Наблюдатели - Леранжис (Леренджис) Питер. Страница 58

Дверные петли явно пора было смазать. Я испугалась, что скрипом разбужу весь барак.

Но все спали как убитые.

Здесь на Онироне все целый день резвятся от души, а потом ночь напролет спят без задних ног.

Это утром начнется галдеж, хотя, впрочем, несколько неугомонных девчонок со смехом носились по палате.

Ванесса. Рэнди. Дженнифер. Барбара.

Вот я уже и запомнила имена некоторых ребят.

Они все такие клевые! Даже Карбо.

И всем позволено хоть всю ночь напролет не спать.

Как здесь вообще принято.

Каждую ночь.

Я захихикала.

Хотя вообще-то я не из таких. Хихикать я отвыкла. Во всяком случае, лет с десяти.

Что это со мной?

Подумаешь, время позднее! Весь день игры да развлечения. Что тут такого?

Красота!

Вот как это называется, Рейчел.

Сна не было ни в одном глазу.

Но я и сама понимала, что не помешало бы выспаться. Завтра дел по горло.

Назад. К маме и папе. И к мистеру Хейвершоу, само собой. И в подготовишки.

Настроение у меня вдруг испортилось.

Я переступила порог темной тихой палаты. Меня мучила жажда, и я направилась в ванную. Тьма кромешная. Я надеялась, что скоро глаза привыкнут к темноте…

Я ударилась о цинковое ведро.

— Простите, — прошипела я.

Тихо.

Никто и ухом не повел.

Здорово!

Просто класс!

У меня дома сейчас бы началось такое…

Сядь, Рейчел. Принеси, Рейчел. Скажи спасибо, Рейчел. Хорошая девочка.

— Гав! Гав!

Это ж надо! Я залаяла.

Рейчел, ты, кажется, того.

Ничего не того.

Просто счастлива.

Я подняла покатившееся ведро. Оно было пустое. Я поставила его на столик, отодвинув груду тряпок.

Уф! Здесь не только тряпье. Под одеждой лежала книга. Она свалилась на пол. На то самое место, где валялось ведро.

Ах ты недотепа!

Я нагнулась и подняла ее с пола.

В бледном свете от костра за окном я с трудом разглядела, что это за книга. Фотоальбом. Тот самый, который я уже видела в ванной сегодня. Тот самый, что отняла у меня Мери-Элизабет.

Он же не твой.

Ты же разрешения не спросила.

Ну, конечно, чтоб я смотрела чьи-то снимки без разрешения!

И я пошла в ванную.

(Больше всего я люблю смотреть чужие фотографии. Меня хлебом не корми, дай посмотреть. Это моя слабость.)

На стене я приметила два огарка. А под ними кремниевую зажигалку. Тихонько, чтобы не шуметь, я зажгла свечки и прикрыла дверь.

На обложке стояли буквы НМСШ. Те же, что я видела раньше.

Но сейчас я прочитала накарябанную под буквами надпись.

Число.

Очень древнее.

Шестидесятилетней давности.

Чудеса, да и только!

Я открыла альбом. На каждой странице были размещены старые черно-белые покоробленные от времени фотографии, приклеенные уголками.

На всех снятых людях были странные одежды и прически. Девушки стояли в напряженных чопорных позах.

Я уже хотела закрыть альбом, как вдруг в глаза мне бросилась знакомая физиономия.

Со снимка мне улыбался Вес.

Что за бред? Это кто-то, похожий на него. Может, дедушка.

Я поднесла альбом поближе к свету.

Они похожи, как две капли воды.

Я стала быстро пролистывать альбом. Снимки были маленькие. Некоторые не в фокусе. Мне показалось, что я узнала Карбо, но не уверена.

Вдруг что-то остановило меня. Школьная компания в гимназическом зале.

На заднем фоне, у стены, пытался закрыть лицо…

Колин!

Быть того не может.

Смотри, смотри.

Еще страница… еще…

Я даже дух затаила.

Слева в группе стояла Мери-Элизабет. Справа — Вес.

Но я во все глаза глядела на третьего, стоявшего между ними.

Черные волосы, полноватый. На Онироне я такого не встречала. Совершенно определенно.

Но я его знала.

Что-то в улыбке. В глазах. Что-то до боли знакомое…

А под фотографией от руки выцветшими чернилами было написано:

11

Спокойно, Рейчел. Набери воздуха. Шевели мозгами.

Я дышала, как рыба на песке.

Еще минуту назад все было хорошо и ясно.

Еще минуту назад я чувствовала себя словно рыба в воде.

Это же он.

Дедушка Чайлдерс.

Он улыбался мне. Как всегда. В глазах маленький бесенок будто говорит: «Я тебя знаю. Мне известны все твои мысли».

Шевели мозгами!

Я снова перечитывала написанное, смотрела на лица моих двух новых друзей и листала альбом, пока опять не наткнулась на него (да, это Колин, он здесь жил), и в голове у меня все начинало искриться и полыхать, как костер за окном (это был Пушок, они хотели бросить в огонь Пушка и все его вещи!). И в тот же миг мир перевернулся и полетел вверх тормашками, и все вдруг как бы отдалилось и вновь обрело смысл, но смысл ужасный…

Все они отправились в тот круиз в день его рождения.

Во время последнего появления облачной стены.

Спасся только дедушка Чайлдерс. Он единственный, кто…

Кто — что?

Остался в живых?

Да.

И нет.

Единственный, кто вернулся. В Несконсет.

А остальные нет.

Они здесь.

И они не изменились.

Не постарели ни на день.

— Рейчел? — раздался голос Мери-Элизабет.

Я вскочила с такой силой, что чуть не сбила свечки.

— Рейчел, это ты здесь? С тобой все в порядке?

— Все отлично!

Слишком громко. Спокойнее.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Мне…

Стоп.

Не говори ей ничего.

Ей нельзя доверять.

Она не хотела, чтоб ты это видела. Она его убрала подальше от тебя.

— Я просто зашла попить, — откликнулась я.

— Ну ладно. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Надо все выяснить.

Надо все делать самой.

Не надеясь на Мери-Элизабет.

Я выглянула в окно.

На дворе маячил один из работников. Он расхаживал вдоль барака как охранник.

Лагерный костер все еще горел, и в его свете мне удалось прочесть поблекшие обрывки слов на спине его хламиды, скроенной из грубой мешковины:

Мешок из-под риса, превращенный в робу.

Ему больше двухсот лет.

Как пленники, которых захватили пираты.

Я кое-что припомнила. Из школьных занятий по истории.

Британская империя ссылала своих преступников в далекие края. Подальше от дома.

В Австралию.

В колонии.

В Америку.

Перед глазами промелькнули сцены из праздничного пикника, группы в одеяниях разных эпох — в американской форме времен Второй мировой войны, в нарядах американских пионеров-колонистов…

Кораблекрушения.

История залива Несконсет богата ими.

Исчезнувшие корабли, так никогда и не найденные.

Поглощенные облаками.

Суда шестнадцатого и семнадцатого веков.

Подводная лодка времен Второй мировой войны.

Яхта, на которой совершали круиз дети в день рождения дедушки Чайлдерса.

В голове постепенно складывалась цельная картина. Настолько цельная и логичная, насколько и безумная. Я даже невольно расхохоталась.