Охота на духов - Пейвер Мишель. Страница 3

Торак на воронов внимания почти не обращал. Его неотступно терзала мысль о том, как нехорошо он поступил с Ренн. Она теперь ни за что ему этого не простит. И все же он знал: поступить так было необходимо. В теперешних обстоятельствах он должен быть один. Ибо видение растерзанного стойбища, явившееся ему во сне, вполне могло стать явью. И когда ему придется лицом к лицу столкнуться с Повелительницей Филинов, Ренн не следует при этом присутствовать.

Как и Волку.

Именно поэтому Торак и выбрал окольный путь к Горам. Прямой и самый короткий путь пролегал через реку Пепельная Вода, а для этого надо было идти вверх по течению Быстрой Воды на юго-восток. Торак же двинулся на северо-восток к той гряде, что тянулась над рекой Прыжок Лошади. В те края Волк и Темная Шерсть не так давно перевели своих волчат.

И Тораку хотелось попрощаться с волчьим семейством.

Перед Логовом была удобная площадка для игр — неширокая полоска ровной земли на самой вершине утеса, — которую с одной стороны ограждал ствол упавшего ясеня, а с другой — густые колючие заросли. Было уже за полдень, когда Торак туда добрался; Темная Шерсть и волчата радостно его приветствовали, но Волка в Логове не оказалось: он охотился.

Торак, пожалуй, испытал даже некоторое облегчение. Значит, придется построить шалаш и дождаться своего названого брата. Значит, можно отложить неизбежное хотя бы до завтра.

Когда спустились сумерки, Торак разжег костер и принялся мастерить простенький шалаш, прислонив к стволу ясеня крупные еловые ветви; лук и колчан со стрелами он подвесил повыше, чтобы не достали любопытные волчата. Сейчас в семействе осталось только двое детенышей, но и те ухитрялись постоянно путаться у Торака под ногами. Третий волчонок с остренькими, как у лисы, ушками, которого Ренн назвала Щелкуном, месяц назад умер от какой-то болезни.

Покончив с устройством шалаша, Торак пошел собирать черную смородину. Волчата увязались за ним — маленькая черная Тень, обожавшая грызть башмаки, и быстрый Камешек, который всегда первым вылетал из логова и бросался Тораку навстречу.

Смородина явно перезрела, и ягоды расползались в руках; волчата с наслаждением слизывали с ладоней Торака кисло-сладкий сок. Тень, поставив передние лапки ему на колени, приподнялась и одарила липким «волчьим поцелуем», сладко лизнув в лицо, а Камешек, у которого уже вся мордочка стала лиловой, вдруг решил похулиганить и «напасть» на только что построенный Тораком шалаш. Вцепившись зубами в одну из веток, он с силой потянул за нее, но, увидев, что шалаш закачался и может рухнуть, сразу испугался, чуть ли не кувырком подкатился к матери и спрятался у нее под брюхом.

Глядя, как Темная Шерсть вылизывает своих детенышей, Торак понимал: он все делает правильно. Волчатам всего три месяца от роду, они еще слишком малы, чтобы проделать такой долгий путь и добраться до Гор. А Волк никогда не бросит своих детенышей.

Продолжая размышлять на эту тему, Торак забрался в спальный мешок и понял, что хорошо поступил, надев зимнюю одежду, ибо ночь обещала быть морозной. Помимо теплой верхней парки и штанов из шкуры северного оленя, на нем была еще тонкая нательная рубаха из утиной кожи и тонкие штаны. На ногах — замечательные, не пропускающие воду башмаки из шкуры бобра.

Он проспал совсем немного, когда его разбудило чье-то возбужденное повизгиванье.

Это вернулся Волк, и семейство высыпало из Логова, чтобы с ним поздороваться. Волчата, виляя хвостом, сглатывали мясо, которое он принес для них и теперь отрыгнул. А с ветки на волков нетерпеливо поглядывали Рип и Рек, надеясь тоже ухватить кусочек. Впрочем, Темную Шерсть воронам было не провести, да и волчата уже научились не поддаваться на хитрости вороватых птиц и отгоняли их грозным рычанием и прыжками.

В лунном свете площадка перед Логовом блестела, покрытая инеем, а светлые глаза волков отливали серебром. Увидев, что Торак вылез из шалаша, Волк прыгнул на него, и они, обнявшись, принялись кататься по земле, ласково тычась друг в друга носами. « Охота была хороша, волчата растут сильными!» — сообщил Волк.

А Торак, подняв к небу глаза, увидел, что луна скрылась и черное небо словно покрыто белыми точками: шел крупный снег.

Волчата видели снег впервые в жизни и страшно ему радовались. Они тут же принялись охотиться на снежинки, яростно клацая зубами и стараясь поймать эту странную безмолвную добычу, а потом придавливали ее к земле передними лапками или слизывали друг у друга со шкуры. Торак опустился на колени, и они, сразу же навалившись на него, стали тыкаться ему в лицо маленькими холодными носами. Волк и Темная Шерсть присоединились к общему веселью, и некоторое время все они гонялись друг за другом, бегая по кругу и порой оказываясь на самом краю обрыва, так что вниз сыпались камешки и с плеском падали в реку, протекавшую у подножия утеса.

Наконец Торак присел на корточки у костра, а волки подняли морды и запели. Торак слушал неровное подвывание волчат и сильные, уверенные голоса их родителей и с ужасом думал о том, как трудно ему будет уйти от них. Но хуже всего было то, что он ничего не мог сказать Волку о своих планах, чтобы не ставить того перед мучительным выбором: последовать ли за Тораком, покинув свое семейство, или остаться с Темной Шерстью и волчатами, бросив названого брата на произвол судьбы.

Волк, разумеется, почуял охватившее Торака беспокойство, перестал выть и подбежал к нему. В его густой зимней шерсти посверкивали снежинки, но язык, когда он лизнул Торака, был теплый.

«Ты опечален?»— спросил Волк.

«Нет», — солгал Торак.

Волк больше ни о чем спрашивать не стал, а просто привалился к нему боком, и одного этого оказалось достаточно, чтобы Торак успокоился.

Здесь, в волчьей семье, Торак чувствовал себя в безопасности; он больше не боялся серых бабочек Эостры и вскоре крепко уснул. Проснулся он уже на рассвете. Волчата лежали тесным клубком, чуть присыпанные снегом; Темная Шерсть и Волк свернулись рядом с ними.

Торак тихонько притушил костер и вскинул на плечо свои пожитки.

Лапы Волка чуть подергивались во сне, но, когда Торак опустился возле него на колени, тот сразу проснулся, открыл глаза и повилял хвостом.

«Идешь охотиться?»— спросил он, наставив одно ухо.

«Да», — по-волчьи ответил Торак и, зарывшись лицом в густую шерсть у Волка на загривке, несколько раз вдохнул дорогой сердцу запах. Потом заставил себя встать и быстро пошел прочь.

Утро выдалось очень холодным, снег так и похрустывал под ногами. На более высоких и открытых склонах ветер обнажил участки, заросшие медвежьей ягодой, толокнянкой, казавшейся на снегу ярко-красной, как брызги крови. На одном из таких открытых склонов Торак нашел мертвую серую бабочку. Он тронул ее носком башмака, и она обратилась в прах.

Чуть дальше, в подлеске, он вскоре обнаружил целую россыпь дохлых бабочек. Их, видно, погубил мороз.

«Или же, — с тревогой подумал Торак, — они просто больше не нужны Эостре. Возможно, возложенную на них задачу они уже выполнили».

Глава третья

— Разве ты их не слышишь? — прошептал больной.

— Не слышу кого? — спросила Ренн.

— Этих злых духов…

Ренн вытащила из костра горящую ветку и старательно осветила каждый угол жилища племени Кабана.

— Посмотри, Аки. Тут нет никаких злых духов.

— Их эти бабочки сюда привели, — словно не слыша ее, пробормотал Аки, раскачиваясь взад-вперед. — Теперь они от меня не отстанут.

— Но здесь нет никаких…

Схватив Ренн за руку, Аки выдохнул ей в самое ухо:

— Ты их просто не видишь! Потому что они в моей тени прячутся!

Ренн невольно от него отшатнулась.

А больной, озираясь с затравленным видом, продолжал:

— Я все время их слышу, этих духов! Слышу клацанье их зубов. И сердитое сопение. А утром, когда моя тень особенно длинна, я их вижу. В полдень же, когда моя тень становится совсем короткой и подползает к самым ногам, они прячутся в меня. Мне под кожу. А потом вгрызаются прямо в мои души. Ай! Ай! Убирайтесь! — И он сердито замахнулся на свою тень.