Повесть о суровом друге - Жариков Леонид Михайлович. Страница 53

- Г-гы...

- Расскажи, как ты в тюрьме сидел, - попросил подошедший Уча.

Васька сплюнул сквозь зубы:

- Очень просто. Как сейчас сижу, так и в тюрьме сидел.

- Врешь, - сказал Илюха.

Тонька, стоя у калитки, с нежностью смотрела на Ваську. Потом она зачем-то побежала в дом.

- А тебя в тюрьме били? - спросил Илюха.

- А как же? - ответил Васька. - Для того и тюрьма у немцев, чтобы людей терзать.

- Вот глядите, как били, - сказал я с гордостью за Ваську, снял с него шапку, и ребята с уважением потрогали шрамы на Васькиной голове.

- За что тебя били? - спросил Илюха.

- Много будешь знать, скоро состаришься, - сказал Васька, взял мешок и легко перебросил его через плечо.

- Пойдем, Леня, а то базар кончится.

- Вась, а кто у нас флаги поснимал? - не отставал Илюха.

- Бандит Яблочко.

В эту минуту из дому выбежала Тонька. Что-то пряча за спиной, она озорно оглядела ребят.

- Кому подарить? - спросила она, подняв над головой вареную картошку.

- Мне, - поспешно сказал Илюха.

- Мне, мне, - в один голос проговорили мы с Учей и потянулись к Тонькиному угощению.

Один Васька молчал.

- Давай мне, - сказал Абдулка.

- Ты уже ел, - заметила Тонька и несмело подошла к Ваське: - На, Вась, ну бери же, у меня еще есть.

- Вот еще, зачем я возьму? Ешь сама.

- Да бери же, чудной, - попросила она с обидой в голосе и насильно сунула картошку в карман Васькиного пиджака.

Васька укоризненно покачал головой и сказал:

- Ну ладно, за мной будет долг...

Мы пошли. Дорогой Васька спросил:

- Хочешь есть?

- Так себе, - сказал я и подумал: «Хорошо бы...»

Васька вынул из кармана Тонькину холодную картошку и дал мне.

- А ты? - спросил я.

- Ешь, я сытый.

Все же я разломил картошку пополам.

- Бери ты, тогда и я возьму.

- Не выдумывай. Я старший и могу терпеть.

Все-таки я переспорил, и мы разделили картошку на двоих.

3

Базар, открытый на Сенной площади, был немноголюдным. Несколько торговок с макухой и колбасой, подвода с подсолнухами и высокий воз соломы. Одна подвода привезла кукурузу. Возле нее была давка.

Наверху, прикрыв собой желтую кукурузу, сидела толстая крестьянка. Рядом с ней - дядька в оранжевом кожухе и в бараньей шапке. Он кричал:

- Гражданы, не товчиться коло брички! Уже нема кукурузы, уся!

- Эй, - выкрикнул один из толпы, - за сапоги сколько дашь? - И поднял над головой новые хромовые сапоги.

Крестьянин пренебрежительно взглянул на них.

- Два фунта, - сказал он и отвернулся.

Толпа напирала. Но толстая тетка пищала:

- Нема, бабоньки, кукурузы, и не стойте, нема.

В стороне громко кричала другая торговка:

- Колбаса баранья по дешевке! Сто тысяч рублей порция! Только сто тысяч!

- В кавалерии твоя колбаса не служила? - спросил проходивший мимо паренек.

Торговка осыпала шутника бранью.

- Раки, раки! - вдруг услышал я сзади грубый голос.

Я оглянулся и увидел старуху. Она была обута в сапоги. На маленьком лице, закутанном в серый платок, выделялся толстый нос, из которого торчали черные волосы. Глаза у старухи были темные, как два медных пятака.

Васька достал кофту и начал торговаться с теткой, продававшей пять штук картошек, а я подошел к старухе посмотреть раков.

- Ты шо, хлопчик, - спросила она, - рака хочешь?

- Почем? - деловито осведомился я.

Старуха пытливо оглядела меня и сказала:

- Не купишь, дорого.

- А может, у меня сто тыщ есть, - сказал я.

Старуха показала в улыбке желтые зубы и сочувственно покачала головой.

- Бачу я, бидный ты, хлопчик. Я тебе рака за так дам, без грошей.

Она взяла за клешню одного рака и протянула мне. Я попятился.

- Бери, дурный, - сказала она, - бери, я еще дам. Ты хлопчик бидный, я бачу.

Машинально я принял от нее двух раков и покосился на Ваську, который уже продал кофту и покупал картошку. Я хотел было подойти к нему, но старуха потянула за руку:

- Иди до мене, хлопчик, у тебе, мабуть, батька нэма, да?

- Нету, - угрюмо сказал я.

- Ну вот. Я и вгадала. Як тебе зовуть?

- Ленька.

- От, яке гарне имя, аж мини завидно. А скажи, Леня, що там за собрание сегодня в городи?

- Праздник нашей власти, - сказал я.

- А-а, вот як! Шо ж, усим туда можно, чи тилки Червоной Армии?

- Только трудящим, - ответил я.

- О це гарно, - воскликнула старуха, - значит, пиду и я! Хоть трошки порадуюсь на старости. А може, мени не пустить начальник Червоной Армии?

- Не знаю, - ответил я, - у него и спроси.

К нам подошел усатый дядька с плеткой в руках. Он шлепнул по старушкиной табуретке и весело спросил:

- Торгуешь, бабуся?

- Торгую, торгую, - ответила старуха, не глядя на подошедшего. - Не мешай, торгую.

Дядька отошел и побрел по базару, похлестывая плетью по голенищам сапог.

Старуха все ближе привлекала меня, поглаживая мое плечо огромными, как клешни, руками.

- Ты, Леня, бери ще рака, - сказала она, - бери, не бойся. И скажи, до кого ж мени обратиться... хто ж тут за начальника Червоной Армии?

- А шо? - спросил я, насторожившись...

- Так, - безразлично ответила она. - Интересно, кто может буть начальником, колы тут усий армии два человека?

- А вот и не два, - возразил я.

- А скильки ж? - ласково спросила старуха и притянула меня к себе.

Мне стало противно. Я начал вырываться и крикнул.

Подбежал Васька.

- Ты чего? - спросил он и глянул на старуху.

- Вот обнимается, - сказал я. - Дядю Митяя ей надо.

Старуха гневно метнула глазами и вдруг крепко схватила меня за полу пиджака:

- А ты шо у меня ракив покрав, га? На шо?

Как из-под земли, вокруг нас появилось много подозрительных дядек. Среди них был подходивший раньше с плетью.

Они переглянулись со старухой, как бы спрашивая, что нужно делать с нами. Страшный круг их сужался. Я похолодел, раки вывалились из моих рук.

Васька подступил к старухе:

- Пусти!

Но старуха не отпускала. Брови ее нахмурились, зубы оскалились.

- Пусти его! - снова крикнул Васька, рванул меня из ее рук, и мы побежали...

Один из дядек подставил Ваське ногу, и он упал в снег, другой так ударил меня по шее, что я долго потом не мог повернуть головы.

Васька выкарабкался из снега. Усач в голубых шароварах схватил его за куртку, но Васька рванулся в сторону.

- Бежим скорее к дяде Митяю. Это бандиты.

Мы во весь дух пустились к Совету.

4

Дяди Митяя на месте не оказалось. Часовой послал нас в киноиллюзион.

Мы увидели его там на высокой лестнице, приставленной к стене. Переговариваясь с Надей, которая стояла у лестницы и держала коробочку с гвоздями, дядя Митяй прибивал красный лозунг: «Хай живе Радянська влада!»

Когда он слез, мы схватили его за руки и заговорили, перебивая друг друга.

Дядя Митяй засмеялся, тряхнул руками.

- Да постойте вы, говорите толком. Ну говори ты. - Он кивнул мне.

Я передохнул и рассказал то, что мы видели и слышали на базаре.

- Ты все сказал? - спросил он, улыбаясь.

- Все, - ответил я, опустошенный.

Он полез в карман и вытащил целую пачку желтых талонов.

- Вот, - сказал он, - у каптера хлеба получите и пообедаете в столовой, а насчет старухи не бойтесь, все будет хорошо. Идите.

Дядя Митяй послал на базар отряд красноармейцев, но они не нашли там ни старухи, ни подозрительных дядек.

- Убегли, - сказал мне шепотом Васька, - дядю Митяя надо охранять. Я буду все время ходить сзади него, а ты сбоку смотри.

Мы отправились в красноармейскую столовую. Там нам дали по целому котелку синего перлового супа и по куску хлеба из кукурузы. Никогда я не ел так много. Я даже облизал котелок. Еще можно было поесть, да, как говорил отец, брюхо не мешок, в запас не ест. Пришлось уходить от супа.