Белая лошадь - горе не мое - Соломко Наталья Зоревна. Страница 21
"А ведь верно... - ахнул Саня. - Почему же я этого сразу не заметил?!"
- Но тебе крупно не повезло, - со вздохом продолжал Арсений Александрович. - Потому что классный руководитель все время покрывал тебя, спасал, в общем, сводил твои старания на нет, да еще и глядел на тебя с обидой. Тебе и так было плохо, потому что делать все, что ты делал, тебе было совестно, а он смотрел на тебя с укором и ждал, когда же ты одумаешься. Я все правильно говорю?
Исупов Леша горестно кивнул.
- А одуматься ты не мог...
- Да!
- Ну а теперь объясни, зачем?
Исупов Леша сказал стеклянным голосом:
- Чтоб их вызвали...
- Кого - их? Куда вызвали? По порядку, а то не совсем понятно.
- Родителей, - по порядку ответил Исупов. - В школу...
- Угу, - пробормотал Арсений Александрович и искоса взглянул на сына.
- Я не дам им разойтись, - звонко и зло произнес Леша. - Не дам, и все!
Родители ссорились давно. Вечером, когда Леша и Виталька "спали". Они ссорились, а бессонные братья лежали во тьме и слушали. Виталька засыпал первым. Он был маленький. А Леша лежал, слушал его ровное сопение и думал, думал... Потому что вон она - полоска света под дверью, и там тоже не спят. Разговаривают...
- Надо иметь мужество, - говорят там, - и смотреть правде в лицо. Мы уже не любим друг друга...
- Да, надо исправлять ошибку, пока ее еще можно исправить, ведь жизнь проходит...
Они каждый вечер так говорят.
Это мама так говорит папе. Это папа так говорит маме.
- Раз все ушло, зачем мучиться, кому это надо? - говорят они, а Леша Исупов лежит в темной комнате, слушает и думает: "Мне. Мне это надо, у меня ничего не ушло, я люблю вас..."
- Сан Сенич, - сказал Лешка, вдруг решившись, - пойдемте к нам, я вас очень прошу! - и он заговорил торопливо и сбивчиво: - Я не так хотел, я хотел, чтоб по-настоящему... Правда! Только так не получилось... Я хотел, чтоб Лола Игнатьевна их вызвала, так лучше было бы! А вы... Сан Сенич, я так старался, а вы все, все мне портили... Пойдемте, Сан Сенич, я все придумал, слушайте! - Лешка забыл про директора и обращался только к Сане, говорил так, будто все уже было решено: - Вы придете, будто ничего про это не знаете, про это не надо говорить, они только рассердятся, да и не послушаются они - у них уже все решено... Вы придете к ним и скажете про меня... Скажете им, что я стал отвратительно учиться. Срываю уроки, распоясался совсем... Ну все, что в таких случаях обычно говорят! Ну там, что школа со мной замучилась, что по мне колония плачет... Что я в детской комнате милиции на учете... Скажите им это, Сан Сенич!
Саня растерянно молчал.
- Ты считаешь, что это поможет? - не глядя на Исупова Лешу, спросил Арсений Александрович.
- Да! Да! Им тогда не до того станет, понимаете? У них же сын гибнет, его спасать надо!
- Во сколько родители будут дома?
- В шесть.
- Хорошо, - сказал Арсений Александрович. - Он придет.
Проглядел Саня Лешку, сердился, обижался и ничего не понимал... А ведь должен был насторожиться давно: в тот вечер, когда Исупов сидел у него дома на подоконнике, молчал и болтал ногами... "А он откуда все знает?.. - думал Саня об отце. - Ему и не положено... А он знает и сразу догадался, а я тупой, самовлюбленный болван!.."
- В шесть, Александр, - повторил отец.
Саня кивнул уныло:
- Только знаешь, мне кажется, что это бесполезно...
- Возможно, - отозвался Арсений Александрович. - И даже вероятнее всего.
- Тогда зачем мы это делаем?
- Я сказал: ты пойдешь туда и скажешь все, что нужно, - отчетливо выговорил Арсений Александрович. Будто приказал.
И странно стало у Сани на душе: отец, которого он с детства выучил наизусть, показался вдруг каким-то иным, совсем незнакомым человеком... И будто бы человек этот знал что-то такое, что от Сани таилось за семью печатями, какая-то тайна жизни, которую он ведал, а Саня только впервые заподозрил ее существование... Он приказал сыну, не спрашивая, согласен тот или нет, и Саня почувствовал, что должен подчиниться. А что это за тайна? И почему она давала отцу несомненное право приказывать?.. Неужели дело в том, что он старше? Или там она, эта тайна, в грядущих годах, и надо жить и жить, чтобы она тебе открылась?..
"А может, и правда, - совершенно неожиданно для себя подумал Саня, они (взрослые) понимают в жизни больше, чем мы?.."
- Я в шесть не могу, - виновато сообщил Саня Юле из телефона-автомата.
- Случилось что-нибудь?..
- Ну! - и он рассказал ей про Лешку.
- Ты только не бойся, - строго сказала Юля, как-то сразу почуяв, что идти к Лешке Сане страшно. - Ты притворись...
- У меня может не получиться...
- Ну представь, что ты Лола Игнатьевна!
- Попробую... - подавленно отозвался Саня. - Жди меня в восемь там же...
Легко сказать "попробую", а какая из Сани Лола Игнатьевна?! На душе у Сани было тошно. То есть так скверно, что хоть иди в пустой, облетающий лес и вой там волком... Жизнь казалась ему несправедливой и злой. Неправильно, жестоко все в ней было устроено, и он, Саня, учитель, ничего не мог изменить, никого не мог спасти...
Саня шагает по улице. Он идет к ученику Исупову Леше, рассказывать родителям, что по сыну колония плачет... Он идет и думает о Лешке, о его папе и маме. О своем отце думает, которого, как выяснилось, он совсем не знает... О себе он думает, и о Юле, и о своем сыне... У сына ямочки на щеках, темные глаза... Ни за что, никогда Саня его не бросит!..
В общем, совершеннейшая каша в голове у Александра Арсеньевича, учителя географии!.. Какой сын, что за глупости? Нет у него никакого сына, и думать ему об этом рано еще!..
Исупов Леша жил в новом доме-башне на одиннадцатом этаже. Саня пришел без пяти шесть, но сразу стало ясно, что он все-таки опоздал: из-за двери отчетливо доносился срывающийся Лешкин голос:
- Вы не одни, нас четверо, поняли?
Там, по всей вероятности, шел скандал, и было совершенно непонятно, почему Лешка решил затеять его, ведь договорились же!..
- Вы забыли про нас! - это Лешка.
- Прекрати истерику! - мать.
- Никто вас не забывал... - отец.
Слышимость была превосходная, и Саня торопливо позвонил, чтобы не слушать.
В квартире все смолкло, будто вымерло, долго не отпирали. Деваться Сане было некуда, он позвонил снова, хотя было совершенно непонятно, что же теперь он должен делать...
Дверь открыл отец. Молодой, высокий, похожий на Лешку.
- Здравствуйте, - сказал он. - А Леши нет дома...
- Не ври! - отозвался из глубины квартиры Исупов.
- Извините, Александр Арсеньевич, - неловко сказал отец. - У нас тут...
- Проходите! - сказала мать, появляясь в коридоре. - Не обращайте внимания. - И уже сыну: - Я надеюсь, при гостях ты не будешь выяснять отношения?
Саня прошел и увидел Исупова, он стоял посреди комнаты, сунув руки в карманы, и качался с носков на пятки.
- Они уже развелись, оказывается, - скучно сказал Исупов Сане. - Так что все это лишнее...
- Алешка! - просительно сказал отец.
- Не надо было жениться, - злобно посоветовал ему Исупов. - Или, по крайней мере, не стоило заводить нас с Виталькой.
- Я рекомендую тебе успокоиться и помолчать, - решительно сказала мать. - Что случилось, Александр Арсеньевич?..
- Да так, мелочи, - хмыкнул Исупов. - Не стоит об этом говорить, у вас свои проблемы... Вам же квартиру надо разменивать, и побыстрее, с этим теперь такая морока!.. Пойдемте, Сан Сенич, не будем им мешать, им еще столько нужно обсудить. Нас с Виталькой они уже разделили, а вещи еще нет...
Он выскочил в коридор, сорвал с гвоздика штормовку и хлопнул дверью.
- Извините... - неловко пробормотал Саня. - Я пойду, до свидания...
Осень была в городе, прекрасная светлая осень, на углу Кировградской и Симбирского ждала Саню Юля. Лешка уже наревелся и успокаивался потихоньку. Саня дал ему носовой платок, а когда Лешка привел себя в порядок, взял его за руку и пошел на свидание...