Битвы по средам - Шмидт Гэри. Страница 3

В тот вечер я снова взялся перечитывать «Остров сокровищ» Стивенсона. Не хочу особенно хвастаться, но «Остров сокровищ» я читал уже четыре раза, «Похищенного» дважды и «Чёрную стрелу» тоже дважды. Я даже «Айвенго» до половины дочитал. Потом, правда, сдох. Занудный этот Вальтер Скотт. Я тогда переключился на «Зов предков» Джека Лондона — эта книжка как-то веселее пошла.

В «Острове сокровищ» я сразу открыл место, где Джим Хокинс уводит у пиратов «Испаньолу». Вот он сидит на верхней перекладине мачты, а Израэль Хендс лезет к нему с кинжалом в зубах. У Джима, конечно, преимущество: два пистолета против одного кинжала. Так что боцману с ним вроде как не совладать. Но боцман всё равно хочет прикончить Джима! Ненавидит он этого парня, ничего уж тут не поделаешь. А Джим посмеивается. Потому что он не хлюпик, он крутой, и его есть за что ненавидеть.

А потом Израэль Хендс бросает нож, и Джима спасает только везение. Мог бы погибнуть, запросто.

Ну а мне-то что делать? Тоже прикажете на везение надеяться?

Во вторник миссис Бейкер весь день не сводила с меня глаз. Словно призывала на мою голову Божью кару. Как Израэль Хендс на голову Джима Хокинса.

Первый раз я поймал на себе её взгляд рано утром, когда вышел из-за перегородки, где находится раздевалка, и направился к своей парте.

Вы спросите, почему у нас, семиклассников, как у малышей, раздевалка в классе, а не шкафчики на первом этаже, как во всех нормальных средних школах? Как раз потому, что наше здание раньше было началкой. Потом, в какой-то момент, городские власти постановили возвести для начальной школы новое здание, и его построили рядом со старым, соединив их стеклянным переходом. Туда ещё кухню приделали. А потом старое здание подремонтировали и отдали Камильской средней. Так и вышло, что на третьем этаже, где учится наш седьмой класс, во всех кабинетах — раздевалки. Как у первоклашек. И нам приходится вешать там одежду и оставлять свои вещи, хотя на дворе тысяча девятьсот шестьдесят седьмой год и во всём цивилизованном мире семиклассники держат свою личную собственность в шкафчиках, под замком.

Короче, выхожу я из раздевалки и ловлю на себе взгляд миссис Бейкер. Подалась вся вперёд, нависла над столом — у меня аж мурашки по спине побежали.

Я хотел сесть за парту, но внезапно понял: это ловушка. Она заминировала мою парту или капкан тут поставила — как капитан Флинт. Раньше я о таком и думать не думал. Но теперь прямо почувствовал. Кожей, печёнками — не знаю. Мне было откровение или наитие. Про наития и откровения иногда рассказывает пастор МакКлелан. Типа, если тебе грозит опасность, Бог предупреждает свыше. Прислушаешься — спасёшься. Не прислушаешься — пеняй на себя.

Я осмотрел свою парту. Ни проволоки, ни шнура от взрывателя не видно. Теперь проверим винты. Похоже, винты на месте и сиденье подо мной не развалится.

А вдруг что-то лежит внутри, в парте? Что-то ужасное, взаправду ужасное? Какая-нибудь дохлятина — остатки от прошлогодних уроков биологии, которые затащили в кабинет миссис Бейкер прошлогодние семиклашки, её бывший класс?

Я снова взглянул на миссис Бейкер. Она на меня уже не смотрела: отвела глаза, а на губах улыбочка такая, еле заметная. Выдала она себя этой улыбкой, ей-Богу, выдала. Засада точно есть.

Я побоялся заглядывать в парту и попросил это сделать Мирил-Ли Ковальски, которая влюбилась в меня ещё в третьем классе — это не я придумал, она сама так говорила.

— Это ещё зачем? Что в парте? — спросила она.

И это истинная любовь? Откуда столько подозрительности?

— Просто…

— Просто — это не ответ.

— Просто… вдруг там сюрприз?

— Для кого?

— Для тебя.

— Для меня?

— Ага.

Она приподняла крышку парты. Заглянула. Поискала-пошарила под всеми учебниками — под «Родным языком для нас с тобой», «Математикой для нас с тобой» и «Географией для нас с тобой».

— Тут ничего нету!

Я тоже рискнул заглянуть внутрь.

— Значит, я ошибся.

— Нет, это я ошиблась. — Она с досадой отпустила крышку. Крышка громко хлопнула. — Ой, прости, — сказала Мирил. — Не дождалась, чтоб ты туда пальцы сунул. А жаль.

Сами понимаете, в седьмом классе от любви до ненависти один шаг.

На большой перемене я опасался выходить. Вдруг миссис Бейкер подговорила кого-нибудь из своего бывшего класса — нынешних восьмиклассников — и они учинят надо мной ужасную расправу? Там, например, учится старший брат Дуга Свитека. Он уже бреется! А ещё его трижды забирали в полицейский участок — и у нас, и в соседнем штате, — и он даже провёл одну ночь в настоящей тюрьме. За что — никто не знает. Но, думаю, за озорство в районе трёхсот девяностых номеров. Или даже в конце списка. Под номером четыреста десять. Дуг говорил, что их отец подкупил судью, иначе брату грозила бы смертная казнь.

Мы верили.

— Почему вы не идёте на перемену, мистер Вудвуд? — спросила миссис Бейкер. — Все уже на улице.

Я решительно взял в руки «Родной язык для нас с тобой».

— Да я хотел тут, в классе, почитать.

— Идите отдыхать. — Глаза миссис Бейкер сверкнули, выдавая её недобрые намерения.

— Так я и тут отдыхаю.

— Мистер Вудвуд! — произнесла она угрожающе. А потом встала и скрестила руки на груди. И до меня дошло, что мы остались один на один, без свидетелей, да и мачты, на которой спасся Джим Хокинс, тут нет.

Я вышел из класса.

На улице я топтался на одном пятачке, сторонясь всех и каждого и держась в поле зрения миссис Сидман. Меня так и подмывало попросить у неё жёлтую клеёнчатую шапочку — пусть эта шапка спасёт меня от неведомой, но неотвратимой беды.

И тут, словно в Камильской средней наступил День страшной расплаты, ужаса и покаяния, я услышал:

— Эй, Вудвуд!

Брат Дуга Свитека. В опасной близости. В моём личном пространстве.

Я передвинулся поближе к миссис Сидман. Она вцепилась в свою шапочку обеими руками и отошла подальше.

— Вудвуд! В футбол играешь? У нас одного не хватает. — Брат Дуга Свитека надвигался неумолимо, всей своей волосатой грудью. Волоски курчавились даже под шеей, выше футболки.

— Иди поиграй, — сказала миссис Сидман. — Если не пойдёшь, из второй команды придётся кого-то исключить.

Если не пойду — проживу лишний день, подумал я.

— Ну чё, Вудвуд? — окликнул брат Дуга Свитека. — Идёшь?

И что мне оставалось делать? Я двинулся навстречу судьбе.

— Встанешь левым крайним, — велел он.

Это я и без него понял.

— В защите, — добавил он.

Это я тоже знал заранее. Уж такая мне выпала судьба.

— А я нападающий, — добавил он. — В другой команде.

Это я тоже понимал. Без него.

— Твоя задача — меня остановить, не дать прорваться к воротам.

Я кивнул.

— Не слабо?

Допустим. Допустим, что тебя можно остановить. Дай мне танк с крепкой бронёй, тремя пулемётами и гранатомётом — и я тебя остановлю.

— Попробую.

— Попробуй. — Брат Дуга Свитека засмеялся. Готов поклясться: обернись я в ту секунду, наверняка бы увидел миссис Бейкер у раскрытого окна на третьем этаже. Она там тоже смеялась.

Вообще у футбола есть свои преимущества. Бегай себе туда-сюда, даже не дотрагиваясь до мяча. А если всё-таки придётся дотронуться, его можно запулить куда подальше, чтобы никто не вздумал у тебя его отнимать. Такой тактики я и решил придерживаться, чтобы брат Дуга Свитека не мог ко мне подобраться и осуществить коварный план миссис Бейкер.

Но не тут-то было. Брат Дуга Свитека, по всей видимости, получил чёткие указания. Едва завладев мячом, он огляделся и устремился ко мне. Нет — на меня. Не как все нормальные нападающие, которые норовят обойти защитника, а прямиком на меня. Он рычал. Он ревел. Он выл. Он летел — как сгусток какой-то мезозойской праматерии, вырвавшейся из недр земли. И летел он на меня.