Тим Талер, или проданный смех (худ. Н. Гольц) - Крюс Джеймс. Страница 22

Тим сел в кресло у письменного стола, открыл авторучку, лежавшую рядом с бюваром, и решил написать письмо.

Когда он взял из стопки листок бумаги и отодвинул бювар, он заметил, что в полированной поверхности стола, словно в зеркале, отразилась наоборот надпись, напечатанная вверху листика. А если прочитать ее?

При этом ему бросилось в глаза слово «черт».

«Похоже, там написано «черт», — подумал Тим. — Но, это уж известное дело, — прибавил он мысленно, — когда черта помянут, он везде и мерещится».

Он положил листок поровнее и начал писать письмо.

Дорогой господин Рикерт!

Я добрался до Генуи не совсем благополучно. Барон умер, и теперь я его наследник. Но я этого вообще-то совсем не хотел. Скорее уж наоборот. К сожалению, сейчас я ничего не могу вам объяснить. Может быть, когда-нибудь после. Пожалуйста, постарайтесь установить связь со стюардом. Его зовут Крешимир, и у него аппендицит. Крешимир вам может все рассказать, а я, к сожалению, ничего! Поговорите еще, пожалуйста, с рулевым «Дельфина»; его зовут Джонни, и он родом из Гамбурга. Он знает всё.

Теперь я самый богатый человек на свете, и так называемый новый барон — мой опекун. Хорошего тут ничего нет, но, может быть, это мне поможет. Я стараюсь, чтобы барон не заметил, что я ничего этого не хочу. Вы, и Ваша мама, и стюард, и Джонни были ко мне очень добры. Может быть, Вы найдете какой-нибудь выход для меня. Но, наверное, я должен выпутываться сам. И это, наверное, очень хорошо, что у меня есть план и цель, потому что это помогает мне забывать, что я теперь уже не настоящий человек.

Передайте, пожалуйста, привет Вашей маме, и большое Вам спасибо от Вашего грустного Тима Талера.

Только, пожалуйста, не пишите мне. Может быть, потом я пришлю Вам какой-нибудь тайный адрес.

Тим.

Он еще раз прочел письмо с начала до конца, потом сложил листок вчетверо и запечатал его в конверт. Но как раз в тот момент, когда он хотел написать адрес, за дверью послышались шаги.

Тим поспешно сунул письмо во внутренний карман своей куртки. В ту же секунду раздался стук в дверь, и, прежде чем Тим успел ответить «войдите», в его номер снова вошел барон.

Он увидел рядом с раскрытым бюваром незавинченную ручку и спросил:

— Что, пишите личные письма, господин Талер? С этим вам надо быть поосторожнее. Впрочем, в вашем распоряжении имеется секретарь.

Тим закрыл бювар, завинтил ручку и сказал:

— Если мне понадобится секретарь, я его позову.

— Неплохо прорычал, юный лев! — рассмеялся барон. — Мне кажется, что, надев новый костюм, вы мгновенно усвоили новые манеры. Это весьма и весьма похвально!

Снова раздался стук в дверь. Треч недовольно крикнул:

— Che cosa vole? [2]

— La garderoba per il signore Thaler! [3] — ответил кто-то за дверью.

— Avanti [4], — буркнул Треч.

Слуга в длинном зеленом фартуке с поклоном внес рюкзак Тима, положил его на подставку для чемоданов и остался стоять у двери.

Тим подошел к нему, протянул руку и сказал:

— Большое спасибо!

Слуга с удивлением и даже как будто с неудовольствием неловко пожал протянутую ему руку.

— Non capisco! [5] — пробормотал он.

— Он не понимает, — рассмеялся барон. — А вот это он наверняка поймет!

С этими словами Треч вытащил из кармана пачку бумажных лир и одну из бумажек протянул слуге.

Слуга, просияв, воскликнул:

— Grazie! Mille grazie! Tante grazie, signore Barone! [6] — и, низко кланяясь, попятился к двери.

Треч запер за ним дверь и сказал:

— В прежние времена холоп, прежде чем переступить порог господских покоев, снимал обувь, а войдя, падал на колени и целовал своему господину носок сапога. Увы, эти благословенные времена ушли безвозвратно!

Тим не обращал внимания на слова барона. Его вдруг поразила мысль, что в рюкзаке лежит его фуражка, а за подкладкой фуражки — контракт с Тречем. Как бы невзначай он подошел к рюкзаку, развязал его и тут же увидел фуражку — она лежала сверху. Взяв ее в руки, он услышал, как под подкладкой зашуршала бумага. Тим вздохнул с облегчением.

Продолжая слушать разглагольствования барона, он старался незаметно вытащить контракт из-под подкладки и переложить его во внутренний карман куртки.

— В таком отеле, как этот, — продолжал свою речь барон, — вполне достаточно пожимать руку троим: портье, чтобы всегда говорил в случае надобности, что вы только что вышли, директору, чтобы не разглашал ваших тайн, и шеф-повару, чтобы вкусно кормил нужных вам людей.

— Я приму это к сведению! — заметил Тим.

Про себя он подумал: «Когда я снова смогу смеяться, я с радостью пожму руку всем слугам и горничным».

Зазвонил телефон. Тим взял трубку и сказал:

— Слушаю. Это Тим Талер.

— Ваш автомобиль подан, синьор! — раздался голос в трубке.

— Большое спасибо! — ответил Тим и нажал на рычаг.

Барон, пристально наблюдавший за Тимом, заметил:

— Никогда не называйте своего полного имени, мой милый! Вполне достаточно сказать «да», причем таким тоном, чтобы дать почувствовать недовольство: ведь вас потревожили. И никогда не говорите «большое спасибо», если вам сообщают, что автомобиль вас ждет. Совершенно достаточно буркнуть «хорошо!». Богатство обязывает к определенной невежливости, господин Талер. Очень важно уметь держать людей на расстоянии.

— Я приму это к сведению! — снова повторил Тим.

И снова подумал: «Ну погоди, дай только мне вернуть мой смех!»

Они вместе спустились по лестнице в зал — в таких фешенебельных отелях его обычно называют холлом, — и при их появлении некоторые господа поднялись со своих кресел и поклонились. Один из них подошел поближе и произнес:

— Разрешите, господин барон…

Даже не взглянув на него, барон ответил:

— Мы спешим. Позже.

Затем они сошли вниз по мраморной лестнице и направились к своему роскошному автомобилю.

Шофер распахнул перед ними дверцу, и барон с Тимом опустились на красное кожаное сиденье.

Тим не заметил, что впереди и позади их автомобиля едут две другие машины с личной охраной. Не понял он и выкриков газетчиков, которые, бегая по улицам, размахивали своими листками:

— Il barone Treci й morto!

— Adesso un ragazzo di quatrodici anni й il piu ricco uomo del mondo!

Барон с улыбкой перевел их выкрики Тиму:

«Барон Треч умер! Четырнадцатилетний мальчик — самый богатый человек на земле!»

На перекрестке машина остановилась перед светофором. Треч в это время давал Тиму указания, как надо вести себя на приеме, на который они сейчас ехали. Но Тим плохо его слушал — он засмотрелся на маленькую смуглую девочку с черными, как вишни, глазами, которая стояла на тротуаре рядом с продавцом фруктов и, широко раскрыв рот, старалась откусить кусок огромного яблока. Заметив взгляд Тима, она опустила руку с яблоком и улыбнулась мальчику.

Тим кивнул ей, снова забыв, как печально кончается всякий раз его попытка улыбнуться,

И девочка вдруг увидела, что лицо за стеклом автомобиля исказила ужасная гримаса. Она испугалась, заплакала и спряталась за спину продавца фруктов.

Тим закрыл лицо руками и откинулся на спинку сиденья. Барон же, наблюдавший за этой сценой в зеркало, опустил стекло со своей стороны и, смеясь, что-то крикнул девчушке по-итальянски.

Девочка с еще мокрым от слез лицом выглянула из-за спины продавца фруктов, робко подошла к машине и протянула свое яблоко барону. Когда Треч дал ей за это блестящую монету, она просияла, пискнула: «Grazie, signore!»! [7] — и рассмеялась.