История Энн Ширли. Книга 1 - Монтгомери Люси Мод. Страница 33

— Что тебе надо? — холодно спросила она. Энн умоляюще сжала руки:

— Миссис Барри, пожалуйста, простите меня. Я не хотела напоить Диану. Зачем мне это делать? Представьте себе, что вы бедная сирота, которую из милости приютили чужие люди, и что у вас одна-единственная закадычная подруга на всем белом свете. Неужели вы стали бы ее нарочно спаивать? Я думала, что в бутылке малиновый морс! Пожалуйста, простите меня и разрешите Диане дружить со мной! Если вы нас разлучите, на мою жизнь падет черная пелена горя.

Эта пылкая речь, которая сразу бы растопила доброе сердце миссис Линд, отнюдь не подействовала на миссис Барри. Она только вызвала у нее еще большее раздражение. Возвышенные слова и драматические жесты Энн навели ее на мысль, что девчонка просто издевается над ней. И она бросила ей в лицо холодные жестокие слова:

— Я считаю, что ты не заслуживаешь того, чтобы дружить с моей дочерью. Иди домой и научись вести себя как следует.

Губы Энн задрожали.

— Позвольте мне хотя бы попрощаться с Дианой, — взмолилась она.

— Диана уехала с отцом в Кармоди, — отрезала миссис Барри и захлопнула дверь.

Энн побрела домой. Она была в отчаянии, но уже больше не плакала.

— Все, — сказала она Марилле. — Больше надеяться не на что. Я сама сходила к миссис Барри, и она очень оскорбительно со мной разговаривала. Мне кажется, Марилла, что она не леди. Остается только молиться, но боюсь, что и сам Господь Бог бессилен против этой упрямой женщины.

— Не говори таких вещей, Энн, — строго заметила Марилла, еле удерживаясь от смеха.

Она стала замечать за собой склонность смеяться в самых неподходящих ситуациях, когда, по ее прежним понятиям, следовало бы проявить строгость. И рассказывая вечером Мэтью про беду, постигшую Энн, она таки посмеялась над этой нелепой историей.

Но когда перед сном Марилла поднялась в комнату Энн и увидела, что бедная девочка заснула вся в слезах, на ее суровом лице появилась нежная улыбка.

— Бедняжка моя, — тихо проговорила она, убирая прядь волос с распухшего от слез личика Энн. Потом наклонилась и поцеловала горячую щечку.

На другой день, сидя у окна за надоевшим вышиванием, Энн вдруг увидела у Дриадиного ключа Диану. Та делала ей какие-то таинственные знаки. Энн вылетела из дома и кинулась по тропинке. В душе ее ожила надежда, но она угасла, как только Энн увидела грустное лицо Дианы.

— Твоя мама не передумала? — запыхавшись, спросила она.

Диана уныло покачала головой:

— Нет. Она говорит, что запрещает мне с тобой дружить. Я плакала, убеждала ее, что ты тут ни при чем, но она и слушать не хочет. Еле-еле упросила ее отпустить меня попрощаться с тобой. Она велела мне быть дома ровно через десять минут — она проверит по часам.

— Десять минут, чтобы проститься навсегда, — со слезами проговорила Энн. — Диана, обещай мне, по крайней мере, не забывать подругу своего детства, даже если у тебя появятся другие дорогие тебе друзья.

— Нет, — рыдая, отвечала Диана, — я никогда тебя не забуду, и у меня никогда не будет другой закадычной подруги. Я не хочу! Я все равно не буду никого любить так, как тебя.

— Диана! — воскликнула Энн, ломая руки. — Ты правда меня любишь?!

— Конечно, люблю. Разве ты не знала?

— Нет. — Энн перевела дыхание. — Я знала, что ты хорошо ко мне относишься, но не смела надеяться, что ты меня любишь. Знаешь, Диана, я думала, что меня вообще нельзя любить. Меня никогда в жизни никто не любил. Как это замечательно! Это луч света, который будет освещать мой путь, хотя нас насильно разлучают. Диана, скажи мне это еще раз!

— Я люблю тебя всей душой, Энн, — без колебаний произнесла Диана, — и буду любить всегда, можешь в этом не сомневаться.

— И я всегда буду любить тебя, Диана, — торжественно сказала Энн, протягивая подруге руку. — Память о тебе будет, как звезда, освещать мою одинокую жизнь. Диана, ты дашь мне на прощанье прядь своих черных как смоль волос, чтобы я могла хранить их как самое драгоценное сокровище?

— А у тебя есть ножницы? — спросила Диана, вдруг вспомнив о практической стороне вопроса. Она вытерла слезы, которые вновь полились у нее из глаз от прочувствованных слов Энн.

— Да, у меня в кармане маленькие ножнички из моего рукодельного набора, — ответила Энн. С торжественным видом она отстригла черный завиток. — Прощай, моя милая подруга. Теперь мы будем жить рядом, как совсем чужие. Но в сердце своем я сохраню тебе неизменную верность.

Энн смотрела вслед уходящей Диане и грустно махала платком, когда та оглядывалась. Потом пошла домой, несколько утешившись таким романтичным расставанием.

— Все кончено, — сообщила она Марилле. — У меня никогда больше не будет подруги. Мы с Дианой очень трогательно расстались у ручья. Память об этом расставании останется для меня священной. Диана дала мне прядь своих волос, и я собираюсь сделать из них ладанку и носить ее на шее всю жизнь. И пожалуйста, Марил когда будешь меня хоронить, положи ее в гроб. Мне кажется, что я недолго проживу. Может быть, когда миссис Барри увидит мой хладный труп, она пожалеет о том, что сделала, и позволит Диане прийти на мои похороны.

— Сдается мне, Энн, что пока у тебя не отнялся язык, тебе не грозит преждевременная смерть, — невозмутимо отозвалась Марилла.

В следующий понедельник утром Энн удивила Мариллу. Девочка спустилась вниз с сумкой, полной учебников. На лице ее была написана решимость.

— Я возвращаюсь в школу, — объявила Энн. — Больше мне в жизни ничего не осталось. Мою любимую подругу безжалостно вырвали из моего бедного сердца. В школе я, по крайней мере, смогу видеть ее и вспоминать о счастливых днях.

— Чем вспоминать, лучше думай об уроках. — Марилла тщательно старалась скрыть свой восторг по поводу такого удачного развития событий. — Надеюсь, мне не придется больше слышать жалобы на тебя и ты не будешь разбивать грифельные доски о головы своих товарищей. Веди себя хорошо и слушайся учителя.

— Я постараюсь быть примерной ученицей, — печально проговорила Энн. — Только это совсем неинтересно. Мистер Филлипс говорит, что Минни Эндрюс примерная ученица. И какая же она скучная! У нее совсем нет воображения, и ее, кажется, ничто в жизни не радует. Но у меня в жизни тоже теперь не осталось радости, так что, может, из меня и получится примерная ученица. Я пойду в школу по дороге. Просто невыносимо было бы одной идти по Березовой аллее. Я бы ослепла от слез.