Заблудившийся звездолет. Семь дней чудес - Мошковский Анатолий Иванович. Страница 13
— А я? Я тоже буду стоять на вахте? — внезапно спросил Жора.
— А почему ж нет? — посмотрел на него Колесников. — Или хочешь увильнуть?
— Ничего я не хочу, но ведь я…
— Точка, — прервал его Колесников. — По отсекам, спать! Сегодня моя вахта до утра…
Глава 13. РАЗГОВОР В РУБКЕ
Все разошлись. Жора, едва волоча ноги от усталости и переживаний, ввалился в свой отсек N 5, не раздеваясь свалился на койку и мгновенно уснул. А Толя зашел к Альке.
— Вот мы и летим! — сказал он. — Сами летим, ты понимаешь? И — куда хотим! Скоро увидим разные планеты… Спасибо тебе, Алик, за все…
— Не за что… Мне ведь тоже хочется побывать на них… Ух как хочется!
— Думаешь, одному тебе?
— Не думаю… Колесников, конечно, молодец, но… Но…
— Толь, не принимай его всерьез и не обижайся. Он ведь всегда был зазнайкой и считал себя выше и умнее всех… Что бы мы сейчас делали без него?
Толя махнул рукой и вышел из отсека. Мягкий он парень, Алька, добрый, жалостливый и все оправдывал и прощал. А Толя не хотел быть таким. Он подошел к рубке управления и встал в дверях.
— Ты чего? — спросил Колесников. — Не спится? По мне уже соскучился?
— Колесников! — сказал Толя. — Кто мы — твои товарищи или нет? Разве мы выбирали тебя командовать нами?
— А зачем выбирать? — Колесников неожиданно рассмеялся. — Я и не собираюсь командовать вами, а вот… — Он оборвал фразу. — Слушай, а не хочешь ли ты сесть за штурвал? Хочешь? Пожалуйста!
Колесников слез с кресла и широким жестом предложил Толе занять место возле десятков горящих сигнальных лампочек, круглых и квадратных циферблатов с двигающимися стрелками, кнопок и клавишей.
— Не хочу, — ответил Толя и все-таки он неожиданно подумал: как это, оказывается, важно — знать устройство двигателей, всю эту хитрейшую электронику, автоматику, кибернетику и… Ну, в общем, все такое, без чего в их время и шагу не ступишь.
— И правильно, что не хочешь, — с улыбкой сказал Колесников. — Ты ведь — да и все твои друзья, — вы ведь и гаечку без меня не привинтите, транзистор не смените, звездную карту не прочтете и заблудитесь в космосе, как в трех соснах…
— Заблудимся, — тихо сказал Толя.
— Ну тогда лучше помолчи… И вообще, чего тебе надо от меня? Я ведь сделал тебя своим первым помощником на корабле…
— Мне не нужно этого! — сказал Толя. — Я о другом… Да, ты лучше нас разбираешься в двигателях и умеешь пилотировать корабль, но не забывай, что мы все в звездолете товарищи и равны…
— Нет уж! — перебил его Колесников. — Обжора мне не равен, и Алька не равен… Что они смыслят в устройстве… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать… А вот ты… ты… Ты — ничего. Голова у тебя соображает, хотя занимается не тем, чем нужно… — Колесников вдруг радостно посмотрел на него, оттого, наверно, что пришла ему на ум какая-то замечательная мысль. — Здорово ты меня уговорил на Земле улететь на этом великолепном звездолете… Молодец!
Толя молчал, не зная, что ответить: все это было правдой и абсолютной ложью! Он, Толя, позвал его в этот полет не просто так, не из мальчишеского озорства, не потому, что хотел кому-то насолить, а потому, что ему не терпелось узнать — не из книг, а увидеть своими глазами, — как там, за пределами Солнечной системы.
— Скажешь, не так? Скажешь, я вру?
— Да, — проговорил наконец Толя, — я хотел, чтоб мы полетели вместе, но ты должен быть человеком…
— А кто же я? — весело смотрел на него острыми глазами Колесников.
Однако Толя упрямо гнул свое:
— И если у нас возникнет спор и несогласие по каким-то вопросам, будем голосовать…
— Хорошо, так уж и быть, — улыбнулся Колесников.
Толя ушел в свой отсек N 2, натянул до шеи легкое одеяло и туго сжал ресницы, чтоб скорей уснуть. Но чем крепче сжимал их Толя, тем хуже шел к нему сон. А звездолет все мчался и мчался в холодные глубины космоса меж звезд и планет Вселенной…
Глава 14. ЛЕНОЧКА
К завтраку Толя вышел из своего отсека и увидел Леночку: она сидела в салоне в синей светящейся кофточке, расчесывала волосы и смотрелась в зеркальце, которое старательно держал перед ней Жора. Толя глянул на нее и застыл, прямо-таки замер в изумлении, точно ни разу не видел ее, — такая она была красивая.
За Толей в салон вошел Алька. И словно споткнулся обо что-то, увидев Леночку с Жорой; дернул Толю за рукав куртки и с силой потащил назад, в коридор.
— Что это он? — Алька кивнул головой в сторону Жоры. — Сама не может справиться? Он что, полетел с нами для того, чтоб держать перед ней зеркальце?
— Не знаю, спроси у него сам, зачем он полетел, — сказал Толя и хотел уйти, но в это время из рубки управления высунулась маленькая голова Колесникова.
— Ну как он, справляется с работой? Не напрасно взяли? Старайся, а не то есть много охотников заменить тебя! — весело сказал Колесников, заметив в коридоре Альку с Толей, и добавил: — Лен, а ты видела мою рубку?
— А что там смотреть? — отозвалась Леночка, однако тут же передумала, шагнула в рубку, и до ребят донесся ее громкий смех.
На Жору, внезапно лишившегося своей работы, жалко было смотреть: он еще больше надулся, покрутил в руках зеркальце, вздохнул, спрятал его в карман и тяжело опустился в кресло.
Альки уже не было в коридоре — убежал в свой отсек. Ушел за ним и Толя, достал с полки толстую, но очень легкую книгу со стрелочкой на переплете, включил самую малую скорость перелистывания страниц и большим усилием воли заступил себя читать о небесной механике Вселенной. От чтения его оторвал сигнал на обед.
— А где Горячев? — Колесников оглядел усевшихся за стол. — Что с ним? Жора, узнай!
Тот нехотя поднялся и скоро вернулся.
— Он просит, чтоб ему отнесли тюбик в отсек.
— Вот еще новости! — сказал Колесников. — Дисциплина для всех одна.
Все должны обедать в салоне и в одно время. По «Инструкции внутреннего распорядка и поведения членов экипажа «Звездолета-100»!
Колесников окинул всех беглым взглядом, что-то сообразил про себя, пошел к отсеку N 3 и привел Альку.
Алька молча сел за стол, отвинтил крышечку своего тюбика и принялся есть.
За столом стало очень тихо.
— Лен, хочешь? — прервал всеобщее молчание Жора и протянул ей свой тюбик, из которого была выжата только половина обеда.
Леночка вдруг отчаянно покраснела.
— Сам ешь! Тебе ведь все время не хватало.
— Теперь хватит… Это я так, ради смеха…
— Никаких дележек, — перебил его Колесников. — Ешь все сам, а то обессилеешь, едва будешь ноги волочить. Скоро прилетим на планеты, и тебе придется поработать. Не так, как на Земле. Но если экипаж не возражает, я выделю Лене, как единственной девочке на звездолете, тюбик со сластями из запаса, рассчитанного на праздничные дни. Нет возражений?
— Я возражаю! — поднял свое круглое лицо Жора. — Ей надо дать не один, а два тюбика!
— Спасибо, мальчики, мне и одного хватит.
— Голосуем? — спросил Колесников.
— Не надо, считай, что прошло единогласно, — сказал Толя.
Колесников принес тюбик в зеленую полоску и торжественно вручил Леночке.
— Спасибо, мальчики… Должна вам признаться! на первом месте у меня танцы, на втором — музыка, а на третьем… на третьем — сладости… Знала бы, что здесь не будет конфет, взяла бы десять килограммов!
Она не стала есть при всех сладкую пасту, а убежала в свой отсек.
— Хорошо, что мы взяли ее в полет, — сказал Колесников. — Что б делали без нее?
Внезапно Алька вскинул голову и выпалил:
— А я не согласен! Совсем не хорошо! Все трое прямо подпрыгнули в своих креслах и недоуменно уставились на Альку.
— Ого! — выдохнул Толя.
— Что с тобой? — крикнул Жора.
— Ничего! — сказал Алька. — Я… Я считаю… И это надо немедленно поставить на голосование…
— Нельзя ли покороче? — Колесников озабоченно наморщил лоб.
— Можно! — Алька набрал воздуха и вместе с ним набрался силы и решимости и отрезал: — Я считаю, что этого не должно быть… Чтоб никто в нее… Ну, вы понимаете… У нас ведь очень трудный, ответственный рейс…