Жирафка - Поберова Славка. Страница 7

— Едут все, кроме Здены. Естественно, тренируются все. Единственная уважительная причина для освобождения — смерть кого-нибудь из близких.

— А мы идем завтра вечером со школой в театр, — сказала выжатая как лимон Павла. — Явка обязательна, потому что мы члены клуба «Юный зритель».

— Принесешь Мартину справку из школы. Но прийти на тренировку обязана. Кто выполнил личные нормативы, вечером может идти на дискотеку. Ясно?

— Ясно даже и ежу! — ответили мы хором.

Глава 3

— А ты, Гелена, смотри — многозначительно произнес Дуда и повернулся ко мне спиной.

Вообще-то я не удивилась, что он раздражен, — в таких случаях он всегда зовет меня Геленой. Ведь победа в этих соревнованиях уже была у нас в кармане. А теперь все пошло вкривь и вкось. Я понимаю, что дело не в этом, но все-таки… Химзавод (то есть город, куда едем играть) заботится о своих подростках, в зале всегда найдутся зрители (скорее всего, потому, что больше там пойти некуда), в раздевалках не нужно бросать все на пол — там стоят скамейки, и уж совсем неслыханная вещь — у них есть буфет. А наше общество, то есть «Минерва» (в позапрошлом году мы были еще детской командой), впервые имеет шанс в случае третьей победы завоевать переходящий кубок. Мы-то от этого ничего иметь не будем, этот трофей сразу перекочует в актовый зал клуба, где собираются важные курильщики. Клуб в общем-то к нам относится хорошо, он нам заменяет молодежный тренировочный центр (помещения своего у нас нет), и все благодаря обилию таких вот кубков, ваз, памятных дощечек, медалей и дипломов. Кроме того, наши старшие хотели бы вновь попасть в первую лигу, а те, у кого голова варит, соображают, что без нас этому не бывать. Конечно, хорошее отношение к нам спортивного начальства не за красивые глаза, но это нормально. У меня нет иллюзий, и мне известно, что майка сборной имеет не только лицо, но и изнанку. Но главное, чтобы я поскорее надела. Если бы будущего кубка было достаточно, чтобы попасть не то что в тренировочный центр высшей лиги, а просто в кандидаты и юниоры! О господи! Я представляла себе это совершенно иначе. Во время отборочных соревнований мы все так и сияли, а эти состязания устроили для того, чтобы воспользоваться до каникул пиком нашей спортивной формы. Но никому не пришло в голову, что мы ее подрастеряли, прямо конец света.

— Ну, за работу! — закричала я.

Но девочки уставились на меня измученными глазами на вспотевших лицах. У них даже не было сил мне возражать. Прекрасные Иветины косы были совершенно мокрыми. Где ее утреннее настроение?

— Как подумаешь, что за леопарда, которого когда-нибудь найду среди баскетболистов, я столько терплю, то уж он должен быть из чистого золота, — сказала Ивета мне, когда утром по ее свисту я вышла из калитки.

Я не очень удивилась ее словам, и, думаю, никто бы не удивился, зная, что такое субботняя улица утром, за несколько минут до того, как толпы хлынут на дачи и турбазы. Утро может быть прекрасным, полным поэзии, но чаще бывает совсем наоборот. Скажем, в ноябре или феврале все ужасно (дождь, ветер), собаку не выгонишь. Пусто, вихрь несет обрывки газет. Детским и подростковым командам специальный автобус не полагается. Хотя если даже и он был бы, то до него тоже надо как-то добираться. А тут тебе никакого автобуса: лезешь в набитый трамвай, слава богу, что сейчас июнь и хоть на улице светло… Зимой намного хуже, только сильный выдержит. Вот он так называемый хлеб наш насущный. И даже когда мы были совсем маленькие, даже самые любящие амбициозные родители, провожавшие свою дочку каждое утро, больше одного сезона не выдерживали. Так же мы ездим на тренировки, которые проходят у нас в разных школах, разбросанных по всей Праге. Только недавно Дуда встретил своего одноклассника, работающего сторожем в моей бывшей начальной школе, и тот согласился пускать нас в зал, несмотря на плотный график проводимых там соревнований и занятий, и убирать за нами. Для Мадлы, которая живет на противоположном конце города, это вообще драма. Если тренировки или соревнования кончаются поздно, она не успевает попасть домой на городском транспорте. Но мать ее достаточно честолюбива и возит на машине. Пока проходит тренировка, мать Мадлы идет к косметичке. Но это один раз в неделю. Второй раз мать Мадлы идет к подруге посплетничать. А третий раз Мадла на тренировку не приходит. И так бывает достаточно часто. Меня раздражает, что Дуда это позволяет. Не такой уж Мадла блестящий игрок. Но папочка ее работает во Внешторге и готов хоть всем нам привозить что-нибудь супербаскетбольное. Вот так-то.

— Ты что, чокнутая? Ты что, всерьез насчет этого парня?

— А думаешь, приятно ходить с парнем, когда он идет по тротуару, а ты, даже опустившись на мостовую, выше его ростом? А если захочется поцеловаться, как это технически осуществить, тебе не приходило в голову?

— Точно. Например, Гонза Рытирж — помнишь, я была в него влюблена в пятом классе… Ему бы пришлось лезть на табуретку или мне наклониться так же, как жирафу на Милиной открытке.

Теперь мне смешно, но тогда было не до шуток. Чувствовала я себя ужасно одинокой, никто меня не понимал. Ивете как раз предложили выступать в качестве манекенщицы детской одежды. При ее очаровании рост не мешал. Сначала она была в восторге, потом ей надоело. Но затем случилось так, что ее мать вышла замуж за бывшего баскетболиста Марцела, и он дорожил привязанностью Иветы. Ну, тут мне просто повезло. Марцел оказался таким замечательным человеком, что даже после развода повел нас к Дуде, с которым когда-то вместе играл в одной из команд лиги. В то время как раз мои папа с мамой додумались, что высокий рост нужен и для бадминтона (о баскетболе они будто бы ничего и не знали, но до Мэрцела я никаким спортом не занималась, хотя секция бадминтона была совсем рядом от нас, в зале общества «Слован»), однако тогда уже самое плохое для меня кончилось. Когда дело дошло до вступления в общество «Минерва», наша Милуш проиграла великую битву с мамой: достаточно ли я взрослая, чтобы одной ездить на тренировки по большому городу? Зато когда я захотела поступить в гимназию со спортивным уклоном, Милуш взяла реванш. Она в самых черных красках нарисовала маме человека, связанного исключительно со спортом. Особенно она была красноречива, описывая пятидесятилетнюю Жирафку, как она будет гонять по физкультурному залу девочек-подростков. Ну, тут уж пошли в ход всевозможные оскорбления. Оставалось пойти в гимназию обычного типа, но в ту, которую выбрал Дуда. Это была большая уступка. В этой гимназии дирекция всегда шла навстречу спортсменам. Там нас не только охотно отпускали на тренировки, но и с уважением относились к нашему игровому и тренировочному режиму, особенно когда речь шла об общеобразовательных предметах.

И не то чтобы у меня были какие-то трудности. Я могу написать полугодовую контрольную по математике на «хорошо». Но я никогда не прощу Миле ее бессовестного насилия. Была бы я теперь в специальной гимназии, получала бы стипендию и имела бы еще кое-какие льготы. Хотя теперь у меня есть Дуда, и это даже лучше, чем учиться в чисто спортивной школе. Надо сказать, что отнюдь не все учителя относятся к нам с пониманием. Во всяком случае, благодарить нам никого не приходится. Хорошо еще, что мы учимся вместе с Иветой, которая никогда не пошла бы в спортивную школу и ни о какой спортивной специализации и слышать не хотела. Она ведь уже теперь больше думает о парнях, чем о баскетболе! В таком случае перед ней надо снять шляпу за то, что попала в кандидаты в юниоры.

— Все равно мне эти разговоры о мальчиках кажутся глупыми. Ну посмотри, например, на Марка, который играет в подростковой команде старшего возраста. Он, конечно, длинный, но какой-то весь прилизанный. Или вот Ирка — он считает, что все должны ему в ножки кланяться, потому что у него такой знаменитый брат.

— Не болтай чепухи. Это у нас пока только предварительные размышления, в дальнейшем будет больше возможностей для выбора. Мать мне на эту тему все уши прожужжала.