Летчик для особых поручений (с илл.) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 15

— Спасибо, Лётчик, — сказал Алёшка. Он почему-то чувствовал себя слегка виноватым и стеснялся взглянуть Антошке в лицо. Но всё-таки взглянул. В Антошкиных глазах золотыми точками отражались половинки луны.

— Прощай, Лётчик, — тихо сказал Алёшка и взял в руки маленькую Антошкину ладонь. Ладошка^: была твёрдая и тёплая.

— Прощай… — сказал Лётчик и опустил глаза.

Было неловко просто так уходить. Алёшка вздохнул и спросил:

— Сейчас полетишь обратно?

Лётчик покачал головой.

— Нет. Я здесь посижу. До утра.

Он отошёл к самолёту и сел у маленького колеса. Прислонился спиной к пухлой шине.

— Зачем? — встревоженно спросил Алёшка.

— Ну, просто так. Вдруг кто-нибудь придёт. Какой-нибудь пассажир…

— Тебя Диспетчер потеряет.

— Не потеряет, он привык. Я не люблю летать один.

— Лётчик… — нерешительно сказал Алёшка. — А мне, значит, никак нельзя с тобой обратно лететь?

— Нет. Понимаешь, не нужно рисковать. Твой путь на этом самолёте по Зелёному Билету кончился. Если полетишь опять, закрутят, замотают нас всякие дела, неизвестные маршруты. Может, на неделю, может, на месяц. А может, и насовсем. А тебе ведь некогда, у тебя своя дорога.

— Да, — сказал Алёшка и выпрямился. Он вспомнил. И произнёс уже решительно:

— Ну, я пойду.

— Конечно. Пора, — сказал Лётчик.

И всё же Алёшка ещё не ушёл. Спросил:

— А ничего, что ты здесь один? Ночь ведь…

— Ну что ты, — сказал Лётчик. — Ничего со мной не случится. Я под охраной Сказки.

— Сказка — сказкой, а ночью всё равно холодно, — ворчливо заметил Алёшка. — Ты возьми-ка мою куртку. С ней хорошо, она походная.

— Да не надо! Тебе же дома влетит.

— Ни капельки мне не влетит, даже не думай!

Алёшка скинул с плеча куртку и набросил на Лётчика. Тот сидел, съёжившись, и куртка накрыла его всего — от плеч до сандалий.

— Спасибо, — сказал Лётчик. — Ну, ты уж иди. Скоро совсем стемнеет.

Он протянул из-под куртки руку. Алёшка ещё раз пожал его твёрдую ладошку, повернулся и пошёл среди тёмной шелестящей травы. А когда оглянулся, за травой не видно было ни Лётчика, ни самолёта.

Глава одиннадцатая

Он и в самом деле скоро вышел на тропинку, а затем — на просёлочную дорогу.

Дорога вела прямо на закат. И там, на жёлтой полоске неба, проступали чёрные крыши и башни.

«Хоть бы успеть до закрытия музея», — подумал Алёшка.

И тут ему дорогу перешёл чёрный кот.

Кот был большой. И шёл не как все коты, а на задних лапах. Передние лапы он заложил за спину и шагал не торопясь, будто размышлял на ходу. Голова у кота была опущена, а хвост загнут вопросительным знаком.

Алёшка вообще-то не верил в приметы, но тут он остановился и от досады плюнул.

И кот остановился. Глянул через плечо на Алёшку и капризным тонким голосом сказал:

— Боже мой, как вы все мне надоели.

— Кто? — обалдело спросил Алёшка.

— Все, — решительно сказал кот. — Те, кто плюются и ругаются, когда меня видят.

Алёшка смутился.

— Это я просто так плюнул, — пробормотал он. — При чём здесь ты?

Но кот не поверил.

— Вот засунуть бы тебя в мою шкуру, — обиженно сказал он. — В эту самую шкуру, чёрную и лохматую. Тогда бы узнал…

Кот вдруг уселся на краю дороги, задней лапой почесал за ухом и уже спокойно продолжал:

— Куда ни сунешься — везде дороги. Улицы, тротуары, тропинки, аллеи, лестницы. И везде люди. Куда ни пойдёшь, обязательно у кого-нибудь поперёк дороги окажешься. И каждый шипит на тебя, как змея… Только в Ветрогорске и отдохнул немного.

— Отдохнул? Почему?

— Я там целую неделю прожил. В пустой бочке, на берегу. Хороший город, никто не ругается. Даже собаки не пристают.

— А зачем ушёл? — удивился Алёшка.

Кот горестно засопел.

— Не нашёл я там подходящей сапожной мастерской… Хочу сапоги заказать, а никто не берётся. Говорят: таких маленьких колодок нет… Ходил в кукольную мастерскую, а там сапоги не шьют. Всякие башмачки и туфельки — пожалуйста. Или даже босоножки. А зачем они мне? Мне сапоги нужны. Красные, с отворотами.

— Для чего тебе сапоги? — опять удивился Алёшка.

Тогда удивился кот:

— Ты что, неграмотный? Сказку про Кота в сапогах не знаешь? Даже кино такое есть.

— Сказку я знаю, — слегка обиделся Алёшка. — Да она ведь не про всякого кота. Ты думаешь, надел сапоги — сразу стал Котом в сапогах?

Алёшка думал, что кот рассердится. Но он опять задумчиво поскрёб за ухом и сказал:

— А что ж… Тот кот был тоже обыкновенный, пока сапоги не раздобыл. Ничем не лучше других… Дело в том, что если кот гуляет в сапогах, на него больше внимания обращают. Авторитет повышается. И легче отыскать своего маркиза Карабаса. Помнишь, как в кино? Он подружился с парнишкой Жаном, который потом сделался маркизом Карабасом.

— Значит, ты ищешь маркиза? — спросил Алёшка чуть насмешливо.

Кот вздохнул протяжно и невесело:

— Не обязательно маркиза. По правде говоря, хоть кого. Лишь бы одному не мыкаться.

«Бедняга, — подумал Алёшка. — Видно, не сладко ему, хоть и страна сказочная, и сам он говорящий».

А кот словно угадал его мысли. Жалобно глянул зелёными глазами и спросил:

— Тебе попутчик не нужен? Я тут все места знаю. Такие могут быть приключения, пальчики оближешь.

Конечно, было бы здорово вернуться домой с говорящим котом. Но Алёшка вспомнил, что мамы нет дома, а тётя Даша терпеть не может кошек. А не познакомить ли кота с Софьей Александровной? «Нет, — подумал Алёшка. — У него характер слишком самостоятельный. Не уживётся он там с её Кузями и Батончиками».

— Понимаешь… — смущённо начал он.

— Да понимаю, — перебил кот. — У каждого свои, заботы. Я и не обижаюсь. Только, если плюются вслед, зло берёт. Куда деваться-то? Не могу же я по воздуху летать…

— По воздуху? — переспросил Алёшка. И обрадовался неожиданной догадке. — Слушай, котик! Ты иди сейчас вон туда, всё прямо. Там среди травы стоит маленький самолёт, а у самолёта сидит мальчик. Это не просто мальчик, а Лётчик. Ему очень скучно летать одному. Ты скажи, что ищешь товарища. Он будет рад.

— Ты думаешь? — спросил кот и даже задрожал от волненья. — Он меня возьмёт?

— По-моему, возьмёт. Тебе ведь кресла отдельного не надо, ты маленький.

— Конечно! Я могу совсем в клубочек свернуться! Спасибо! Я побежал!

Кот опустился на четыре лапы, взметнул хвост и чёрной молнией метнулся в траву. Будто и не было его. Только верхушки качнулись.

Алёшка посмотрел ему вслед и зашагал к Ветрогорску. Несколько минут он чувствовал непонятную досаду: словно что-то сделал не так. Но потом стал думать о клипере и забыл обо всём остальном.

Ветрогорск начался маленькой улицей, заросшей узловатыми вязами и дубами. Домов в сумерках почти не было видно. В башенках и верхних этажах светились окна. Этот свет сквозь листья падал на выпуклую булыжную мостовую и блестел на камнях, как на чешуе громадной рыбы. А небо стало совсем ночным, темносиним.

Улица оказалась длинной. Она тянулась между заросшими откосами, над которыми дрожали огоньки, выскакивала на горбатые мостики. Под мостиками журчала вода и горланили лягушки.

Алёшка вышел наконец на маленькую круглую площадь. Там горели фонарики. Посреди площади стояла большая белая статуя рыбака. Рыбак сжимал в руке обломок весла, а на плече держал рыбу, похожую на акулу.

Кругом стояли дома с балконами, галереями и лесенками.

Прозвенел и укатил в тёмную щель переулка открытый трамвайчик со смеющимися пассажирами.

Из переулков долетал солёный полузнакомый запах. На зюйдвестке каменного рыбака, на светлых стенах верхних этажей равномерно зажигались и гасли отблески жёлтого света. И Алёшка вдруг понял, что это свет маяка, а пахнет морем.

Алёшка оглянулся: у кого узнать дорогу к Корабельному музею? Прохожих было немного. Но сзади вдруг послышался весёлый шум, и Алёшку окружила компания мальчишек.