Дэви. Он на этом настаивает.

— А то как же, — обрадовался Дэви, — я хочу, чтоб мне было с кем молиться. Очень скучно молиться в одиночку.

— Но ты же молишься Богу, Дэви, а он всегда с тобой, — возразила Энн.

— Да, но я же его не вижу. А я хочу молиться кому-нибудь, кого мне видно. Только не миссис Линд и не Марилле — что хотите со мной делайте! — вызывающе закончил Дэви.

Однако когда Дэви надел свою фланелевую ночную рубашку, он не очень спешил становиться на колени. Словно в нерешительности, он переминался с ноги на ногу.

— Ну давай же, милый, становись на колени, — сказала Энн.

Дэви подошел к ней и уткнулся носом в подол платья.

— Энн, — приглушенным голосом проговорил он, — мне все равно не хочется молиться. Мне уже неделю как не хочется молиться. Я и вчера не молился, и позавчера тоже.

— Но почему же, Дэви? — мягко спросила Энн.

— Ты не будешь сердиться, если я тебе скажу? Энн подняла маленькое тельце во фланелевой рубашке и прижала голову Дэви к своей груди.

— Разве я когда-нибудь сержусь, когда ты мне рассказываешь про свои проказы?

— Нет, не сердишься. Но ты расстраиваешься, а это еще хуже. Ты ужасно расстроишься, когда я тебе про это расскажу, — и тебе будет за меня стыдно.

— Что же такого плохого ты сделал? Такого, что даже не можешь прочитать на ночь молитву?

— Я ничего не сделал — но мне хочется сделать.

— Сделать что, Дэви?

— Сказать ругательное слово, — выпалил Дэви. — Я слышал, как работник мистера Гаррисона ругался на прошлой неделе, и с тех пор меня все время подмывает тоже выругаться — даже когда я читаю молитву.

— Ну и скажи.

Дэви изумленно поднял голову:

— Но как же, Энн? Это ужасно плохое слово.

— Скажи, я тебе говорю!

Дэви посмотрел на нее широко раскрытыми глазами, тихо произнес ужасное слово и опять спрятал лицо у нее на груди.

— Энн, я больше никогда не буду его говорить — никогда в жизни! Я знал, что это плохое слово, но не думал, что оно такое… такое… противное.

— Я тоже думаю, что тебе никогда больше не захочется его повторить, Дэви, даже про себя. И поменьше якшайся с работником мистера Гаррисона.

— Он так потрясно издает индейский клич, — с сожалением вздохнул Дэви.

— Но ты же не хочешь, чтобы у тебя голова была набита ругательствами! Они как отрава — убивают в человеке все хорошее.

— Не хочу, — подумав, кивнул мальчик.

— Тогда старайся поменьше общаться с людьми, которые привыкли ругаться. Ну как, а теперь ты можешь прочитать молитву?

— Да, теперь могу, — с готовностью ответил Дэви и сполз с колен Энн. — Теперь я не побоюсь сказать «ежели смерть меня настигнет до пробуждения». А то мне было страшно.

Наверное, Энн и Диана действительно прооткровенничали всю ночь, но за завтраком обе были такие свежие и ясноглазые, как могут выглядеть после бессонной ночи только очень молоденькие девушки. В тот год еще не выпадал снег, но когда Диана, отправившись домой, ступила на старый бревенчатый мостик, белые хлопья начали медленно падать с неба на погруженные в сон бурые поля и серые леса. Вскоре дальние холмы затянуло белым газовым покрывалом, словно бледная осень набросила себе на волосы венчальную фату, ожидая появления своего жениха с севера. Так что Рождество оказалось все-таки белым, и в Грингейбле его отпраздновали очень весело. С почты принесли письма и подарки от мисс Лаванды и Поля. Энн открывала свертки у весело потрескивающей плиты на кухне, заполненной, как выразился восторженно принюхивающийся Дэви, «вкусными запахами».

— Мисс Лаванда и мистер Ирвинг уже живут в своем доме в Бостоне, — сообщила, читая письмо, Энн. — Мне кажется, мисс Лаванда очень счастлива — это чувствуется по тону ее письма. А вот Шарлотта — тут вложена ее записка — не очень довольна. Ей не нравится жизнь в Бостоне, и она ужасно скучает по дому. Мисс Лаванда просит меня сходить в Приют Радушного Эха, когда у меня найдется время, и протопить дом, чтобы там все не отсырело. Я думаю, мы с Дианой сделаем это на следующей неделе.