Голубые люди розовой земли (Рис. М. Скобелева и А. Елисеева) - Мелентьев Виталий Григорьевич. Страница 20

— Я тебя не понимаю…

— А чего ж тут понимать? Тут думать надо.

— Я думаю… — не совсем уверенно ответил Юрий.

— Думаешь, да, видно, не о том. Ведь за эти пятнадцать лет инженеры и ученые построят новые корабли, откроют новые способы их ведения. И сами космонавты из космоса передадут, что плохого в том корабле, на котором они летят, а что хорошего. Инженеры тоже это… встроят в новые корабли. Так как, по-твоему, должны будут космонавты для своего нового полета освоить новый корабль, научиться его водить и всякое такое?…

— Наверное, должны, — неуверенно согласился Юрий.

— Значит, и для этого потребуется время. Может быть, даже годы.

— Наверное…

— А раз наверное, так вот и посчитай, через сколько лет ваш земной космонавт полетит в свой второй полет.

Юрий добросовестно считал. Получалось много. Так много, что и говорить об этом не хотелось.

И Тэн прекрасно понял его. Он не стал задаваться, показывать свое превосходство. Он только мягко улыбнулся и сочувственно спросил:

— Теперь ты понял?

— Почти… — печально протянул Юра. — Ты знаешь, Тэн, ты на меня не обращай внимания. Ты просто рассказывай, а я, чего не пойму, спрошу. Ладно? А то времени много уходит…

— Тао, — тоже почему-то печально протянул Тэн. — Времени действительно уходит много. Но слушай. Раз ты понял, что ваши земные космонавты при современной вашей технике и, главное, при современном отношении ваших людей между собой смогут полететь во второй свой полет не раньше чем в сорок лет, то ты должен понять и другое: домой, на свою родную землю, они могут вернуться только в глубокой старости.

— Но ведь корабли-то будут более совершенные. Они же полетят побыстрее.

— Правильно! Но ты другое не забывай. Во-первых, теперь космонавты полетят подальше. Они же опытные, умелые — летят-то не в первый раз. А во-вторых, чем больше скорость, чем ближе она к скорости света — триста тысяч километров в секунду, тем невероятней ведет себя время. Может получиться так, что космонавт будет летать быстро, какой-нибудь десяток лет. Но его корабельное время будет бежать так медленно, что когда он вернется на свою землю, где время бежало нормально, как всегда, там окажется, что прошла уже сотня лет. Вот в чем дело, Юра. И это тоже нужно помнить. А то и у нас и у вас некоторые как считают: «A-а, космос! Подумаешь! Пространство безвоздушное, скорость огромная, машины и роботы действуют автоматически — значит, космонавты вроде бесплатного приложения. Как пассажиры или как подопытные животные». А ведь небось когда садятся в самый обыкновенный летательный аппарат, который и от земли-то не отрывается как следует, все поджилки у них трясутся, лекарствами запасаются, готовят бумажные пакеты, да еще возмущаются, почему нет парашютов. У вас есть такие?…

Юра еще никогда не летал на самолетах или вертолетах и потому не знал, есть такие храбрецы на язык и жидкие на расправу в настоящем деле. Но он был уверен, что такие обязательно должны быть, потому что он встречал и маленьких и взрослых людей, которые умудрялись охаять и принизить все, что они не умели делать сами или чего у них не было. Но уж если они чему-нибудь научились или что-нибудь приобрели, так выходило, что как раз это и есть самое лучшее и самое совершенное. А все остальное — форменная ерунда. Вот почему Бойцов решительно сказал:

— Конечно, есть!

Сказал и почему-то почувствовал облегчение. Выходило, что и на Розовой, пока что недостижимой земле тоже были люди с недостатками. Выходило, что голубые люди тоже были не такими уж необыкновенными, как могло показаться в самом начале. Люди как люди. Только голубые. Да земля у них Розовая. Да еще цивилизация у них выше.

Но ведь цивилизация — дело наживное… Сегодня ее нет, а завтра ее можно и выработать. Важно только не лениться и не ждать, пока тебе преподнесут ее в готовеньком виде да еще начнут уговаривать — возьмите, пожалуйста. Не обижайтесь. Может, и лучше можно было процивилизовать, но мы еще не достигли…

Нет, после этого голубые люди стали как-то ближе и роднее. И потому Юрий сразу почувствовал себя смелее и надежней. Он засмеялся и повторил:

— Конечно, есть.

— Во-от! У нас такие имеются. Но как у вас, так и у нас имеются и другие. Просто умные. И таких как у нас, так и у вас — абсолютное большинство. Вот они и решили: зачем ребятам первую половину своей жизни, в сущности, бездельничать? Ведь они привыкают бездельничать, а потом учиться по-настоящему им уже трудно. Вот у нас на Розовой земле и начинают обучение с четырех с половиной лет. Сразу выгадывается три года. А в семь лет тех ребят, которые подходят по физическим и психическим данным, если, конечно, они сами хотят и на это соглашаются их родители, посылают в космос.

— Семи лет?! — все еще не веря, переспросил Юра.

— Да, именно семи. И ты не удивляйся. Ты просто подумай. Вот мы с тобой сейчас болтаем и дела не делаем. Верно?

— Верно…

— Вот так и в начале полета. Пока ракета разгонится, пока ляжет на курс — лежи и болтай. А еще лучше — спи. Что мы поначалу и делали. А время-то идет нормальным образом, и мы нормальным образом растем.

Все казалось таким неправдоподобно правильным и логичным, что не верить было просто невозможно. Но именно эта простота и смущала.

Как так: погрузили тебя в космический корабль, вывели на орбиту — и лети, ни о чем не думая? Юрка не раз читал, что специальные приборы-роботы сделают это еще лучше и надежней, чем сами космонавты. Что же, спрашивается, в таком случае делать космонавтам? Решительно нечего. Недаром земные космонавты запросто спали в своих кораблях. Тогда это даже как-то умиляло. Летят в космосе, обедают и даже спят… Самым обыкновенным образом. Может, даже руку под щеку подсунут. Слюнку во сне пустят.

Интересно, храпят космонавты во сне или не храпят?

И чем больше таких вот мелких мыслишек копошилось в Юркином мозгу, тем проще и неинтересней казались космические полеты, а сами космонавты и в самом деле представлялись не то ленивыми, не то просто подопытными. И от этого — неприятными…

А Юрка знал: они настоящие ребята! Настоящие! Смелые, сильные, умные и мужественные. Он знал это, восхищался своими земными космонавтами, и все-таки… Все-таки теперь, после вот этих рассуждений на окраине космоса что-то было не так.

Они уже не казались настоящими, умными и смелыми… Нет, не казались. И это было так плохо, так неприятно, что мириться с этим Юрка не мог. Он стал разыскивать хоть какое-нибудь оправдание своим, земным космонавтам. Но оправданий поначалу не было, и Юрка уже почти не слушал Тэна. Его слова проходили где-то в стороне.

И вдруг Юрия, как говорят, осенило. Он резко дернулся, охнул от боли, пронизавшей все тело, — ведь перегрузка организма все время увеличивалась и резкое движение в мягком кресле оказалось очень болезненным. И все-таки, охнув, он закричал:

— А наблюдать-то они должны! Иначе зачем же им летать. Зачем? А?

Тэн посмотрел на него несколько сожалеюще, задумался и радостно улыбнулся.

— Чудак. Так наблюдать нужно вашим космонавтам. Космонавтам с Голубой земли! Они же летают впервые. Они ведь как глаза и уши всего вашего… белого или черного, а может быть, желтого или уж не знаю какого там человечества. Они должны наблюдать, должны отмечать и запоминать все важное и интересное. Им, конечно, и труднее всех, и опаснее всех, и… — Тэн сверкнул глазами. — И все-таки… все-таки… интереснее всех. Они же все видят впервые! Понимаешь — в самый первый раз.

— А у вас? — остывая, спросил Юра.

— А у нас? У нас ведь летают в космос давно. И все космические окрестности нашей Розовой планеты давным-давно изучены. Движения всех крупных метеоров, астероидов и комет давным-давно рассчитаны, всякие там поля и гравитационные отклонения изучаются в первых классах на уроках географии, и если школьник их не знает, так ему ставят двойку. Зачем же нужно нашим космонавтам наблюдать в начале полета? Совершенно незачем.

Опять все было правильно! Но так правильно, что Юрке захотелось кричать и прыгать от радости.