Взгляд кролика - Хайтани Кэндзиро. Страница 23

— Котани-сэнсей, родители ваших учеников хотят побеседовать с вами, — озабоченно сказал директор.

— Разумеется, а в чем дело?

— Это по поводу Минако Ито. Родители хотели, чтобы вы объяснили им, что происходит в классе. Я пытался сделать это за вас, но… — директор вытер платком вспотевший, явно не только от жары, лоб.

— Для начала, Котани-сэнсей, не могли бы вы рассказать нам, какими соображениями вы руководствовались, принимая в класс Минако Ито? — спросила мама Джунъичи, словно зачитывая какой-то циркуляр. Наверное, она научилась так разговаривать на своей работе, в дирекции металлургического завода.

— Я не вижу, почему у меня должны быть какие-то особые соображения на счет Минако-тян. Она для меня такая же, как и все остальные дети.

— В таком случае позвольте спросить, почему же вы обратились за специальным разрешением к директору школы, чтобы девочку определили именно к вам? Я навела справки и выяснила, что с ноября девочку определяют в спецшколу и что ее родители подали заявление с просьбой принять девочку сюда всего на один месяц. Более того, как оказалось, в школе эту просьбу отклонили. И тогда вы не поленились и обратились к директору за разрешением. Вам не кажется, что если у вас нет, как вы утверждаете, никаких особых соображений, то все это выглядит несколько странно?

— Я уже, как мог, разъяснил присутствующим вашу позицию… протянул директор. Завуч нахмурился. Он с самого начала был против того, чтобы Минако принимали в школу.

Котани-сэнсей задумалась. Разумеется, она знала, что ответить. Но при этом ей было ясно, что для того, чтобы убедительно изложить свою точку зрения, понадобится час, а то и все два, и что этого времени у нее нет. И даже если бы у нее было это время, то вовсе не факт, что ей удастся переубедить недовольных родителей. В конечном итоге учительнице ничего не оставалось, кроме как ответить:

— Принимая девочку в класс, я думала о том, что детям пойдет на пользу, если у них будет такая подружка, как Минако.

— Вы что, шутите? Вы вообще в своем уме? Мой ребенок говорит, что из-за этой вашей новенькой он ничего не может делать — ни учиться, ничего! — истерично закричала женщина, стоявшая в заднем ряду.

"Как она может так говорить?" — подумала Котани-сэнсей, но вслух ничего не сказала.

— Мы, конечно, понимаем, что учитель волен поступать, как ему заблагорассудится, но когда это начинает мешать окружающим, то это уже серьезно. Как вы считаете? — обратилась мама Джунъичи к остальным родителям.

Котани-сэнсей была еще совсем молодой и чувствительной и потихоньку начала выходить из себя.

— Я не поступаю, как мне заблагорассудится! Я отдаю работе все свои силы.

В ответ кто-то из родителей спокойно заметил:

— Мы вовсе не обвиняем вас в том, что вы пренебрегаете работой. Но точно так же, как родители Минако заботятся о своей дочери, мы заботимся о своих детях. И мы беспокоимся, что если и дальше все будет продолжаться в том же духе, то у детей окончательно пропадет желание учиться. Поэтому мы и решили с вами поговорить.

И тут вдруг кто-то сказал:

— А вы, сэнсей, к тому же небеспристрастны.

Котани-сэнсей поняла, о чем сейчас пойдет речь, и внутренне сжалась.

— Вы когда у нас дома были, то даже чаю не согласились выпить. Сколько мы вас ни уговаривали, вы все твердили, что это не положено по правилам. А потом в другом доме, что там чай — вас к ужину пригласили, и вы почему-то согласились как миленькая. Почему же это, а?

Котани-сэнсей захотелось закрыть лицо руками.

— Так что знайте, некоторые родители крайне возмущены происходящим.

Это уже начинало смахивать на публичную расправу над несчастной учительницей.

Завуч воспользовался небольшой паузой и нетерпеливо спросил:

— Ну так что, сэнсей, может быть, вам стоит изменить свою позицию по этому вопросу?

Котани-сэнсей посмотрела ему прямо в глаза и отчеканила:

— Я оставляю Минако в классе.

— Что же это такое? — возмутилась мама Джунъичи.

— Сэнсей, и для кого это вы так стараетесь, защищаете Минако?

— Я делаю это для себя, — в сердцах ответила учительница.

Родители зашумели.

— Неслыханно! Разве учитель не должен все, что он делает, делать для детей?

— Я работаю для себя. А что там делают другие, я не знаю.

"Да как с ней можно разговаривать?!", "Да она не в себе!" — наперебой возмущались родители.

"Дедушка, помоги мне! Я просто сказала то, что думаю. Чтобы не повторить твоей ошибки, чтобы не предать, разве я могла поступить иначе? Дедушка, неужели я ошиблась? Дедушка, скажи, что мне делать…" — Котани-сэнсей закрыла глаза. У нее было сил продолжать этот спор..

Понятно, что в это день ей уже не хотелось навещать своих учеников.

"Прости меня, Тэцудзо-тян, — думала она. — Сегодня я позволю себе немного полентяйничать".

Глава 12

РАСПОГОДИЛОСЬ

На следующий день Котани-сэнсей по дороге на работу едва не плакала, так ей не хотелось туда идти. В первом полугодии, когда у нее было подобное настроение, она просто брала выходной, но сейчас она не могла так поступить. Каждый шаг от станции до школы давался ей с большим трудом.

У школьных ворот ее поджидала Минако. "Это еще что?" — подумала Котани-сэнсей.

Родители девочки и ее бабушка, естественно, тоже были здесь. Стояли неподалеку.

— Минако-тян, что случилось? Как твоя простуда? Когда болеешь, надо себя беречь, не тратить понапрасну силы.

Минако, глядя на учительницу, радостно засмеялась. Котани-сэнсей достала салфетку и вытерла девочке нос.

"Здорово, что я все-таки пришла в школу!" — подумала она. От смеха девочки у нее словно камень с души свалился.

— Сэнсей, — сказала мама Минако, в руке она комкала носовой платок, время от времени прижимая его к глазам.

— Что с вами? — удивленно спросила Котани-сэнсей.

— Сэнсей… вчера вы… ради Минако… — от волнения женщина не могла говорить. Муж пришел ей на помощь:

— Вчера вечером к нам домой приходил заведующий учебной частью. Он нам все рассказал. И он попросил нас больше не доставлять вам неприятностей… То есть… он попросил нас забрать… то есть перестать водить…

— Безобразие! — возмутилась Котани-сэнсей. Она не ожидала от завуча такой подлости. Это называется воспользоваться чужой слабостью. Котани-сэнсей так рассердилась, что даже покраснела.

— Сэнсей, вчера Минако все утро стояла с ранцем у двери… бабушку за руку тянула, пойдем, мол… — мама девочки снова заплакала.

— Я до ноября никуда Минако не отпущу. Не волнуйтесь!

— Но заведующий…

— Я сама с ним поговорю. Минако-тян, пойдем скорее в класс, — Котани-сэнсей постаралась сказать это как можно беззаботней.

Увидев Минако, первоклашки Котани-сэнсей вздохнули с облегчением. На переменке многие из них подходили к Минако, пытались с ней играть. Разумеется, почти все, что делала Минако, по-прежнему ужасно мешало и учительнице, и детям. Но Котани-сэнсей встречала все ее выходки неизменной улыбкой и старалась не отчаиваться.

Больше всех от Минако страдал Джунъичи, ее сосед по парте. Это был тихий, спокойный мальчик. Минако часто рвала его тетрадки. А однажды разорвала и учебник — это был единственный раз, когда Джунъичи не выдержал и расплакался.

В первые дни, особенно во время обеда, когда Минако залезала в его тарелку, Джунъичи обижался на девочку. Стоило ей взять что-нибудь из его вещей — карандаш или резинку, — и он тут же сердито вырывал взятую без спросу вещь у нее из рук. Но теперь его отношение к Минако изменилось.

И не только Джунъичи, но и все остальные дети в классе стали относиться к Минако немного по-другому.

Теперь, когда Минако начинала рвать его тетрадку, Джунъичи не кидался ее отбирать, а спокойно говорил:

— Минако-тян, отдай мне тетрадку, пожалуйста.

Иногда Минако успевала совершить свое черное дело, иногда — нет, но в любом случае, возвращая мальчику тетрадь, она радостно смеялась. И Джунъичи смеялся в ответ. Не зная, в чем дело, можно было подумать, что эти двое весело во что-то играют.