История Энн Ширли. Книга 2 - Монтгомери Люси Мод. Страница 31

Последним Энн открыла тоненький конверт с напечатанным на машинке адресом. Она решила, что это что-нибудь неважное, но когда прочитала вложенный в конверт листок, застыла на месте и из глаз у нее потекли слезы.

— Что случилось, Энн? — спросила Марилла.

— Умерла мисс Жозефина Барри, — тихо ответила Энн.

— Она уже целый год болела, — сказала Марилла, — и Барри ждали ее смерти со дня на день. Бедняжка ужасно страдала, так что можно только порадоваться, что ее мучения окончились. Она хорошо к тебе относилась, Энн.

— Она и перед смертью меня не забыла, Марилла. Это письмо от ее поверенного. Она оставила мне в завещании тысячу фунтов стерлингов.

— Ого, какая уйма денег! — воскликнул Дэви. — Это та старушка, на которую вы с Дианой прыгнули среди ночи, да? Диана мне рассказывала. И она за это оставила тебе столько денег?

— Помолчи, Дэви, — оборвала его Энн. Она оделась и вышла на крыльцо, оставив Мариллу с миссис Линд обсуждать новость в свое удовольствие. Сердце Энн переполняли разноречивые чувства.

— Как вы думаете, Энн теперь выйдет замуж? — обеспокоенно спросил Дэви. — Когда Доркас Слоун выходила в прошлом году замуж, она сказала, что никогда не стала бы обременять себя мужем, если бы у нее было на что жить. Но чем жить с золовкой — лучше уж со вдовцом с восемью детьми.

— Придержи язык, Дэви, — сурово одернула его миссис Линд. — Не твоего это ума дело.

— Скоро мне исполнится двадцать лет, — сказала Энн, свернувшись калачиком на коврике перед камином в обнимку с мурлыкающим Бандитом. — Вот я и вступаю в третий десяток.

В гостиной была только тетя Джемсина, которая читала, сидя в своем кресле-качалке. Стелла и Присцилла ушли на собрание какого-то студенческого комитета, а Фил у себя наверху наряжалась, чтобы отправиться на вечеринку.

— Я понимаю, что тебе жаль расставаться с ранней юностью, — покивала тетя Джемсина. — Это лучшее время. И я рада, что сама так с нею и не рассталась.

Энн засмеялась:

— И не расстанетесь. Вам и в сто лет будет восемнадцать. А мне действительно грустно. Кроме того, я недовольна собой. Мисс Стэси говорила, что к двадцати годам у меня полностью сформируется характер. А я что-то недовольна своим характером. В нем слишком много недостатков.

— А у кого их нет? — отозвалась тетя Джемсина. — У меня характер тоже не сахар. Ваша мисс Стэси, наверное, имела в виду, что к двадцати годам твой характер окончательно выберет направление, в котором будет развиваться. Не беспокойся об этом, Энн. Старайся поступать так, как угодно Богу, не обижать ближних, да и саму себя тоже, и все будет прекрасно. Этой философией я руководствуюсь всю жизнь, и она мне сослужила добрую службу. А куда собралась Фил?

— На танцы. Надевает прелестное платье из желтого шелка с тонкими кружевами. Оно ей очень идет.

— Как это волшебно звучит — «шелк», «кружева», — вздохнула тетя Джемсина. — Так и хочется самой побежать на танцульки. Платье из солнечного света. Мне всегда хотелось иметь желтое шелковое платье, но сначала мама не разрешала, а потом муж и слышать об этом не хотел. Вот как попаду на небо, первым делом заведу себе желтое шелковое платье.

Энн рассмеялась. Тут вниз спустилась окруженная золотым сиянием Фил и подошла к большому овальному зеркалу.

— Главное, чтобы зеркало вам льстило, — сказала она. — А мое зеркало наверху придает всему зеленый оттенок. Ну и как я выгляжу, Энн? Тебе нравится?

— Ты сама не знаешь, Фил, какая ты красивая! — искренне восхитилась Энн.

— Отлично знаю — для чего же существуют зеркала и мужчины? Я просто хотела тебя спросить, все ли у меня на месте, не съехала ли набок юбка и так далее. И не надо ли переколоть розу пониже? Мне кажется, я закрепила ее слишком высоко и она как-то перекашивает лицо. Но мне не нравится, когда цветок щекочет ухо.

— Все у тебя замечательно, а лучше всего выглядит твоя ямочка на щеке.

— Какая ты милочка, Энн, — в тебе нет ни капли зависти.

— А с чего это ей тебе завидовать? — вмешалась тетя Джемсина. — Может, она и не такая хорошенькая, как ты, зато носик у нее куда красивее твоего.

— Да, это правда, — согласилась Фил.

— Мой нос всегда был для меня большим утешением, — призналась Энн.

— А мне еще нравится эта твоя прелестная кудряшка, которая, кажется, вот-вот упадет на лоб, но никогда не падает. Что же касается моего носа, то он меня страшно беспокоит. Я уверена, что к сорока годам он станет как у всех Бирнов. Как я, по-твоему, буду выглядеть в сорок лет, Энн?

— Будешь солидной пожилой матроной, — поддразнила ее Энн.

— Ничего подобного, — возразила Фил, усаживаясь на диван в ожидании своего кавалера. — Джозеф, пестрая ты тварь, и не думай прыгать мне на колени. Я не хочу идти на танцы усыпанная кошачьей шерстью. Ничего подобного, Энн, на пожилую матрону я не буду похожа. Но замуж я, конечно, выйду.

— За Алека или за Алонсо? — спросила Энн.

— Да, наверное, за одного из них, — вздохнула Фил. — Если только сумею, наконец, решить, за которого.

— Неужели так трудно решить? — спросила тетя Джемсина.

— Меня вечно бросает из стороны в сторону, тетя Джимси.

— Пора уж тебе становиться солидней, Филиппа.

— Конечно, лучше быть солидной, но тогда жизнь делается намного скучнее. А если бы вы знали Алека и Алонсо, то поняли бы, почему так трудно сделать выбор. Они оба такие душки.

— Тогда поищи такого, который лучше их обоих, — посоветовала тетя Джемсина. — Вот ходит же к тебе этот четверокурсник — Уилл Лесли. У него такие большие добрые глаза.