Летчик для особых поручений: Фантастические произведения (сборник) - Крапивин Владислав Петрович. Страница 23

— Догнал?

— Ну да. Сзади зашел на бреющем, над кузовом повис, на крыло выбрался, щенка за шиворот — и в кабину. А шофер перепугался, в канаву съехал... Диспетчер не хотел потом к полетам допускать. — Летчик вдруг улыбнулся, но без насмешки, а как-то грустно. — Все равно допустил. Раз больше некого...

— Послушай... — нерешительно сказал Алешка.

А как ты стал Летчиком для Особых Поручений? Или это секрет?

— Не секрет. Я могу рассказать, если тебе интересно.

— Еще бы!

— Только... Время еще есть. Давай залетим сначала в Антарктиду.

Алешка решил больше ничему не удивляться. Он лишь сказал:

— Там ведь, наверно, очень холодно.

— Нисколечко.

Они пролетели еще немного, и самолет стал вдруг снижаться над громадным зеленым пустырем. На краю городка. Приземлился и почти застрял в сорняках.

Летчик откинул колпак и прыгнул в заросли.

Алешка следом. У него слегка затекли ноги, и он потоптался, чтобы разогнать кровь.

Потом деловито спросил:

— Вынужденная посадка?

— Прилетели, — тихо сказал Летчик.

Алешка сперва не понял. Потом оглянулся, поморгал и нерешительно произнес:

— Какая же это Антарктида?

Кругом были репейники, конопля, полынь. От полыни горько пахло летним зноем. На горизонте в сизой дымке виднелся городок.

И была тишина.

Такая была тишина, что даже старательная трескотня трудолюбивого кузнечика не могла ее поколебать. Наваливалась эта тишина отовсюду и словно в плен брала.

Недалеко от самолета в зарослях торчали остатки дощатого забора и два столба с полуоторванной калиткой.

Летчик подошел к столбу, прислонился и шепотом спросил:

— Слышишь, как тихо?

Алешке даже страшновато сделалось.

— Как на другой планете, — сказал он.

— Или как в Антарктиде... когда ее еще не открыли.

— Но это... все-таки ведь не Антарктида, — осторожно сказал Алешка.

Летчик не ответил. Он посмотрел вдаль и спросил:

— Видишь там город?

— Вижу.

— Это город Колокольцев. Мы там жили...

— Кто мы?

— Иди сюда.

Алешка подошел, а Летчик отодвинулся от столба, и на старом дереве стали видны четыре имени. Их когда-то вырезали ножиком:

— Антон — это я, — сказал Летчик. — А остальные — это были мои друзья.

— Были? — спросил Алешка. — А теперь?

Летчик поднял на Алешку серьезные глаза.

— Хочешь расскажу?

Алешке стало тревожно. И он торопливо кивнул.

 Глава 9

 — Мы здесь играли, — сказал Летчик. — Ты же слышишь, какая тишина. Будто на далеких островах... Это была наша страна. Вот смотри: «Ант... Арк... Ти... Да...» Первые слоги имен вместе соединишь — и получается название... Конечно, это не настоящая Антарктида. В настоящую мы, наверно, даже на моей «Стрекозке» не добрались бы. Да нам и не хотелось. Нам хорошо было здесь...

Им было очень хорошо, когда они собирались вчетвером: большеглазый маленький Антон, который чаще всех говорил шепотом и больше всех придумывал; коренастый деловитый Аркашка — это он догадался, как добывать с неба летние звездочки: надо воздушный шарик сверху намазать начинкой от карамельки и отпустить на длинной нитке к небу — звездочка прилипнет, и тащи ее вниз (иногда звездочка прожигала шарик, и он лопался, но это случалось нечасто); был еще худенький белобрысый Тима, который умел дрессировать кузнечиков; и веснушчатый золотоволосый Данилка — верный друг и веселый художник. Это он нарисовал на заборе озорных зайцехвостов и хитрого зверя Крокопудру, которые потом удрали с досок и стали жить в зарослях.

Хорошо было на этом громадном пустыре, хотя крутом рос только всякий бурьян да стоял старый забор...

Стоило захотеть — и пустырь превращался в неизведанную страну. В чаще лесов прыгали и веселились зайце-хвосты — полузайцы-полугномы с обезьяньими повадками, а хищный, но не лишенный юмора Крокопудра устраивал ловушки и приключения. В запутанных пещерах, где непонятным светом горели каменные сосульки, можно было открывать подземные города. А в Зеленом заливе всегда стоял наготове ледокол «Голубой кит»: плыви хоть на север, хоть на юг.

И все это не придуманное, а по правде.

Потому что где-то здесь, на пустыре (может быть, под заросшим крапивой фундаментом кирпичного дома), жила старая-старая Сказка. Только никто из друзей об этом не догадывался. Они просто играли, вот и все.

Четверо друзей никогда не ссорились. И только один раз они поспорили. Тима хотел, чтобы малахитовые кузнечики, жившие на пустыре, превратились в маленьких скрипачей, а упорный Аркашка доказывал, что из них надо сделать конницу.

— Кому нужна эта скрипучая музыка! — возмущался он.

А Тима обиженно хлопал белыми ресницами и тихонько говорил:

— Ну послушайте, послушайте... Ну какая же она скрипучая? Ну ведь нельзя же совсем без музыки.

— А без лошадей можно? — крикнул Аркашка и замахал руками. — Как мы догоним Черного Рыцаря? Как мы будем воевать с кенгулапами? Верхом на Крокопудре? А может, верхом на твоих скрипках?

— Ребята, да вы что! — вдруг звонко сказал Данилка. Вытащил из кармана кусок мела и на заборе нарисовал четырех горячих коней. На том месте, где раньше сидел Крокопудра.

— Ух ты! — сказал Аркашка.

И они стали разглядывать лошадей. Не сразу спохватились: где Антон? А потом обернулись, и Аркаппса удивился:

— Ты что?

— В глаз попало? — забеспокоился Данилка.

— Ты ушибся? — тихо спросил Тима.

Антошка неловко улыбнулся и отвернул лицо.

— Да ну вас... Я испугался. Я думал, вы сейчас поссоритесь...

— Ты, Антошка, чепуху какую-то выдумал, — сказал самый верный друг Данилка. — Как же мы можем поссориться? У нас же Антарктида.

Антошка улыбнулся:

— Я понимаю. Просто мне показалось...

Был уже совсем вечер. Старая-старая Сказка ушла на отдых, и волшебные заросли исчезли, кругом стояла обыкновенная конопля да репейники. Но тишина была все такая же, как на неоткрытых островах. В этой тишине скользнули с забора и ушли в сумерки белые кони. А мальчишки не видели. Они сидели, обняв друг друга за обожженные солнцем плечи, перепутавшись исцарапанными в джунглях ногами и склонив друг к дружке головы. Так близко, что волосы Тимы и Данилки касались Антошкиных щек.

Антошка шепотом сказал:

— Самое хорошее на свете знаете что? То, что мы живем в одном городе, все вместе. А то как бы мы жили на свете?

— Ну как... — задумчиво начал Аркашка и вдруг завопил: — Ой-ей-ей! — и вскочил.

У него в кармане лежал спичечный коробок, а в коробке — вечерняя звездочка, которую они позавчера поймали шариком. Звездочка наконец прожгла коробок, затем карман и клюнула Аркашку в ногу. Вот он и закричал!

Вскочил, вытряхнул звезду, и она засветилась в траве.

— Ух какая!.. — сказал Данилка. Поднял ее и стал перекидывать в ладонях, как уголек. Потом размахнулся и кинул в небо. Звезда улетела в вышину и затерялась среди других звезд, которые уже проклюнулись в сиреневых сумерках...

Сквозь тишину протолкались круглые упругие удары главных городских часов. Десять раз.

— Ой-ей-ей, — сказал беспокойный Аркашка, все еще потирая обожженную ногу. — Поздно уже. Как бы дома не влетело.

Они взялись за руки и побежали сквозь кусты к мигающим огонькам.

Они ни разу не поссорились. Случилось другое...

— Что же случилось? — обеспокоенно спросил Алешка.

Летчик сел и прислонился к сломанной калитке. Намотал на палец травинку и сердито дернул ее. Поднял на Алешку слегка виноватые глаза.

— Если бы я знал... — сказал он. — Я никогда, ну ни за что в жизни не согласился бы поехать в лагерь... Но я же не знал, что так выйдет... Родители уговорили. Отцу надо было в командировку ехать, мама сдавала экзамены в институте, а меня решили отправить в лагерь, чтобы забот меньше было. Я, конечно, сперва отбивался. Ну, упросили. Сказали, всего на три недели... Я, конечно, три недели не выдержал, вернулся через две. Только все равно опоздал, их уже не было.