Наблюдатели - Леранжис (Леренджис) Питер. Страница 52

Он посмотрел на меня невидящим взором, словно был в этот миг где-то за тысячу миль отсюда.

— За что простить?

— Что я устроила. Из-за ножа.

— Ах да! — кивнул он.

— Я не знала, что он твой. Я никогда не видела его раньше. Я так испугалась за тебя.

— Чего было пугаться?! Что, я сам не могу разобраться?

Он смотрел из-под руки на горизонт.

Я посмотрела туда, куда смотрел он.

И вдруг поняла.

Его странное поведение объяснялось просто.

Я тут ни при чем.

Облака.

Вот что беспокоило его.

Они напомнили ему слишком многое. Конечно.

То, что было шестьдесят лет назад.

Погода и тогда была, вероятно, классная, как сегодня, — иначе его дед не взял бы в круиз детей. А потом…

Я перегнулась через поручни.

— Тебе не хочется ехать?

— Но я же поехал, — ответил дедушка Чайлдерс. — Я поехал, но сказал ему, чтоб не ехали.

— Кому сказал? Капитану Нейлу?

Дедушка Чайлдерс вдруг повернулся ко мне. У меня было такое ощущение, что он впервые заметил, что я здесь.

— Что? — спросил он.

— Ты сказал капитану Нейлу, что не хочешь ехать?

— Ничего я не говорил капитану Нейлу.

Я замолчала. Раньше я не видела дедушку таким бестолковым.

Хотя чему тут удивляться? Мама с папой тоже достали его. Пристали, как с ножом к горлу — устраивай этот круиз, да и все тут. А хочется ему или нет, им до лампочки. А все почему? Прикрываясь круизом, они заморочат всех своих клиентов. Они и мистера Хейвершоу благодаря этому заполучили.

А до дедушки Чайлдерса им нет дела. Им только бы свои интересы соблюсти.

С ними всегда так.

Ну, на сей раз это не пройдет.

Если я поддержу дедушку.

— Не бери в голову, дед, — сказала я и пошла назад в клуб.

Папа стоял у стола с закусками с тарелкой в руке и болтал с каким-то лысым толстяком с отвислым брюхом.

— Надо отменить, — с места в карьер выпалила я.

— Э… Рейчел, — начал папа, — я тут разговариваю…

— Капитан Нейл говорит, что мы отплываем через пятнадцать минут, но дедушка Чайлдерс не хочет ехать, а это, в конце концов, его день.

— Минуточку, — обратился папа к своему приятелю, затем взял меня за руку и отвел в уединенный уголок. — Ради бога, Рейчел, не вздумай снова устроить мне что-нибудь подобное.

— Тебе?

— Мистеру Хейвершоу не нужны смутьяны.

— Ты-то видел, что произошло?

— Но твоя реакция была неадекватной…

— Ну хорошо, хорошо, извини. Но ты слышал, что я сказала, пап? Эти облака навевают дедушке грустные мысли. Напоминают о том несчастье. Он тебе не говорит о том, что чувствует, из вежливости…

— Рейчел, он мой отец. Неужели ты думаешь, он не сказал бы мне, если что не так? Кроме того, я вложил в это немало денег, да и не собираюсь разочаровывать гостей. Это же все мои клиенты, они специально приехали из Бостона и…

— Ах, так это все из-за денег!

— Рейчел, ты меня слушаешь? Твой дедушка давно мечтал об этом. Он заслужил такую поездку. Да и не собираемся мы уходить особенно далеко, ты же знаешь.

— Я знаю, что…

— Нет, не знаешь! Ты не говорила с его лечащим врачом!

— Что? Что ты говоришь?

Папа огляделся по сторонам:

— Ничего, Рейчел. Ты меня нервируешь…

О боже!

— Что-нибудь и в самом деле плохое? Дедушка умрет?

— Да бог с тобой! Это не значит, что сейчас. То есть… — Папа в сердцах махнул рукой. — Рейчел, у твоего дедушки плохое сердце. У него врожденный порок. Врачи говорят, что ему и так жутко повезло, что он дожил до такого возраста, но дела его плохи. Понятно?

Понятно?

— Он скоро умрет.

— Нет! То есть, конечно, в свое время, но не сейчас!

И слышать не хочу!

— Так ты, стало быть… игнорируешь желание умирающего.

— Рейчел, не драматизируй!

Слово-то какое — «драматизируй»!

Они так говорят каждый раз, когда у меня предчувствие. Этим они хотят сказать: «Ты же еще ребенок. И сама не знаешь, что говоришь».

— Я, по крайней мере, не веду себя как эгоист, — парировала я.

— Что ты сказала?

Рейчел, хватит, успокойся, ты и так сегодня успела наломать дров.

Но меня уже понесло.

— Да, как эгоист. Холодный, бесчувственный. Не могу поверить, что ты мой отец.

Я повернулась и побежала. Все на меня смотрят. Опять двадцать пять.

Думают: и откуда свалилась эта несносная неблагодарная девчонка?! Только мне наплевать, что они там обо мне думают.

Я бросилась к задней двери яхт-клуба. Она вела на рабочий двор с помойными контейнерами.

Вот так и надо. Там мне и место.

Я вылетела на улицу и громко разрыдалась. И тут сердце у меня оборвалось.

Этот парень стоял там.

3

Калитка. Дуй в ворота.

Она была у него за спиной. В высоком заборе из круглого штакетника.

Я хотела было проскочить мимо него, но он загородил мне дорогу.

— Что с тобой? — спросил он.

— Да ничего. Слушай, шел бы ты своей дорогой.

— Ради бога, я просто… просто я хотел извиниться.

— За что?

— За то, что произошло там. С твоим дедушкой. За нож.

— Прощаю. Пока.

И снова двинулась к калитке. На сей раз он отступил в сторону.

— Он говорит, ты на него похожа, — неожиданно сказал парень.

Я резко остановилась:

— Кто говорит?

— Твой дедушка. Он говорит, вы родственные души. Что вы друг друга насквозь видите.

— Он все это тебе сказал?

— Это правда?

— Ничего подобного.

Родственные души!

Мне как-то не приходилось так думать о дедушке Чайлдерсе. Но если по правде говорить, все так оно и есть. Я ему ближе, чем большинству своих подруг. Не представляю, что буду делать, когда он…

Только этого еще не хватало! Давай-ка без слез, Рейчел. Глаза опять на мокром месте.

— Босс хотел было меня гнать взашей, да твой старик меня выручил.

— Он свой парень, — поддакнула я. — Иногда мне кажется, даже чересчур.

— Он всегда такой был.

— А ты-то откуда знаешь?

— Я знавал его. В былые годы.

— Что-то не припомню тебя.

— Может, я не из тех, кого запоминают.

— Ты живешь в наших краях?

— Жил, давным-давно. А сейчас снова переехал сюда.

Везет же нам!

Не лезь в бутылку, Рейчел.

Но меня что-то взбесило.

Где-то он, видать, маху дал.

Но дедушке Чайлдерсу он, похоже, пришелся по душе. Значит, ничего плохого в нем нет.

— Меня зовут Рейчел. Не обижайся, я это так…

— Колин. — Он пожал плечами. — Да ерунда. Я понимаю. Ты и без того расстроена.

— Но ты же сам понимаешь, ты тут ни при чем.

— И на том спасибо.

— Не могу туда вернуться.

— Так и не возвращайся. Постой здесь. Очухайся малость. За меня можешь не беспокоиться. Я никому не заикнусь, что ты здесь.

— Хорошо.

Я присела на деревянный бочонок, подальше от вони помойки.

А он вернулся на кухню вытаскивать оттуда пластиковые мешки.

Вел он себя спокойно и выдержанно. Попусту не шумел.

Если говорить по совести, несмотря на засаленные патлы и грубоватые черты, он был скорее даже приятен. Глаза ярко-зеленые, брови черные как смоль и густые, цвет лица золотисто-оливковый.

Но главное, он и в самом деле сочувствовал мне.

Я это мало про кого могу сказать.

— Ладно, — говорит Колин, — мне пора возвращаться. Тебе получше?

Скажи ему.

Я покачала головой, с трудом сдерживая слезы:

— Дедушка… Я думаю, что дедушка Чайлдерс долго не протянет.

Глаза у Колина потемнели.

— Он стар, Рейчел. И прожил долгую славную жизнь.

— У него порок сердца. А мои родители не очень хорошо обращаются с ним. Им дела нет до того, что ему хочется.

— Лично я был бы счастлив, если бы в день моего рождения мне устроили такую поездку по морю.

— Но он-то этого не хочет. Он цепенеет при одной мысли, что надо выйти в море.