Девочка с косичками - Солодов Анатолий Семенович. Страница 24

Один бой ей был особенно памятен. В конце сорок второго года, холодными ветренным утром, гитлеровцы предприняли большую карательную операцию против партизанского отряда. Они вторглись в Шащенский лес, пытались сомкнуть кольцо окружения, чтобы потом уничтожить партизан. Но осуществить этот план им не удалось. Болото, которое защищало подступы к партизанской стоянке, пройти каратели не смогли.

Тогда они с трёх сторон подожгли лес. На ветру огонь быстро охватил деревья, густой дым потянулся в сторону сухого острова, где находились партизаны. Блокированный с трёх сторон партизанский отряд несколько дней держал оборону. Гитлеровцы рвались к острову, хотели под прикрытием лесного пожара проникнуть к центру лагеря, но всякий раз их атака захлёбывалась. Каждый шаг к лагерю, каждый метр на болоте дорого стоил врагу.

Но пожар надвигался. Треск падавших деревьев, свист и шипение разбушевавшегося пламени слышались всё ближе и ближе. Сакамаркин отдал приказ срочно сниматься с места, через болото уходить на северо-запад, в глубину Казьянских лесов. Оставив небольшое прикрытие, партизанский отряд по единственной и почти неприметной тропе благополучно вырвался из окружения. Заслон отбил атаки врага и в условленный час снялся с обороняемых позиций, и выскользнул под носом у карателей. Осенние сумерки, дым заволокли лес и прикрыли отход партизан.

Не обнаружив на базе ни одного партизана, каратели подорвали пустые землянки и ни с чем ушли с острова, не зная, как и куда мог ускользнуть отряд.

Выставив впереди и сзади охранение, партизанский отряд двинулся в глухие дебри Казьянских лесов, куда гитлеровцы не попытались и сунуться.

Зина шла в цепочке за Николаем Зеньковым, подоткнув полы пальто под ремень. За спиной она несла вещмешок, на плече — немецкий карабин. Впереди был долгий и неизвестный путь. В походе Зина замечала, как Зеньков Николай будто бы ненароком оглядывался и внимательно посматривал на неё: «Не устала ли?». Зина хмурилась, но не подавала вида. Иногда Николай, не оборачиваясь, говорил Зине:

— Главное, иди в ногу. Не сбавляй шаг.

Отряд долго пробирался сосновым бором. После снова началось болото. Зине хотелось жить. Во фляге у неё осталось немного воды, но она берегла последние капли.

Лесу, казалось, не будет конца и края. Идти становилось всё трудней и трудней. Мешали ветки кустарников, они то и дело хлестали по лицу и цеплялись за одежду. Но Зина упрямо шла вперёд, повторяла про себя: «Я должна идти! Должна!»

Неожиданно меж кустов открылся просвет, через который сверкнула полоса реки. Повеяло свежестью. Выйдя к реке, Зина впервые за этот день увидела командира отряда Сакамаркина. Он стоял у берега и наблюдал за переправой отряда. Неширокую реку партизаны переходили вброд. Когда Зина поравнялась с ним, Сакамаркин испытующе взглянул на неё и по осунувшемуся вспотевшему лицу понял, что девочке туго пришлось на марше.

— Как самочувствие? — спросил Сакамаркин.

— Нормально, — откликнулась Зина,

Сакамаркин улыбнулся:

— Держись, боец! Ну как, возьмём вон тот берег? — он указал на крутой берег на противоположной стороне реки.

— Возьмём, товарищ командир.

Держа над головой карабин, Зина перешла реку и, только стала взбираться на крутой откос, услышала беспорядочную стрельбу. Она поднялась на гребень, залегла и огляделась: партизаны цепью развернулись по песчаному откосу.

Стреляли немцы. Укрывшись в кювете дороги, которая пролегала невдалеке от реки, они обстреливали берег, где залегли партизаны. Командир отряда, проводя короткую рекогносцировку с начальником штаба, приказал дать сигнал атаки.

Зелёная ракета с шипением взвилась в воздух, оставляя за собой серый дымный хвост. Партизаны разом поднялись на ноги, волной взлетели над песчаным берегом, широкой цепью двинулись в сторону дороги. Вздрогнул воздух от громкого «ура».

Зина бежала не чувствуя под собой ног. Кричала «ура», но в общем шуме атаки не слышала собственного голоса, только чувствовала, как сильно бьётся сердце. Перед глазами её качалось и неслось навстречу неровное рыхлое поле, свистели ветер и пули. Она бежала, не думая ни о чём, боясь отстать от цепи и стреляла в сторону дороги, где залегли немцы. Бой был коротким, быстрым, но Зина надолго запомнила его, потому что тогда она в первый раз участвовала в атаке. Почти все гитлеровцы остались в кювете или недалеко от дороги, в поле, и лишь некоторым из них удалось удрать.

Партизанский отряд пересёк дорогу и снова скрылся в лесу.

До февраля сорок третьего года, когда партизанский отряд действовал в районе Казьянских лесов, связь с обольской подпольной группой временно прервалась. Не одну боевую операцию провели партизаны против оккупантов, действуя дерзко и смело. Не один эшелон пустили под откос подрывники, много машин подорвали они на дорогах, сотни гитлеровских солдат нашли себе смерть на белорусской земле. А когда отряд весной вновь вернулся на прежнюю базу в Шашенский лес, то вновь восстановилась связь с «юными мстителями» и вновь стали поступать ценные сведения о противнике в партизанский штаб.

Гитлеровцам не было покоя ни днём ни ночью. Земля горела у них под ногами. Сунуться в лес они больше не пытались. А в Оболи, прибегнув к помощи провокатора, фашисты решили уничтожить подпольную группу, действующую внутри гарнизона.

Экерт прикрыл дверь, старательно зашторил окно.

— Теперь садись и выкладывай, — Он указал вошедшему Гречухину на стул. — Нашёл?

— Нашёл, господин начальник. Нашёл.

— Всех знаешь?

— Почти всех. На вечериночки они собирались. Первое время не доверяли. Видать, проверку делали. Потом в книжонку листовочку подложили.

— А может, случайно?

— Нет, скорее с умыслом. Когда стали доверять, наказали размножить листовочку. Потом кое о чём сам догадался.

— Обольские, значит?

— Все местные,

Экерт взял карандаш:

— Диктуй.

— Зенькову Фрузу первой ставьте, — начал Гречухин.

— Ещё кого? — неторопливо спросил Экерт.

— Портнова Зина. Питерская девчонка, господин начальник. Внучка Яблоковой Ефросинии Ивановны. Приехала к бабке перед войной. Да вы её видели. Одно время в офицерской столовой работала вместе с тёткой. Тётку-то расстреляли, ка: с были отравлены офицеры. А эта сбежала недавно к партизанам. Пионерочка.

29 июня 1943 года немцы провели массовую облаву в Оболи и окрестных деревнях, в которых жили члены организации «Юные мстители».

Вместе с подпольщиками фашисты забрали мать и тётку Фрузы Зеньковой. Сама Фруза случайно избежала ареста. В тот день по заданию партизанского штаба она отправилась в Полоцк, чтобы передать мины железнодорожникам и достать соли, спичек. Когда на третий день Фруза вернулась назад, то узнала страшную весть об аресте Владимира и Евгения Езовитовых, Фёдора Слышанкова и Нины Азолиной, Николая Алексеева и Зои Софинчук, Марии и Николая Храбценко, Зины Лузгиной и Марии Ушаковой.

Аркадий Барбашов — он жил в деревне Ферма, и, видимо, немцы не имели на него доноса, — встретил Фрузу на дороге, когда она приехала из Полоцка, предупредил об опасности и рассказал об аресте товарищей…

— Тебе нужно срочно уходить в лес, — чуть заикаясь от волнения, проговорил Аркадий.

— Нет! — стиснув зубы, возразила Фруза. — Пока не выясню, как это произошло, кто предал, я не уйду отсюда.

— Но это безумие. Понимаешь, безумие! — пытался убедить её Аркадий. — Немцы и полицаи оцепили посёлок и все деревни вокруг. Рыщут повсюду в поисках «атаманши». Это они тебя так окрестили. Твой дом в Ушалах круглосуточно под наблюдением. Сунься туда — сцапают сразу.

И хотя Фруза была непреклонна в своём решении, однако проникнуть в Ушалы и Оболь, чтобы разузнать всё подробней, ей не удалось.

Немецкие пикеты были расставлены чуть ли не на каждом шагу. С тяжёлой болью в сердце, с горестной думой о непоправимой утрате ушла она к партизанам.

Три месяца эсесовцы допрашивали и пытали комсомольцев-подполыциков. Три месяца изо дня в день до потери сознания избивали палачи ребят и девчат. Особенно зверски они мучили и пытали Нину Азоли-ну, которая работала у них в комендатуре. Эсесовцы приходили в бешенство, лишь только Азолину приводили на допросы. Они не могли примириться с мыслью, что она так долго и тонко водила их за нос. Они пытались вырвать у неё признание, чем занималась она на самом деле, работая в комендатуре, какие сведения и документы она передавала партизанам. Пытая Нину, немцы сами удивлялись её твёрдости и стойкости.