Путь славы - Биллс Рэндалл Н.. Страница 8

Границами поля с трёх сторон являлись ангары мехов галактики, ремонтная зона и быстро расширяющийся космодром. Далее по периметру весь этот комплекс сооружений базы окружала высокая феррокретовая стена, превращающая его в неприступную крепость. Снаружи расположился город Цирцея-Нова, также быстрорастущий, стремительно выплёскивающийся из первоначальных границ. Зэйн мрачно подумал обо всех этих вольнорождённых и внутрисферных суратах, понаехавших в новый клановый город. Почему его клан разрешал это?

Низкий, на грани слышимости, рёв прокатился над землёй, и он узнал знакомый звук садящегося планетолёта. Сотни пар глаз обратились ввысь, напрягаясь, чтобы видеть знаки отличия на прибывающем судне. Балансируя на языке пламени, крошечное белое пятнышко скоро опустилось достаточно низко для того, чтобы можно было различить все эти детали; намётанный глаз Зэйна опознал в его яйцевидном силуэте тяжёлый планетолёт типа «оверлорд». Один из самых больших военных транспортов, как в кланах, так и во Внутренней Сфере, он мог нести до трёх полных тринариев боевых механизмов.

Герб Синдиката Дракона на борту, как обычно, наполнил душу Зэйна горечью. Нелегко было видеть красномордого извивающегося дракона нависшим над мирами Котов. И так уже слишком долго драконские солдаты топтали землю кошачьих планет. Самым же невыносимым было знание того, что с этим кораблём на планету приходили Одиннадцатые Альшаинские Мстители.

– Зэйн, ты слышал, что наш прославленный новый звёздный полковник Джал Стейнер прибывает на этом вольняжьем корабле? – спросил кто-то сзади. От неожиданности Зэйн вздрогнул. Несмотря на свои габариты, звёздный коммандер Сэмюэль умел двигаться бесшумно, как настоящий новакот. При росте два с лишним метра и весе сто восемьдесят килограммов, Сэмюэль казался слишком велик для классического фенотипа мехвоина, и сослуживцы подкалывали его, называя элементалом, по ошибке помещённым в мехвоинскую сиб-группу.

– Я вижу, тебе это кажется смешным, – сказал Зэйн, – даже в разрушении нашего клана ты находишь повод для острот.

Сэмюэль жизнерадостно улыбнулся в сорок два зуба.

– И я вижу, что ты сегодня встал не с той ноги, как обычно. Интересно, а «та» нога у тебя имеется? – продолжая улыбаться, поддел он Зэйна.

Зэйн слишком уважал Сэмюэля, чтобы послать его на хер с чувством юмора вместе; к тому же, этот посыл мог закончиться для него в Круге Равных, а драться с таким здоровяком и калечиться он не хотел. Сэмюэль, однако, по выражению лица товарища понял, что продолжать шутки не стоит.

– Мы что, каждый день с тобой о политике клана спорить будем? – примирительно спросил он. – Ладно, сегодня отличный день. Самый подходящий для создания нового кластера, что бы ты по этому поводу не думал.

Двигатели планетолёта взревели последний раз, огромная семитысячетонная туша зависла над посадочной ямой и мягко опустилась на феррокрет. Последние слова звёздного коммандера утонули в этом рёве, оборвав беседу; Зэйн и Сэмюэль приблизились к угловатому колесному пехотному транспортёру «индра», который должен был доставить их на космодром. Другие воины тринария последовали их примеру, чтобы встретить своего нового командира и представителя ОАСД (Объединённая армия Синдиката Дракона, в оригинале DCMS). «Индра» был разработан, чтобы нести пойнт в составе пяти элементалов в полной боевой броне, и мог, при нужде, вместить и полтора десятка «обычных» людей. Зэйн и Сэмюэль забрались внутрь, и нашли места рядом с Пэйлой, Киллиан и Джеффом, другими бойцами их звезды. Зэйну было нелегко это признать, но темноволосая Пэйла была лучшим пилотом лёгкого меха, чем он сам; ей случалось побить Зэйна в бою несколько раз.

Когда последний из воинов занял своё место, «индра» тронулся, и поехал вперёд, быстро разогнавшись до максимальной скорости восемьдесят шесть километров в час. Через пару минут он достиг космодрома, и пассажиры выбрались наружу, на бетонные плиты взлётного поля. Высокий, остро закруглённый нос планетолёта возвышался над посадочной ямой. Люк номер четыре открылся, и аппарель медленно опустилась на землю. Зэйн и четырнадцать прочих воинов его звезды, замерли в ожидании. Аппарель коснулась земли с громким лязгом, почти потонувшим в звуках, доносящихся из полутьмы грузового отсека корабля. Зэйн, однако, провёл слишком много времени в подразделениях мехов, чтобы не признать характерное жужжание актуаторов и тяжелую поступь шагающего боевого механизма. Он не ждал, что новый командир прибудет, выйдя из планетолёта в собственном мехе, но пёс его знает, чего можно ожидать от воина, рождённого в Клане Облачной Кобры…

Коты верили в пророческую сущность видений, позволяющих увидеть собственную судьбу; но это не предполагало существования какого-то трансцендентного начала. Кобры, в отличие от них, были религиозны; они развели у себя бессчётное количество разнообразных сект-монастырей. Зэйн находил это глупым с их стороны, считая религию бесполезным утешением для нищих духом и слабых. Хуже всего было то, что, по слухам, Джал Стейнер пытался реорганизовать свою прежнюю часть, Временную галактику Кси, по кобровской монастырской схеме. Ещё один пример морального разложения НоваКотов.

«Шэдоукэт», сорокапятитонный омнис средней весовой категории, выступил из полутьмы грузового отсека планетолёта на аппарель. Его приземистое туловище покачивалось в такт шагам сгибающихся назад ног, в правой руке красовался длинный ствол пушки Гаусса. От яркой асимметричной раскраски меха у Зэйна заболели глаза. Причудливые ломаные линии, завитки и непонятные символы украшали корпус меха, взгляд словно соскальзывал с них. Это была обычная раскраска механизмов галактики Кси, и Зэйн раздражённо подумал, что каждое её подразделение, должно быть, выглядит как бродячий цирк.

Худший из сюрпризов сегодняшнего дня, однако, был ещё впереди. Окрашенный в красно-белые тона, другой мех появился на аппарели, спускаясь следом за «шэдоукэтом» вниз в солнечный свет ямаровского дня. Зэйн слышал об этой модели, но впервые видел «бисямон» во плоти. Это был четвероногий боевой механизм, только недавно принятый на вооружение ОАСД. Хотя кланы также использовали четвероногие механизмы – та же Киллиан, товарищ Зэйна по звезде, пилотировала «сноуфокс» – вид «бисямона» показался Зэйну отвратительным. С низко склонённым к земле торсом и двумя парами длинных тонких ног, «бисямон» был подобен мерзкому пауку. Зэйн подумал, что хорошо бы встретиться с этим мехом в бою, чтобы узнать, на что он способен. Только после того, как мех остановился рядом с «шэдоукэтом», Зэйн различил выведенную катаканой цифру «2» на правой стороне торса «бисямона». Это указывало на звание пилота, тю-са, или подполковника, как называли этот чин в Звёздной Лиге. Люки кабин мехов открылись почти одновременно, и пилоты быстро спустились по выдвижным лестницам на землю, где воины НоваКотов ждали их.

В том, что шёл слева, Зэйн признал звёздного полковника Джала Стейнера. Он был высок для воина и держался с уверенным достоинством прирождённого командира. Его длинные русые волосы были стянуты на затылке в хвост, хотя большинство воинов НоваКотов предпочитало короткие стрижки. Второй офицер был лишь чуточку ниже рослого Джала, и это тоже не понравилось Зэйну, поскольку «драк» был выше ростом, чем он сам. Несмотря на рост, однако, лицом офицер походил на чистокровного представителя монголоидной расы; вот он, в отличие от Стейнера, свои чёрные волосы стриг коротко. Он также излучал гордое высокомерие, заставившее Зэйна зло скрежетнуть зубами.

Эти два офицера остановились перед воинами, выстроившимися, чтобы приветствовать их. С внешней невозмутимостью, Зэйн смотрел прямо перед собой; но он не мог отвести взгляда от двоих людей, в чьих руках находилась его судьба и судьба его товарищей. Офицеры шли вдоль короткой шеренги неторопливо, вглядываясь в каждого из воинов, словно пытаясь заглянуть в их души. Зэйн испытал невольный трепет, когда они поравнялись с ним. Внезапно он спросил себя, а почему галактический командующий Тайрант Хигалл сам не явился приветствовать столь важных персон. Он держал руку на пульсе галактики, так что Зэйн предположил, что Хигаллу, должно быть, приказали остаться в кабинете по каким-то причинам. Иного объяснения он не находил.